Тающее отражение

— Батон, ты только взгляни, до чего докатился твой дружок!

Я поднял с пола скоросшиватель, пролистал пачку чистой бумаги без единой буквы, закрыл, глянул на обложку. Там крупными буквами рукой Сергея выведена надпись: «Моя святая земля», роман, автор — Сергей Блаженный.

— Во-первых, не Батон, а Платон, — подал я голос, опаляемый уничтожающим взором надоедливой соседки. — А во-вторых, кто тебе обещал в качестве бесплатного приложения к хорошему парню гениального писателя? В-третьих, творчество — это настолько тонкое, мучительное занятие, что не нам с тобой судить о неудачах творца.

— Он сжег половину рукописи! — прошипела Маришка. — Представляешь! А эту «куклу» держал на столе. Я еще на цыпочках вокруг ходила, чтобы не дай Бог, не помешать, не прогневать великого!

— Обычное дело у писателей, — примирительно произнес я. — У них как бывает: проснется автор в помятом состоянии, почитает написанное вечером, огорчится — да и швырк в камин. Это называется у них недовольство собой — между прочим, весьма ценное свойство. Так, что ты от меня хочешь? Мне что, вместо Сергея книгу написать?

— Да нет, какой там написать! Ты и не сможешь…

— А вот это было обидно! — заметил я.

Маришка не обратила внимания на мои слова, присела к столу и обмякла.

—Понимаешь, ведь он меня обманывал. — Подняла умоляющие глаза и, чуть не плача, пропела: — Может, поговоришь с ним? Потом мне объяснишь. А?.. — Вскочила и, указав рукой на дверь, сказала: — Я утром подслушала, они у Ромки сегодня в три часа встречаются.

— Ладно, подъеду, поговорю, — вздохнул я. Потом снял тапок с ноги, шлепнул по столу и грозно выпалил: — И не Батон я, слышишь, а Платон!

Чтобы творчески взъерошенные джентльмены не выставили меня прямо с порога, зашел в магазин, накупил вкуснятины и без предупредительного звонка позвонил в облупленную дверь. Открыл мне Роман, бросил взор на дары в моих руках, обрадовался и пригласил войти. Пока менял туфли на растоптанные тапки, пока Сергей принимал из моих рук пакеты с едой, заметил двух подозрительных субъектов на кухне. Они громко шушукались с хозяином, называя многотысячные цифры. Так, понятно, это те самые импресарио, которые продают картины Романа заграницу. Соблазняют, значит!.. Увидев меня, они поспешили бочком удалиться. А жаль, мне есть, что сказать таким вот дельцам, паразитирующим на таланте художника.

Романа заполучил следующий гость в черном костюме, вышедший из алькова, где хранились картины. Оттуда стали доноситься умоляющий баритон одного и унылые оправдания другого. Ясно, соблазнение джентльмена харизматичным гостем продолжается. Сергей махнул рукой: не лезь не наше дело, разложил принесенные мной припасы на столе, успокоился и поднял на меня глаза, полные невысказанных вопросов.

— Приезжала ко мне Маришка. Швырнула в меня «куклой» твоей книги, — прошептал я. — Что с тобой, что с твоей книгой?

— То, что успел написать, осталось, а вторая часть, которую писал на Святой земле, не получилась. Брак! Понимаешь?

— Есть причина?

— Да! — вскрикнул Сергей, плеснув себе для храбрости.

— Излагай.

— Помнишь, ту банковскую девушку-красавицу, что пыталась помочь нам с обменом денег?

— Помню, конечно, девочка была симпатичной и доброй, что в наше время редкость.

— Так вот, я во время прощания сунул ей визитку с номером телефона. И она позвонила!.. У банка, где она работала, имелся в соседнем отеле арендованный номер. Ночью, дождавшись, когда все уснули, я выскочил из нашего номера и проник к ней в гости. В общем, дело молодое, у нас случилось это самое…

— Ну ты даешь!.. Наш пострел всюду поспел.

— Дальше был один позор. На Горе блаженств, когда вы с Юрой купались в волнах благодати, мне пришлось симулировать. И тут пошло одно за другим: ложь, кривляния, зависть, а в результате — холод в душе и такое чувство, будто я в один миг всё потерял. Абсолютно всё! Понимаешь?

