Страница 58 из 119
- По ночам, Василий, по ночам. Ночью идем по Днепру, а когда день настает, уходим в камыши, там и ждем сумерек. Бывает, проскакиваем ее тихо, а бывает, османы пальнут наугад, и на грех попадут в чайку. Особливо неприятно, когда взорвется порох в чайке, тогда смертушку принимают казаки, спасаются только самые крепкие и не поранетые.
- Теперь, наверное, османы не захотят обстреливать чайки, вон какая силища собралась?
- Со мной кошевой атаман не советовался, сам понимаешь, кто кошевой, а кто сотник Черниговского куреня. Но полагаю, что мы нанесем удар по Аслан-крепости с воды и с суши. Чего гадать? Сегодня начнется погрузка на чайки, а мы завтра выступаем по правому берегу Днепра. Наш курень выставляет две сотни пеших воинов и сотню конных. Будем охранять пушки и огневой припас.
Савелий Иванович оказался прав, мы выступили на следующий день. Кошевой атаман разделил войско почти поровну. Примерно десять тысяч ушло на чайках и лодках, и такое же количество отправилось к крепости по суше. Григорий Подошва ушел на чайках, а командовать сухопутной частью войска поставил Тихона Чуба. Чем руководствовался атаман, не знаю, однако построение походной колоны, на мой взгляд, Чуб выполнил отлично. Предусмотрел практически все. Были у нас передовые, тыловые и боковые дозоры, довольно многочисленные. Видно, опыт у Тихона огромный и он знает, что беспечность в походе может обернуться большой кровью. Охране самого ценного: орудий и пороха, уделялось особое внимание. Возы были окружены пешими казаками нашего куреня, а конная сотня постоянно кружила рядом. Первый день прошел без происшествий, от дозоров донесений о наличии противника не поступало. Видно, все татары и ногайцы, выполняющие для османов разведку, оттянулись ближе к крепости, и уже оттуда будут совершать наскоки на нашу походную колонну. Она, кстати, растянулась на несколько верст, и если включить воображение, то можно ее сравнить с толстым и сытым удавом, который неспеша ползет к своему гнезду.
На ночевку остановились в степи, только напрягая зрение можно было угадать, где находится Днепр. Мы двигались по прямой, поскольку идти вдоль реки не имело смысла - Днепр в этих местах извилистый, и тогда наш путь удлинялся. Возы поставили в круг, скрепив колеса при помощи веревок. Запылали костры, кашевары стали готовить ужин. Я обиходил своего Ирода, снял седло, и спутав передние ноги, отпустил пастись. Знал, Ирод не отойдет от меня дальше десяти шагов, сдружились мы с ним. Поужинав, расстелил попону рядом с Петром, и завалился спать, все тело у меня ныло, ведь целый день провел в седле. Нужно будет завтра чередовать способ передвижения, а то ноги кривыми станут, и ходить по земле отвыкнут, пошутил я мысленно.
Утро выдалось не такое спокойное. На пределе видимости в юго-западном направлении я заметил приближение серой массы. Мои догадки подтвердил Петр. По его словам, к нам движется конное татарское войско. Татарское оно или нет, не важно, надо проверить оружие, и быть готовым к бою.
Позавтракать нам не дали. Татары, приблизившись на расстояние стрельбы из лука, осыпали наш лагерь множеством стрел. Когда летит одна, две, ну десяток, еще жить можно, а когда на тебя сыплются сотни, а может и тысячи стрел, то жить хочется многократно, и надо найти надежное укрытие. Посыпали нас татары стрелами безнаказанно минут десять, а потом какая-то светлая голова отдала приказ развернуть в сторону врагов «ладошки» и врезать картечью, дальность позволяла. Одновременно выпалили два десятка пушек. Выглядывая из-за воза, я видел, как картечь врезалась в конную массу. Пусть картечи и не так много, и калибр не очень крупный, но за счет массы орудийного залпа выкосили приличное количество всадников. Пушкари, быстро перезаряжая пушки, дали еще три нестройных залпа, и татары рванули в степь, оставляя убитых и раненных. Им вдогонку отправилось три-четыре сотни казаков, выскочив из лагеря. Мы же получили приказ готовиться к движению.
