Убийца из заповедника

Стив понятия не имел, что творилось у Кэтрин на душе. Да и не хотел знать, боялся. Думал, загляни он туда – вряд ли бы уцелел, потому что под напускным безразличием и холодностью скрывалось ранимое сердце с множеством незаживающих, щедро присыпанных крупной солью ран.

Стив же боялся снова привязаться, прикипеть, раствориться в другом человеке так, что если вырывать, то вместе с хребтом. С ним такое уже случалось. После смерти Дебры он держал их сына на руках и ничего не чувствовал. Казалось, в нем что-то угасло. Все стало безразлично, словно он превратился в черную дыру, в зияющую космическую пустоту. Он стоял на краю самого себя, ощущал притяжение, но никак не мог сделать шаг. Стив жил с этим чувством несколько лет, а потом вдруг заметил, что жена рядом: в глазах Криса, в его ямочках на щеках, в смоляных кудрях. В те моменты Стиву очень помогала Тео. Она делала те вещи, которые Стиву были не под силу: простые бытовые мелочи, которыми обычно занималась Дебби и которые никогда не замечаешь, но впоследствии не можешь без них жить.

Кэтрин появилась в его жизни уже гораздо позже и не была похожа на женщину, способную заполнить его пустоту. Он ее не обманывал. Давал то, что мог, и почти ничего не требовал взамен.

Лейтенант отказалась ставить под сомнение заключение Ребекки, но все же связалась с шерифом округа, а потом и с помощником прокурора, и попросила ордер на круглосуточное наблюдение за Полом Беннеттом. С помощником прокурора пришлось повозиться: они не очень хорошо расстались несколько лет назад, но ордер и людей шерифа она все же получила.

Выйдя из кабинета Кэтрин, Стив сходил за кофе в кофейню за углом и вернулся в участок. Он прошел мимо стола Кимберли – она уже несколько часов просматривала видеофайлы с парковки Дискавери парка, которые прислал начальник охранного предприятия. Стив похлопал Ким по плечу и отдал ей большой стакан американо.

Мэтта немного успокоило, что за Беннеттом ведется наблюдение, как и то, что он увидел на видеозаписи с автовокзала: в ночь убийства Пол действительно сел в ночной автобус до заповедника.

– Ты злишься? – Стив поставил на стол перед напарником извинительный стакан кофе и протянул ему сэндвич с курицей. – Милая девушка из кофейни оставила сердечко вот здесь, рядом с твоим именем, – показал Стив, рассмеялся и сел за свой стол. Он поговорил с Ребеккой, и она согласилась на повторную экспертизу, если это позволит выиграть время, но лейтенант была непреклонна.

– Мы же вроде взрослые люди, – откусив добрую половину сэндвича с набитым ртом сказал Мэтт. – Но да, я все еще злюсь. Хотя этот кофе должен сделать меня добрее, – улыбнулся он и дружелюбно взглянул на Стива.

– Мать мальчика подтвердила наши догадки, что Адам какое-то время жил на улице. – Стив вытащил из кармана мобильник, проверил почту и отправил сообщение Крису, предупредив, что будет поздно.

– Значит, кое-кто нам соврал. Снова наведаемся к Барни? – спросил Мэтт, а затем поднялся на ноги, немного размялся и потер лицо руками.

– Наведаемся к Барни, – кивнул Стив и встал следом.

– Только, пожалуйста, не дави так на парня. Он же едва не расплакался в прошлый раз.

– Если он соврал, значит, я недостаточно на него давил. Он что-то знает, Мэтт.

До приюта для беспризорных подростков, организованного в помещении бывшей шоколадной фабрики на окраине города, полицейские добирались переулками, оставив машину на приличном расстоянии. Мэтт надел косуху, оставшуюся со времен отдела нравов, и Стив улыбался, заметив, как его передернуло от холода. Улыбался, но смех сдерживал.

Густая холодная тьма подкравшейся ночи приняла их сразу же, поглотила, растворила в себе. Звуки их шагов эхом отскакивали от грязных окон цоколей.

Казалось, город резко опустел: по дороге они не встретили ни одной живой души, даже не слышали ругани, которая обычно доносилась с задних дворов дешевых баров или из-за стен жилых домов. Окраина дремала.

Они шли по выбранному курсу, как по карте, ярко светящейся прямо в мозгу, не сговариваясь, словно их вел кто-то третий. Стив считал, что такая связь с напарником очень важна.