— Это хорошо, что ты поделился. Наверное, тяжело было этот камень в сердце носить?

— Точно, полегчало. А вот Юре в этом признаться не смог бы, мне кажется, он меня насквозь видит. Потому, кстати, и набросился на Маришку, отчаяние пытался скрыть. Ну и сам подумай, какая там писанина у меня могла получиться после такого падения.

Проводив гостя в черном, на кухню вошел Роман.

— Не удалось выпросить картину по дешевке? — поинтересовался я.

— Пришлось объяснить, что готовлюсь к международной выставке. Я к ней стремился три года, и вот кажется скоро всё случится.

Роман присел к столу, смастерил бутерброд, с жадностью проглотил. Пока он жевал, я вспомнил, как однажды он познакомил меня здесь, в мастерской, с улыбчивым священником, который окормляет творческую интеллигенцию.

— Напомни, Роман, как его зовут?

— Отец Алексий из села Гребешки, — кивнул Роман. — Да ты, Сереж, съезди к нему. Уверен, получишь немалую пользу. Батюшка очень бережно относится к писателям и художникам. Каждому напоминает притчу о талантах, о великой ответственности — это зело стимулирует. Там у него каждый день творцы гостят, может, случится полезное знакомство.

— Съезжу, конечно, — понуро проворчал Сергей. Поднял на меня глаза: — А с Маришкой мне что делать?

— Не волнуйся, я с ней поговорю. А ты к отцу Алексию собирайся. Что-то мне подсказывает, для тебя эта поездка станет прорывом. Уж очень теплый батюшка. Как глянул на него, у меня в голове прозвучало: кроток я и смирен сердцем. — На меня накатила волна вдохновения, я глянул на часы и выпалил: — Так, сейчас, без четверти четыре. Если закажем такси, как раз к вечерней службе в Гребешки поспеем. Вставай, Сергей, у меня идея!

До храма, где служил отец Алексий, добрались за полчаса до начала всенощной. Я усадил Сергея, велел ждать, а сам подошел к батюшке под благословение. Он, как ни странно, меня вспомнил, я в двух словах объяснил ситуацию Сергея, он велел оставить его на пару дней. И тут я приступил к реализации своего плана. Достал из сумки книгу, показал отцу Алексию.

— Батюшка, вы знаете, этого издателя? — я открыл страницу с выходными данными, где имелись название издательства с адресом.

— Как не знать, — улыбнулся отец Алексий, — да был он у меня в гостях. Очень приятный молодой человек, наш православный. Предлагал мне посылать к нему наших авторов. Разумеется, после моего прочтения и благословения. А что, твой спутник из таких?

— Вот именно, — воскликнул я. — Очень надеюсь, вы поможете ему выйти из кризиса, так что он нас всех еще удивит.

— Хорошо, Платон, поработаю с твоим протеже. Нам такие сейчас очень нужны.

Выхожу их церкви, обнаруживаю такси в кустах, а водителя — в очереди за святой водой. Добираемся до моего дома, я поднимаюсь на лифте на свой этаж — и почему-то не удивляюсь тому, что вижу у своей двери Маришку с бутылкой пива в руке.

— Ну что, Сергей меня еще не бросил? — спросила она.

— Пока нет, но если будешь на него давить, я ему сам предложу этот вариант. Заходи, разговор есть.

Оказывается, я с утра ничего не ел, поэтому поставил чайник, соорудил бутерброды, порезал салат, предложил соседке поужинать вместе. Поначалу она поворчала, но потом почувствовав приступ голода, набросилась на еду.

— Теперь слушай, — сказал я, тщательно прожевав пищу. — Сергей сейчас находится у одного весьма серьёзного священника. Понимаешь, книга у Сергея уже есть, только она вся вот тут, — показал я на лоб, — у него в голове. Надо ее оттуда извлечь и напечатать на бумаге. Священник, к которому я его отвез, как раз этим и занимается профессионально. Так что, Серегу не отрывай, ему не звони, а сама займись вот чем! — Маришка даже жевать перестала и подалась ко мне. Я достал книгу из сумки. — Видишь, это книга, она издана в Париже православным издателем. Этот издатель брал благословение у того самого священника. Твоя задача, съездить в это издательство и договориться насчет издания наших авторов и Сергея, в том числе. Понимаешь, ответственность момента?