Олдорандо

   -- А с чего ты взял, что ты будешь нами командовать, монах? -- спросил Усилк, насмешливо подмигнув другу. -- Почему ты уверен, что мы, трое, будем подчиняться тебе, одному?

   Его лицо с одним прищуренным и другим заплывшим глазом казалось одновременно хитрым и угрожающим. Сейчас, когда появилась надежда на спасение, он был полон боевого задора. Парень, похоже, закусил удила и не собирался уступать. Ну что ж...

   -- А вот с чего, -- бросил Юли и коротко размахнувшись, врезал кулаком в тощий живот Усилка. Он был гораздо сильнее измученного заключенного. Усилк согнулся пополам от боли.

   -- Ах ты сволочь, -- едва смог проговорить бывший узник. Однако, оспорить подобный способ доказательств было трудно. Юли, отлично сложенный и поджарый, был сыт, силен, подвижен и гибок, чего нельзя было сказать про бывших заключенных. Да и молчаливое сочувствие вооруженной луком Искадор было явно на его стороне.

   -- А ну выпрямись, Усилк, и пошли. Хватит болтовни.

   Охота командовать у юного революционера сразу прошла. Усилк больше не спорил, а молчание Скара красноречивее любых слов говорило, что он признает право сильного. Искадор же только усмехнулась во время объяснения. В маленькой группе установилось равновесие и все покорно двинулись за Юли, который скользил рукой по стене, ведя их в безмолвие горных недр.

   Проход по заваленным и полузатопленным штольням Твинка не занял много времени, и, хотя Юли долго искал место, где обвалившиеся глыбы скрывали тяжелую бронзовую дверь, ведущую в запретные для всех подземелья Панновальских Копей, он наконец нашел её. Это был маленький проем с косяками и перемычкой из монолитного песчаника, со следами почти стершихся и неразличимых орнаментов. Его высота была где-то футов шесть, а ширина не более четырех. Выудив из кармана прихваченные в пустой конторе Дравога ключи, Юли быстро подобрал нужный и отпер эту дверь, открыв мрак узкого прохода.

   При виде этого черного провала Усилк вдруг выразил такой испуг, что даже уронил свой груз. Он был готов подарить Юли весь свой запас продуктов и смоляных факелов, но сам отказывался участвовать в предстоящей опасной затее. Но скоро он понял, что спорить с Юли бесполезно -- остальные двое и не думали поддерживать его.

   У самого Юли не было никаких дурных предчувствий, но, когда он вошел в этот мрачный проход, его с самого начала окружила странная и нездоровая атмосфера. Проход, чуть более высокий и широкий, чем дверной проем, представлял собой пробитый в песчанике туннель с сильно стертым каменным полом и неровными стенами. Резные изображения на ленте были отвратительными и ужасными. Они не были похожи ни на что, виденное прежде Юли.

   Заперев за собой дверь, он повел отряд вперед. Через несколько метров туннель начал круто уклоняться вниз, пробиваясь сквозь сплошную скалу. Крутой и скользкий коридор постоянно менял направление и очертания. Потом он начал ветвиться.

   Все коридоры здесь казались одинаковыми, они пересекались, сливались, расходились в разные стороны. Юли старательно считывал узор стен, сопоставляя его с тем, что рассказал ему отец Сифанс. Его наставления он помнил великолепно.

   Другие не обладали его умением читать стены и ориентировались только при свете. Во мраке они чувствовали себя неуверенно. Слабые отсветы факелов Твинка уже давно скрылись за дверью.

   -- Может быть, ты пойдешь помедленнее? -- наконец попросил Усилк. -- От нас и так остались только кожа да кости.

   -- Нам надо уйти отсюда как можно быстрее, -- возразил Юли, -- чтобы никто не заметил нашего бегства и не догнал нас.

   -- Нам надо зажечь лампу, -- предложил Скара. -- В темноте мы обязательно заблудимся.

   Юли не желал делать ни того, ни другого, но пол здесь был неровный и Искадор неожиданно поддержала бывшего узника. Юли пришлось подчиниться. Увы, свет не принес облегчения. Их, стоявших в его крошечном кружке, со всех сторон окружал грубый камень стен и сводов. Воздух был мертвым. Впереди и позади -- чернота бесконечного туннеля. Они вновь тронулись в путь.

   Коридоры везде выглядели совершенно одинаково: серовато-желтый, неровно и грубо вырубленный камень, сводчатые стены, неровный каменный пол, застойный, мертвый воздух. Вскоре масло в украденной лампе закончилось и они вновь оказались во мраке, который уже нечем было рассеять.

   Улучив момент, Юли протянул руку Искадор и девушка с радостью ухватилась за неё. Ему было приятно прикосновение её пальцев и он зашагал, испытывая странное наслаждение от тепла её тела. Усилку и Скаре ничего не оставалось, как тащиться сзади, ухватившись за одежду девушки или товарища, чтобы не отстать в темноте.

   Вскоре рисунки на стене исчезли -- лента оборвалась без малейшего предупреждения. Это значило, что они достигли границ Панновала. Дальше начинались зловещие и бесконечные Панновальские Копи. Милиция не смела заходить в них и Юли, подумав, объявил небольшой привал. Его спутники моментально расслабились и пустились в разговоры настолько беззаботные, словно они сидели в уютной гостиной Искадор. Они тоже знали, что милицейские никогда не выходили из города и значит, погоня им больше не грозила. Они вырвались из жестокой хватки Панновала.

   Но, пока другие разговаривали, обмениваясь новостями, Юли мысленно прокручивал в голове подробности плана, который начертил ему отец Сифанс -- теперь их жизни зависели только от него. Теперь он вспомнил, что не обнял старика на прощание, даже не попрощался со старым отцом-наставником. Это больно задело его. Но сожаление сожалением, а впереди беглецов ждала ещё долгая дорога.

   -- Подъем, -- проворчал он, поднимаясь на ноги. Искадор он молча протянул руку, помогая подняться с каменного уступа, но ощущение теплой руки девушки уже не улучшило его настроения. Усилк и Скара тоже казались подавленными. -- Надеюсь, вы успели достаточно отдохнуть за это время? -- Нестройное "да" послужило ему ответом. -- Тогда в путь.

   Юли, как и прежде, шел впереди слегка замедленной походкой, которой привык ходить в темноте, легко и также лишь по привычке касаясь стены кончиками пальцев. Усилк и Скара тащились позади, постоянно натыкаясь друг на друга, но Юли было не до них -- он держал в памяти и перед глазами спасительный путь.

   "Повернуть налево, пропустить развилку, повернуть направо, пропустить ответвление вправо", -- всё время думал он. К счастью, он не ошибся -- вот он, длинный извилистый коридор и череда ступеней, ведущих вниз -- узких и чересчур скользких для обутой человеческой ступни. Дальше этой лестницы даже горняки Панновала не заходили уже века.