Он познакомился с Мэттом в тот момент, когда после громкого раскрытого дела его прежнего напарника повысили до капитана. Мэтт, работая под прикрытием, подсел на наркоту и, закончив с делом, продолжил втаптывать свою жизнь в грязь. Властям было проще забыть о нем, представить, что его и вовсе не существовало, а потом похоронить с почестями, выставив почетный караул, и заботливо укутать гроб звездно-полосатой тряпкой. Но они почему-то решили его спасти, вернуть в мир. И в качестве проводника выбрали Стива. Стив был настроен скептически. Он всю жизнь убеждался, что нельзя так просто слезть с наркотиков, что ни одна зависимость не исчезает бесследно. Стив готов был умереть за напарника, если придется, потому что таким был негласный кодекс чести, но он не доверял Мэтью. Не был уверен, что может на него положиться. Лишь только когда во время перестрелки Мэтт закрыл его собой и угодил в больницу с пулевым ранением в шею, Стив понял, как сильно ошибался. В качестве извинений за то, что плохо о нем думал, сержант все дни напролет проводил у его больничной койки.

Доверие – больная тема для бывших наркоманов. Стив отчетливо помнил, как в один из дней, когда они работали в палате Мэтта, развернув там импровизированный кабинет и поедая домашние сэндвичи, напарник спросил его: «Теперь, если случится что-то подобное… Теперь ты бы доверился мне?» Он согласно кивнул, потому что слова были лишними.

Когда они дошли до здания приюта, Мэтт дернул тяжелую дверь на себя. В приюте их встретил куратор.

– Отец Кевин, мы из полиции. Меня зовут Стивен Данн, это мой напарник Мэттью Купер. Мы с вами созванивались по поводу одного из ваших подопечных, – поприветствовал его Стив и показал значок.

– Да, точно, детектив Данн, – улыбнулся он. Стив не стал его исправлять – ему было неважно. – Проходите, – святой отец обоим пожал руки и пригласил внутрь. Отец Кевин был уже далеко не молодым мужчиной, он носил колоратку, старомодную прическу, аккуратно укладывая серые, как пепел, волосы воском. У него была приятная внешность – неудивительно, что он располагал к себе детей, которым не хватало любви и поддержки от близких людей.

– Святой отец, не могли бы взглянуть на фото? Может быть, этот мальчик бывал здесь. Его звали Адам Майнер. – Стив дождался, когда отец Кевин наденет очки и показал ему фото. И если Стив был полностью расслаблен в общении с пастором, то Мэтт держался настороженно – он подозревал всех, кто хоть как-то мог быть причастен к смерти Адама.

– Я хорошо запоминаю детей, которые здесь останавливаются. Мой приют открыт для всех – дети приходят и уходят, но я впервые вижу этого юношу. – Отец Кевин покачал головой и сложил очки в футляр. – Мне жаль. Но все же я могу помочь. Вы хотели поговорить с Барни. Давайте я провожу вас в комнату, где он ночует.

Мэтт предупредительно постучал в дверь и приблизился к ней, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Он услышал, как скрипнуло окно, и отошел на пару метров. Стив знал, что сейчас произойдет, поэтому просто отступил в сторону со спокойным лицом, а когда Мэтт выбил хлипкую дверь и влетел внутрь, выхватив пистолет из нагрудной кобуры, зашел следом и даже не удивился, увидев Барни на подоконнике.

– Надеюсь, ты не собирался сбежать? – спросил Стив, замечая, как парень презрительно скривил губы.

– Я буду говорить с ним, – Барни кивком указал на Мэтта, который уже успел спрятать пистолет за пояс и сел на кровать.

– Валяй, – Стив подошел ближе и наклонился к подростку. – Только уясни – если ты соврешь ему, считай, что соврал мне. Я надену на тебя наручники, посажу в полицейскую машину и отвезу в участок, где тебя будут допрашивать в течение нескольких дней, а после я добьюсь того, чтобы тебя упекли за решетку.

– Пошел ты, коп вонючий! – выпалил Барни. Стива это нисколько не задело, но он должен был показать характер, поэтому мужчина схватил парня, ткнул его лицом в подушку, заломил руки за спиной и уже приготовился застегнуть на нем наручники, как в игру вступил Мэтт.