Страница 70 из 119
- Что я должен делать?
- Только лечить моего сына, и все.
- Когда я его вылечу, что дальше?
- Когда мой сын будет здоров, я тебя продам, но не гребцом на галеру. Держать тебя рядом с собой опасно, ты веру не сменишь. А глядя на тебя, полагаю, ты очень умелый воин и искусный лекарь, ты не смиришься с твоим положением. Вот и не хочу подвергать опасности свою жизнь и жизни своих близких.
- А разве сейчас я не опасен?
- Опасен, и за тобой присматривают верные мне люди. Но я знаю, ты не станешь ничего предпринимать, пока не наметишь цель. В этом я, естественно, помогать тебе не стану, а буду препятствовать. Если откажешься, то тебя посадят на крепкую цепь, станут кормить объедками, ты постепенно утратишь силы, превратишься в тень нормального человека, за которого не дадут на рынке даже рваной шкуры горного козла.
- Ладно, бежать не стану, и вредить твоей семье не буду. Вылечу Азамата. Но, и ты пообещай, что будешь мне помогать в покупке необходимых для лечения твоего сына трав. Мои запасы заканчиваются.
- Договорились, но помни, сабля моего человека всегда находится рядом с твоей шеей.
- И ты, Самад, пойми, что потерявший от голода и жажды силы лекарь при всем желании нормально лечить не сможет. Если твоей целью является заморить меня голодом, а не поставить крепко на ноги своего родного сына, то продолжай ко мне относиться в том же духе.
На третий день я заштопал ногу Азамата, опасность уже миновала, но продолжал его кормить опием, так, на всякий случай, может он пристрастится к этому зелью. Мне выделили маленькую комнатушку на первом этаже рядом с кухней. Нормальное место, далеко ходить на прием пищи не надо. Одно неудобство, все в комнате пропахло дымом и сгоревшим маслом. Мне плевать на это, но хотелось бы от этих запахов быть подальше. Это я, конечно, слегка закапризничал – как-то быстро забыл цепи.
Примерно через неделю, потребовал у купца сопровождающего на рынок - мне нужно было купить травы для отваров и примочек. Отказа не последовало. Сопровождали меня двое с саблями наголо. Много рынков я видел в прошлой жизни, но восточный в средневековье посещал впервые. Я находился словно внутри исторического фильма с фантастическим эффектом проникновения в сюжет. Странное ощущение. Со всех сторон кричат зазывалы, расхваливая на все лады товар. Может, они что-то другое кричали, с уверенностью сказать не могу, языка не знаю. Да, восточный рынок, это что-то невообразимое, пестрое, громкое, пахнущее всем чем угодно. Нужную мне лавку с травами нашел в последнем ряду торговцев, и очереди из желающих приобрести эти настоящие дары природы не увидел. Зверобой, чистотел, корень живокоста я опознал, а поговорить с торговцем не получилось, не понимал он русского языка, а также немецкого, английского и французского, на которых я попытался с ним общаться. Потыкал пальцем в травы, а дальше весь процесс торговли провели мои охранники, они же и расчет осуществили.
Азамат поправлялся быстро, рана заживала, как на собаке, образно говоря. Молодость тому причиной или мое врачевание - сказать трудно, но факт имеет место быть. Я пытался его подольше держать в постели, но парень отказывался это делать, даже увещевания отца не помогали. Молодой человек самостоятельно передвигался по комнате, без посторонней помощи посещал отхожее место. Хромал еще сильно, но с каждым днем все меньше и меньше. Я его заставил выполнять нехитрые тренировочные упражнения по укреплению мышц раненой ноги. Лучше бы этого не делал, Азамат изматывал себя тренировками до потери сознания в прямом смысле слова.
Со мной парень почти не общался. Отвечал на вопросы по самочувствию, и на другие темы не отвлекался. Такое поведение Азамата не ускользнуло от внимания купца.
- Не слишком ли торопится мой сын с выздоровлением? – поинтересовался у меня купец, развалившись на мягких подушках в своих покоях. – Это ему не навредит?
