Страница 14 из 119
Взяв под уздцы лошадь, отец Павел повел ее к воротам, а я пристроился позади телеги - честно говоря, боялся свалиться в воду. Бульк и нет мальчонки, некому постигать мудреные науки. Оно мне надо? Я страстно желаю постичь неведомые мне, профессору, до сих пор знания, освоить новый для меня образ жизни, интегрироваться в новый мир.
Вначале мы попали в своеобразный тоннель, длиной метров в десять. Вверху, примерно на высоте стен, я с трудом разглядел бойницы. По всей видимости, неприятель, ценой неимоверных усилий – а по-другому никак - сломавший ворота, должен был попасть под перекрестный огонь с двух сторон. Не завидую я врагу, в тоннеле укрыться негде, везде настигнет меткая монашеская стрела, направляемая в сердце неприятеля рукой Бога или меткое копье с закаленным наконечником. А возможно на головы захватчиков сверху изольется разогретая смола или кипящее масло, а то и простой кипяток – итог предрешен практически в любом случае. Пройдя половину пути мы уперлись в решетку, каких я еще не видел, хотя посетил множество музеев и древних замков по всему миру в прошлой моей жизни. Толщина квадратных прутьев внушительная, где-то сантиметров пять, такие не сломаешь. Отец Павел спокойно и уверенно подошел к решетке, представ перед охранниками. Молодой монах с серьезным выражением лица внимательно посмотрел на священника и только убедившись, что перед ним отец Павел, подал команду на поднятие решетки.
Преодолев очередной заградительный рубеж, мы попали на широченную улицу, метров двадцать точно. Улица была окружена стенами с зубцами, но высота их - не очень, метров пять-семь, не больше. Странный монастырь. Мало того, что внешние стены неприступные, так еще и внутренние стены приличной высоты. Такие, казалось бы, невысокие стены, штурмовать проблематично, они совершенно гладкие. Выложены из дикого камня, но таким образом, что ухватиться не за что – большие умельцы их возводили, молодцы. Судя по всем фортификационным сооружениям монастыря, в этих краях хорошо развиты различные ремесла и каменных дел мастера достигли высокого уровня развития.
Продвигаясь вперед, я обратил внимание, что по обе стороны есть крепкие ворота, в которых легко разъедутся две телеги и, что удивительно, на каждые ворота нанесен номер арабскими цифрами. Странно. Что бы это могло значить?
Отец Павел знал куда идет и уверенно шел вперед. Вот мы миновали церкви и колокольни. Они, по моему мнению, находились точно в центре монастыря. Поскольку двигались мы не быстро, я успел бегло рассмотреть эти величественные строения. Нашел сходство с церквями, которые я видел и посещал с экскурсиями в моем времени. А вот прихожан или монахов, снующих на ступенях храмов, не заметил - значит, так надо.
Остановились перед воротами без номера. Тук-тук-тук - отец Павел постучал в них специальным деревянным молотком. Буквально через минуту ворота с хорошо смазанными петлями беззвучно отворились, нас встретил высокий широкоплечий монах, лет тридцати, с колючим взглядом карих очей. Узнав отца Павла, взгляд монаха мгновенно поменялся с настороженного на приветливый, на лице даже отобразилось что-то, наподобие улыбки. Правда, рассмотреть улыбку тяжело - черная бородища у монаха почти до пупа.
- По здоровью путники, проходи, брат Павел, - сделал приглашающий жест монах, - отец Иона извещен о твоем приезде. - Животиной и поклажей вашей братья озаботятся. Доехали хорошо, не встречали в пути лиходеев?
- И тебе здравствовать отец Григорий, - ответил отец Павел. - Дорога, сам знаешь дальняя, но прошла, слава Богу, спокойно. А встречались нам по пути только птицы щебечущие, услаждавшие наш слух, да ручьи журчащие, не позволявшие нам маяться от жажды. Сны наши под присмотром Господа всевидящего и небесных светил любопытных были безмятежными и безгрешными, как у всякого честного люда. Спасибо тебе за заботу.
