Тающее отражение

Вот Часовня Распятия с иконами в человеческий рост. Под стеклом трещина в скале от землетрясения: «Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли...» (От Матф. 27; 50-53)

Вот оно!.. Эта трещина в скале — зримый, ощутимый, вещественный знак исторического факта. Впился в нее глазами как клещ. Мне показалось на миг, будто из щели, прорезавшей чрево земли до адского дна, полыхнуло огнем лавы. Стоял окаменевший, не мог сдвинуться. Юра тронул меня за локоть — что с тобой? Поняв, что я во власти мистических переживаний, отступил, только плечом сдерживал напор толпы. Перевёл взор в сторону Распятия. Промелькнула сцена с явлением Креста, воскрешение мертвеца, коснувшегося реальной силы.

«Хотя святая царица Елена к этому времени была уже в преклонных годах, она с воодушевлением взялась за исполнение поручения. Языческие капища и идольские статуи, наполнявшие Иерусалим, царица повелела уничтожить. Разыскивая Животворящий Крест, она расспрашивала христиан и иудеев, но долгое время ее поиски оставались безуспешными. Наконец, ей указали на одного старого еврея по имени Иуда, который сообщил, что Крест зарыт там, где стоит капище Венеры. Капище разрушили и, совершив молитву, начали копать землю. Вскоре были обнаружены Гроб Господень и неподалеку от него три креста, дощечка с надписью, сделанной по приказанию Пилата, и четыре гвоздя, пронзившие Тело Господа. Чтобы узнать, на котором из трех крестов был распят Спаситель, Патриарх Макарий поочередно возложил кресты на покойника. Когда был возложен Крест Господень, мертвец ожил. Увидев воскресшего, все убедились, что найден Животворящий Крест. Христиане, в бесчисленном множестве пришедшие поклониться Святому Кресту, просили святителя Макария поднять, воздвигнуть Крест, чтобы все могли, хотя издали, благоговейно созерцать Его. Тогда Патриарх и другие духовные лица начали высоко поднимать Святой Крест, а народ, взывая: "Господи, помилуй", благоговейно поклонялся Честному Древу. Это торжественное событие произошло в 326 году».

(Слово на Праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, 27 сентября)

Под мраморной плитой в нише я встал на колени и коснулся рукой серебряного кольца, которое обозначает место крепления Креста. «Прости нас грешных, Господи!» У греческого батюшки купил свечи и поставил их одну — о здравии всех моих ближних и дальних, одну — об упокоении моих дорогих покойников. И сразу спокойно и тепло стало на душе. Отошла на время суета, ушла из сердца черная тоска. «Спасибо, Господи, что я пришел к Тебе. Как же душа болела без Тебя!»

В центре величественной ротонды Воскресения в лесах стояла Кувуклия — Святая Гробница. Вокруг толпились сотни паломников и туристов. Но там началась служба, нас внутрь не впустили. Тут к нам подбежал шустрый араб и потянул нас к задней стене Кувуклии. Там, оказывается, тоже есть кусок плиты с Гроба Господня. И мы выстроились в очередь, приготовив деньги. Араб и греческий молодой священник пропускали нас в нишу, мы касались плиты и за десять долларов получали пучок свечей и набор с освященными водой, землей и елеем. Но в этой суете и толчее я не испытал того, чего ожидал...

Гид снова торопила нас на выход. Мы шли по древним улочкам, и я все высматривал мизерный клочок земли, чтобы взять с собой хоть горсточку. Но нет здесь среди плит и камней земли. Нет.

Когда я в автобусе уже сам стал рассказывать о христианских чудесах, гид прервала меня и снисходительно спросила: «Вы, что, действительно во все это верите?» Сидел я в этом автобусе и думал, что ж это за люди, которые три тысячи лет ждали Христа (весь Ветхий Завет пронизан ожиданием Мессии), а когда Он пришел, предали, казнили Его и до сих пор, как нашкодившие дети, из вредности и упрямства не сознаются в собственной шкоде. Иерусалим, казнивший Христа, жестоко казнил и мое паломничество.