- Выздоровление успешно идет, свое дело я знаю и выполняю его добросовестно, как и обещал. Но на другое, то есть на поведение вашего сына, я оказывать влияние не в праве. Да, чувствуется, что Азамат хочет быстрее вскочить в седло своего резвого скакуна. Но мышцы, порванные той железкой, еще не набрали сил и прочности, могут подвести. Все хорошо в меру, даже восстановительные занятия и физические упражнения. А если, не приведи Аллах, мышцы порвутся от перенапряжения, то он может остаться хромым на всю жизнь. И моей вины здесь быть не может. Поговори с ним, пусть поумерит пыл. Неужели Азамат хочет вновь вернуться на войну?
- Хочет не просто вернуться, а сделать карьеру. Быть купцом не желает. Я считаю лучше быть живым купцом, чем мертвым глупцом. Но молодежь не всегда слушает умудренных опытом родителей. Азамат хочет через неделю отплыть в крепость.
- Это его решение. Я к этому никакого отношения не имею. Но я пару дней назад, показал ему новый способ укрепления ноги. Результат появится недели через три. Вот тогда можно его смело отпускать.
- Уходи, я тебя услышал.
Не знаю, о чем говорил отец и сын, но со следующего дня парень смотрел на меня волком, полностью прекратив общение. Ага, значит, в скором времени мне предстоит сменить хозяина. Начал в тайне готовиться к побегу, складывал у себя в комнате остатки лепешек, на видном месте, в дороге все пригодиться, мне главное в порт пробраться, а там найду судно, следующее в сторону Европы. Бескровно этот дом я покинуть, по всей видимости не смогу, но и кровавый след оставлять нежелательно, тогда вся городская стража всполошится, будет обыскивать все суда. Выход из порта перекроют и рано или поздно меня найдут. Тогда мне прямая дорога на плаху. От этой мысли аж шея зачесалась, не хотелось расставаться с головой. А еще больше мне хотелось вернуться домой, к любимой Людмиле, пасть в ее объятия и не выходить из дома несколько дней, наслаждаясь любовью. Купец не сдержал своего слова, или я проявил недостаточно рвения в лечении Азамата, но женщиной меня ни разу не наградил, а я испытывал в ней нешуточную потребность. Были среди слуг женщины, правда, с ними я не осмеливался флиртовать, чревато, знаете ли. Секир-башка могут ненароком сделать, а может еще что-нибудь отхватить, недолго думая.
Я рассматривал мужчину, сидевшего рядом с Самадом. Полноватый, лет сорока, с длинными светло-русыми волосами, зачесанными назад, короткими тонкими усами и маленькой бородкой в виде треугольника. Темно-карие глаза внимательно смотрели на меня. На мужчине темно-синий приталенный кафтан, с множеством пуговок в верхней части. Под кафтаном находилась белая рубаха, воротник которой вытянут наружу. Штаны, или как они их называют, тоже темно-синие, скорей всего выполнены из одного материала с кафтаном. До колен одеты темные чулки. Ноги обуты в башмаки с тупыми носами. На нескольких пальцах заметил перстни с камнями. Оружия при мужчине не заметил. Широкополая шляпа лежала посреди стола.
- Пойдешь с этим человеком, - сказал Самад, по-русски, - ты мне больше не нужен. – Свою сумку можешь забрать с собой. Одежду я тебе дарю.
Я молча кивнул.
- И мне предстоит этого варвара везти в свои земли в надежде, что он не свернет мне шею и не сбежит, - покачав головой по-французски, произнес мужчина.
- Не всякий человек является варваром, если он молчит на родном языке, - пошутил, отвечая мужчине тоже на французском языке, мысленно поблагодарив Герасима за учебу.
- Ты француз? Ты учился во Франции? – посыпались вопросы.
- Нет, я вырос в небольшом поместье на границе Южного королевства и Дикого поля, - ответил я, на ходу придумывая легенду.