Олдорандо

   Тем временем, стало заметно, что живое рыжевато-коричневое море, заполнявшее равнину, неоднородно. Текучая масса животных состояла не только из йелков, хотя те и составляли большую её часть. Среди несчетного стада возвышались подобно валунам на равнине более крупные особи. Они походили на йелков своими удлиненными головами, над которыми возвышались угрожающе точеные изогнутые рога, такими же косматыми гривами, лежащими поверх толстой свалявшейся шерсти, теми же горбами, расположенными ближе к заду. Но эти гигантские, в полтора раза крупней йелков, окружавших их со всех сторон, животные были грозными бийелками, способными нести одновременно двух взрослых фагоров. Так, по крайней мере, утверждали бывавшие здесь раньше дяди Юли.

   В стаде были ещё и гуннаду -- первые двуногие животные, которых увидел Юли. Их длинные шеи поднимались тут и там по краям стада. Масса йелков тупо шла вперед, а гуннаду возбужденно сновали вдоль её фронта и их маленькие головки возбужденно подпрыгивали и подергивались на концах длинных шей. Самой заметной их особенностью были гигантские уши, которые беспрестанно поворачивались в разные стороны, стараясь уловить звуки неожиданной опасности. Их короткие косматые тела держались на двух мощных птичьих лапах. Гуннаду двигались вдвое быстрее, чем бийелки. Каждым шагом они покрывали вдвое большее расстояние, чем эти тяжелые гиганты, но перемещаясь всё время вперед и назад у фронта стада они оставались на том же месте относительно всей массы живого моря. Каждое животное занимало в стаде именно то место, которое было обусловлено давно сложившимися взаимоотношениями.

   Ощутив животами тяжелый, глухой, непрерывный грохот копыт приближавшегося стада охотники слились с землей. С выступа, где лежал Юли, три вида животных можно было различить только потому, что они шли в первых рядах. В слабом свете всё стадо за ними сливалось в темную подвижную массу с неясными очертаниями. Прижимаясь к отцу, Юли не мог оторвать глаз от надвигающейся косматой стены животных. Низкое облако двигалось быстрее стада и теперь уже полностью заволокло весь небосвод, так плотно, что казалось -- они ещё много дней не смогут увидеть его.

   Туман клубился над стадом, ещё плотнее скрывая его. Животные волнистым ковром перекатывались по равнине, их взаимные перемещения даже теперь едва различались, как подводные течения в бурной реке.

   Охваченный ужасом, Юли дышал всё тяжелее. Первые ряды стада уже ступили на берега заснеженного Варка. Они были уже совсем рядом -- и подходили ещё ближе. Казалось, весь мир превратился в одно огромное, пышущее паром животное.

   Испытывая смертельное отчаяние, Юли повернулся к отцу. Хотя Алехо заметил смятение сына, он продолжал внимательно смотреть вперед прищуренными от напряжения глазами под набрякшими от мороза веками. Зубы его хищно блестели.

   -- Спокойно, -- повторил он.

   Нескончаемый поток живых тел уже переливался между берегами реки, вздымаясь над ледяными глыбами и снова ниспадая с них неровными косматыми каскадами. Старые, нетвердо держащиеся на ногах животные порой падали, спотыкаясь о засыпанные снегом стволы поваленных деревьев и их точеные копыта яростно лягали во все стороны, когда их затаптывали идущие сзади собратья. Уже можно было разглядеть морды отдельных животных. Они шли, низко опустив головы. Их глаза, обрамленные белыми ободками инея, неподвижно смотрели вперед. Ярко блестели белки глаз. Из пастей свисали густые хлопья зеленоватой слюны. Пар, вырывавшийся из их расширенных ноздрей, оседал полосками льда на покрытых шерстью головах.

   Бийелки шли вперед, окруженные своими меньшими собратьями. Могучие лопатки мерно двигались под их серо-коричневыми шкурами. Они с беспокойством переводили глаза на упавших и растаптываемых стадом, словно предчувствуя, что впереди им тоже грозит опасность. Несмотря на это, они продолжали свой безостановочный бег и их косматые спины размеренно покачивались над пятнистым потоком. Казалось, что они ощущают впереди эту неизбежную опасность, угрожающую им, но понимают её неотвратимость и идут к ней.

   Масса животных пересекала замерзшую реку, утаптывая снег копытами. Шум их движения, издали уловленный отцом и сыном, распался на приглушенный снегом стук копыт, свистящее дыхание, фырканье, мычание, кашель, лязг столкнувшихся рогов и непрерывное хлопанье ушей, отгоняющих надоедливых мух и комаров.

   Три чудовищных бийелка одновременно вступили на открытое пространство реки. Раздался резкий треск ломающегося льда и огромные его плиты вздыбились перед падающими животными. Йелков охватила паника. Те, которые уже были на льду, бросились в разные стороны. Многие спотыкались, падали и были затоптаны сзади идущими. Лед продолжал трескаться. Серая вода с остервенением рванулась вверх, как бы торжествуя своё освобождение. Бийелки медленно погружались в неё, разверзнув в жутком мычании пасти.

   Но уже ничто не могло остановить животных, напирающих сзади. Они представляли собою природную силу в той же мере, что и сама река. Йелки непрерывным потоком -- десятками и сотнями -- проваливались в трещины между льдинами, заполняя проломы во льду, мостя своими телами дорогу теснящимся на равнине сородичам. По этому страшному мосту они продолжали свой путь и шеренга за шеренгой выползали на восточный берег, чтобы следовать дальше, подчиняясь зову вечных инстинктов. Над поверхностью этого живого потока от дыхания бесчисленных тел в холодном воздухе повис туман, обволакивая несчетное стадо, как саван. От него исходил едкий запах пота, в нем роились тучи маленьких кусачих насекомых, способных жить и размножаться только в этих теплых испарениях огромной массы живых тел.

   Страх незаметно оставил Юли. С копьем наготове он встал на колени, выбираясь из тесного полога, его глаза горели. Но отец схватил его за руку и резко дернул назад.

   -- Смотри, дурак, там фагоры, -- сказал он, бросив на сына яростный презрительный взгляд и ткнул копьём вперед, в направлении опасности.

   Дрожа всем телом, Юли рухнул на землю, испуганный гневом отца не меньше, чем мыслью о фагорах.

   Стадо йелков, качаясь, шло по обе стороны выступавшей из обрыва скалы, разбивая в пыль её подножие. Под их напором, казалось, закачался сам выступ. Туча мух и жалящих насекомых, круживших над их изогнутыми спинами, обволокла охотников. Юли тщетно пытался рассмотреть фагоров через этот клубящийся над горбатыми хребтами туман. Впереди он не видел ничего, кроме косматой лавины, движимой силой, неподвластной человеческому разуму. Она затопила всё вокруг, покрыла собой замерзшую реку, расплескалась по её берегам, заполонила собой от горизонта до горизонта всё обозримое серое пространство. Шли сотни тысяч животных и облако тумана было их дыханием, сливаясь с колеблющимся над равниной невероятным клубящимся облаком мошкары.