Нам оставил темный вечер
Неугасший свет,
Обнимал он нас за плечи
И смотрел нам вслед.

ВИА Цветы. Летний вечер

Пока неслись по гладким дорогам в комфортном автобусе вдоль апельсиновых рощ, упрямо выживающих среди безжизненных песков, пока вслушивались в приятную тишину, сменившую тысячеголосый гомон толпы — всюду разливался рассеянный предвечерний свет. Но вот свернули в наш уютный курортный городок Не-Так-и-Я — Нетания, а сюда уже откуда-то из-за горизонта, из-за ровной границы фиолетового моря под смущенно рдеющим небом — заползли сумерки, тропически быстро густеющие, нагоняющие ночную усталую тишь.

Выходим из автобуса, молча бредем по обезлюдевшей улице в сторону моря, в сторону отеля, полупустого, домашнего, зовущего на лоджию подремать в глубоких креслах с чашкой кофе на столике, поглядывая с прищуром на тающие сочные краски южного заката. Из ресторана с табличкой, угрожающей кошерной едой, доносится томный аромат перченого жареного на угольях мяса. Юра вспомнил, что ресторан отеля уже закрыт, и надо бы купить чего-нибудь съестного на ужин. Обнаруживаем отсутствие наличных шекелей в карманах, находим рядом с банком аппарат обмена валюты. Я достаю стодолларовую банкноту, заталкиваю в никелированную щель, робот внутри ворчливо отвергает банковский билет. Юра с Сергеем шепчутся невдалеке о чем-то своем, мальчишеском, я повторяю процедуру — опять возврат.

Из стеклянных дверей кредитного учреждения «Мизрах» (по-русски, «Восток») выходит тоненькая восточная девушка, одетая в обычный для служащего комплект — темно-синие юбка с колготами, белая блузка, на прелестном личике вежливая, полная сочувствия белозубая улыбка, пышные иссиня-черных волны, ниспадающие на узкие плечики. Она подходит ко мне, обдав ароматом юной свежести, мы сетуем по-английски по поводу несовершенства техники, я мысленно добавляю в диалог версию о поддельной купюре, впаренной мне ее российскими коллегами, она смущенно извиняется за то, что не смогла помочь, я успокаиваю девушку, благодарю за попытку и… предлагаю выпить кофе, уверяя, что местные лавочники способны принять и доллары, правда по грабительскому курсу. Огромные черные глаза на миг вспыхивают восторгом, затем затуманиваются печалью: о, если бы она не задержалась на работе, а дома не ждал волнующийся строгий папа, она бы с великим удовольствием — именно так, «виз грэйт плэжа» — составила бы приятную компанию столь симпатичному джентльмену. Я пожимаю девушке мягкую теплую ладошку, благодарю в самых изысканных выражениях и выражаю надежду на скорое изменение обстоятельств в пользу нашей столь чистой спонтанной приязни и неминуемую возможность совместного посещения сладкого ресторана «Капульский», что может послужить благоприятным шансом для воссоединения двух пылких сердец. Сверкнув на прощанье очами, исполненными непрошеной влагой, прошептав по-русски «до свидания», девушка пожала руки моим спутникам и поспешила в сторону автостоянки, куда только что причалил белый мерседес с водителем внутри, в столь же белом костюме.

Мы втроем взмахнули прощальными руками, прошептав дежурные восхищения вслед белой лебединой стае. Сергей вздохнул: «А ведь моя бывшая была именно такой нежной тоненькой девочкой, но через несколько лет превратилась в бульдозер Катэрпиллер, а может это у них вирус или болезнь…» Юра ударил каждого по плечу, мол, парни, все нормально, и повлек во французскую лавку, где давеча нас качественно обслужили подвергнутые воспитанию присмиревшие нормандцы. Ставший традиционным пикник на пляже все-таки состоялся. Только расположились на теплом песке под плеск морской волны, только проглотили скромный ужин и запили кофе-гляссе, как мой телефон пропел залихватскую «Шизгару» — значит, Маришка.