- Тогда не буду отвлекать разговорами, тебе к Ионе потребно, а он не любит долго ждать.
Пока отец Павел разговаривал, я рассматривал двор. Если можно так выразиться, двор был почти идеальным квадратом с каждой стороной в сотню метров, а может так оно и есть. В центре двора находилась ровная площадка, я ее для себя окрестил плацем. Неожиданно вспомнилось мое курсантское прошлое. Странно. Почему именно военное училище? Может, потому, что переступив порог училища, я очень волновался, как сейчас, и где-то глубоко в душе боялся предстоящей учебы. Похоже, да, и сейчас я чего-то опасаюсь, а вот чего - пока не определился и не почувствовал – это естественная реакция на неизвестность. Что меня здесь ожидает? Скоро, совсем скоро узнаю. Не думаю, что плохое что-то. Нет.
Примыкая к стенам по периметру двора построены большие помещения, назначения которых мне пока неизвестны. Высота сооружений не превышает высоту внутренних стен. Крыши всех зданий покрыты красной черепицей. Похоже, в монастыре мода на такой цвет черепицы - везде используют. А может просто такие исходные материалы для изготовления черепицы в этой местности. Впрочем, черепица такого цвета мне всегда нравилась и моя вилла, построенная вместе с моей женой, по нашему обоюдному согласию была покрыта подобным кровельным материалом.
Отец Павел, осторожно взяв меня за руку, уверенно повел к зданию, на фасаде которого было изображено лучистое солнце. Пройдя сени, расположенные посредине здания, мы попали в коридор, комнаты в котором располагались только с одной стороны. Света в коридоре было мало, почти полумрак. А откуда он возьмется, если солнце пробивается через бойницы?
Следуя за священником, как привязанный, попал в комнату, как я полагаю, к отцу Ионе. Как научил меня священник, я перекрестился на образа, под которыми горела лампада. Обстановка в комнате, а правильно ее наверное нужно было называть кельей, аскетичная. Возле стены стояла узкая деревянная кровать, застеленная серым одеялом. Небольшой стол и три табурета. Освещалась келья одной свечой, стоящей на столе. Темновато здесь, ничего, глаза привыкнут.
Отец Иона поднялся нам навстречу. Расцеловался с отцом Павлом, поинтересовался дорогой и здоровьем. Я внимательно смотрел на этого человека. Высокого роста, примерно лет под пятьдесят. Борода и волосы, выбивающиеся из-под скуфьи совершенно седые. Глаза серые. А вот ладони меня удивили. Огромные такие ладони, ими можно подковы гнуть, или саблю крепко сжимать, ну никак не креститься. Может я и не прав, и мое восприятие окружающего меня мира еще не вошло в нормальное русло. Я продолжаю проводить аналогии с моим потерянным прошлым. Одет отец Иона скромно, серая до пола ряса и серая скуфья на голове. А вот крест, висевший на цепочке на шее у него был внушительных размеров, полагаю серебряный.
- Кого ты в этот раз привел ко мне? - спросил отец Иона.
- Это Василий, сын вдовицы Натальи, моей прихожанки, - взяв меня за плечи сзади и поставив перед собой, объяснил отец Павел. - До травеня сего года был неразумным. А потом приключилось чудо. Снизошла на него благодать Божья во время грозы. Мало того, что заговорил, так еще и безумие ушло из его головы. Мать за него молилась денно и нощно, чтобы Господь помог в ее горе. Видно, дошли молитвы.
- Чудеса встречаются редко, но если это угодно Богу, то он всегда проявляет заботу о своих детях, - задумчиво произнес отец Иона. – Получается, он говорит всего ничего. Тяжко ему будет осваивать науки.
- Он постреленок хороший, смышленый, и все, что его окружает постигает с охотой и невероятной быстротой, тянется к знаниям, ко всему новому завидный интерес проявляет. А говорит он уже отлично, всю дорогу рот не закрывал, меня расспрашивал обо всем.