Олдорандо

   Затем были бои гладиаторов -- рабы против рабов, рабы против фагоров. Кровь и смерть заполняли арену. И всё это время, даже когда Искадор натягивала лук, изгибая свой прелестный стан, даже тогда Юли не покидало чувство радости от чудесного обретения веры. Он как должное принял наполнившую его сумятицу чувств, зная, что уже скоро она должна уступить место неколебимому спокойствию, приходящему вместе с умудренностью жизни, как рассказал ему Сатаал.

   Он вспомнил легенды, которые слышал, сидя у отцовского костра. Старики рассказывали о двух небесных часовых и о том, как люди на земле однажды страшно оскорбили Бога Небес, имя которому было Вутра. Обиженный Вутра перестал дарить земле своё тепло. С тех уже незапамятных пор небесные часовые с надеждой ждали, когда Вутра вернется, чтобы снова с любовью посмотреть на землю: может быть, люди стали вести себя лучше? И если он решит, что дело обстоит именно так и люди действительно исправились, он положит конец лютым морозам Перевала и равнины.

   Теперь, как это ни печально, Юли, скрепя сердце, признал правоту слов Сатаала. Да, он сам был просто дикарем, и дикарями был его народ. Если бы это было не так, разве его отец позволил бы фагорам утащить себя? Только такой дикарь, как Алехо, мог пойти в рабство к жалким тварям, которых просвещенные панновальцы сами превращали в рабов и убивали на потеху своим детям, как то и должно быть. Все фагоры должны быть рабами людей, а не наоборот. Да, в их сказаниях было зерно истины: Вутра действительно наслал на землю холода. Юли удостоверился в этом, когда узнал сказания Панновала и понял, что все легенды его народа -- лишь жалкое и лживое отражение величественной картины мироздания, поведанной ему наставником.

   Поскольку здесь, в Панновале, сохранился более аргументированный вариант сказания, Юли понял, что Вутра оказался просто мелким божеством, капризным божком. Но он был мстительным божком, и в небесах было много простора для его гнусных страстей. Поэтому именно из небес исходила опасность -- снег, морозы и бури. Акха же был великим земным богом, правившим в подземелье, где каждый человек чувствовал себя в безопасности от врагов и стихий. Двое небесных часовых тоже не были благосклонны к людям. Странствуя в небесах, они тем самым попадали под влияние Вутры и могли в будущем напасть на человечество, поразив его огнем и принеся неисчислимые беды.

   Заученные наизусть стихи из священного писания стали постепенно приобретать смысл. От них исходил свет истины. И Юли с удовольствием стал повторять про себя то, что раньше заучивал так неохотно, устремив при этом свой взгляд на Акха.

   Небеса вселяют напрасные надежды,

   Небеса не знают границ.

   От всех их напастей и бед

   Нас защищает скала Акха над нашими головами.

   На следующий день он со смиренным видом предстал перед Сатаалом и поведал ему о своём обращении в истинную веру.

   Против ожидания юноши, наставник встретил сиё с недоверием. Барабаня пальцами по коленям, Сатаал обратил к нему своё бледное обрюзгшее лицо с отвисшими щеками и Юли вдруг с ужасом понял, что его наставник действительно очень стар. Просто раньше горевший в глазах огонь веры молодил его, а теперь...

   -- Как ты, дикарь, мог обратиться в нашу веру? Как это выгодно для тебя, Юли! Право, я был о тебе лучшего мнения. Поистине, в эти дни ложь наводнила Панновал.

   Юли с недоумением взглянул на него. Он ожидал совсем другой реакции. Но не смутился.

   -- Акха взглянул в мои глаза, святой отец, -- твердо ответил он. -- Впервые я увидел его так отчетливо. Моё сердце открылось Богу.

   Сатаал отвернулся.

   -- Надеюсь, ты слышал о Наабе Безумном? -- с сомнением задал он новый вопрос. -- А знаешь ли ты, что на днях арестовали ещё одного лжепророка? Жажда власти заставляет дураков лгать. Твоё обучение ещё не закончено, Юли, в голове у тебя винигрет, а для обвинения в ереси достаточно и одной ошибки! Стоит ли так лгать, чтобы быть казненным за своё лживое рвение?

   Юли гулко ударил себя кулаком в грудь.

   -- То, что я чувствую внутри себя, не ложь, отец!

   -- Это не так просто, -- осторожно сказал священник. -- Всё это не так просто, уж поверь мне. Наши чувства -- самые опасные лгуны.

   -- Нет, это очень просто, и сейчас мне станет очень легко! -- воскликнул Юли. И он упал к ногам священника, плача от радости. Однако, даже это не вполне убедило многое повидавшего старика.

   -- Ничто в нашем мире не может быть просто, -- пробормотал он, и Юли поднял к нему заплаканное лицо. -- Особенно вера. Уж я-то знаю это.

   -- Я обязан тебе своей душой, святой отец, -- сказал юноша и в его глазах был огонь. -- Я всем обязан тебе. Помоги мне. Я хочу быть священником, как и ты.

   От столь неожиданной новости Сатаал смягчился.

   -- Возможно, Акха наконец решил наградить меня за мои труды и благочестие, -- смущенно пробормотал он. -- Пусть ты только дикарь, но твоя душа чиста и открыта. Панновал нуждается в таких, как ты. Я подам прошение кардиналу нашей гильдии и попрошу его рассмотреть твоё дело. Больше я ничего не могу обещать.

   Юли вновь упал к ногам Сатаала, рыдая от охватившей его безумной радости.

<p>

* * *</p>

   В течение следующих нескольких дней, пока его просьбу рассматривали официальные инстанции, Юли неприкаянно и неустанно бродил по темному лабиринту пустынных переходов за пределами города. Но он уже не чувствовал себя заключенным, брошенным во мрак подземной темницы. Он находился в благословенном месте, где каждый человек, даже самый ничтожный, был защищен от беспощадных стихий, которые делали дикарями всех, кто жил под открытым небом. Он понял, какое это блаженство -- жить в теплом полумраке, без постоянных набегов фагоров, без голода, без леденящего дыхания ветра...