Мой Ирод не пострадал от татарского обстрела, что не скажешь о людях. Короче, весь день я провел на возах и телегах, пытаясь оказывать помощь раненым. К счастью тяжелых не было, но примерно семьдесят человек до темноты я полечил, остальными занимались другие люди. Когда остановились на ночлег, хоронили погибших и умерших от ран. Ничего себе, повоевали! Один налет татар нам стоил жизни двухсот казаков. Мы тоже в долгу не остались, я видел табун татарских лошадей, их там было примерно голов триста, а если учесть побитых лошадей, то можно подумать, что мы легко отделались. Честно я придерживаюсь другого принципа, сколько бы врагов не уничтожили, но своих воинов терять всегда горько.
Только задремал, и уже тормошат. Неужели утро наступило? Оказалось до утра еще далеко. Поднимал меня куренной Твердохлеб.
- Василий, собирайся, Чуб ранен, - тихо, чтобы не разбудить остальных казаков, сказал дядька Остап. – Коновал, чтобы ему руки покорчило, стрелу в ноге обломал, а вытащить не смог. Рану раздолбал большую, а толку никакого. Попробуй полечить Чуба, нам нельзя терять его вначале похода, он эти места хорошо знает.
Тихон Чуб очень был недоволен оказанной медицинской помощью, это я услышал, приблизившись к его шатру. Сквернословил дядька виртуозно. Вместе с Твердохлебом вошли в шатер.
- Остап, ты бы еще мальца оторвал от мамкиной титьки, - возмутился Чуб, сидя полуголым на невысокой табуретке. – Думаешь этот молодец лучше моего коновала? Не дам ему в моей ноге ковыряться, болит она здорово.
- А ты, дядька Тихон, выпей чарку перевара, и боль немного пройдет, а я иглы поставлю, так и вообще ничего чувствовать не будешь, - сказал я, протягивая Чубу кружку с переваром.
- Где взял это пойло? Я запретил с собой хмельное возить. И кто ты такой?
- Это не хмельное, а лекарство. А я казак Черниговского куреня, Василий Гончар, в Свято-Петровском монастыре выучился на лекаря.
- Ты мне еще проповедь прочти!
- Потребуется, могу и проповедь. Ты пей, а говорить будешь позже, когда я ногу посмотрю.
Обезболил ногу иглами по известной мне схеме, и приступил к операции. Не зря ругал коновала Твердохлеб, разворотил он рану Чубу знатно, а еще затянул жгут выше раны слишком туго. Вскрыл рану скальпелем. Стрела до кости не дошла, но мясо, в смысле мышцы порвала. Посторонний предмет из ноги я убрал быстро, рану обработал «вонючкой». Варварство, конечно, но иного надежного антисептика у меня под рукой нет, разве что солью посыпать рану, но не все поймут. По правде говоря, я в «вонючку» соли немного добавил. Рану зашил, опять промазал «вонючкой», приложил немного мха, и забинтовал. Затем перерезал жгут ножом, и вынул иглы.
- Все дядька Тихон, будет болеть, и даже немного дергать, но ты не переживай, рана чистая. Завтра вечером приду и сменю повязку.
- На коне скакать могу?
- Лучше пару дней ногу не беспокоить, проехаться на возке.
- Какой возок? Мы завтра будем возле Аслан-крепости, мне надо вести ее осаду. А ты мне говоришь: возок! На коня когда я сяду?
- Да хоть сейчас, если ты с правого боку теперь на него забираться будешь, на левой у тебя рана.
- Сам разберусь, - буркнул. – Ступай.
Так вот начальство благодарит во все времена, даже спасибо не сказало. А если так посудить, то дня через два у него могло начаться заражение, а там и госпожа гангрена могли пожаловать. Летальный исход для Тихона Чуба маячил нешуточно. А, и ладно, пусть он будет здоров. Пошел досыпать.
Затрудняюсь сказать, какой город был на месте этой крепости в моем мире. А была ли Аслан-крепость там вообще? Гадать не буду, все равно не узнаю. Вот самый первый основатель этого укрепления был отличным воякой, мыслил на перспективу. Крепость располагалась на небольшом полуострове, выпирающем в основное русло Днепра. Атаковать крепость можно с суши на одном участке, соединяющем полуостров с материком, а он не очень широкий. Как я заметил, пушки на стенах стоят очень густо, да и басурман, рассматривающих наше прибытие, и развертывание лагеря, на стенах слишком много.