Страница 8 из 11
Приехав в Ленинград, я остановился у тети Любы, которая жила с мужем в общей квартире, где было еще трое соседей. Квартира была в центре Ленинграда, на улице Майорова. Я сдал три экзамена в институте авиационного приборостроения, два по письменной и устной математике, но по сочинению получил неудовлетворительную оценку. Пришлось возвращаться в Псков на работу. Мои товарищи говорили, что можно поступить в Псковской педагогический институт. Я сдал документы туда, где зачли ранее сданный экзамен по математике, получил «отлично» по сочинению и фактически поступил в педагогический институт. Но я принял решение пойти в армию, поскольку был призывником, чтобы потом поступить в другой вуз. Вот так я оказался на срочной службе в рядах Советской Армии.
25 ноября 1961 года из военкомата Пскова вместе с другими призывниками я был передан офицеру, который повез нас поездом до Ленинграда, а потом на электричке в часть, расположенную в Сертолово. Это была учебно-показательная часть, где нас, курсантов, обучали строевой, боевой подготовке и вождению танков, поскольку из молодых людей готовили водителей танков. К нам в часть приезжали зарубежные военные, и поэтому в гарнизоне были порядок и чистота. Доходило до того, что курсанты мыли асфальт и красили зеленой краской траву, перед тем как приезжала зарубежная делегация. Никакой дедовщины не было, поскольку с нами занимались офицеры и некоторые сержанты, оставленные в части для обучения молодых. Правда, были и наряды, когда кто-то из курсантов спорил или нарушал дисциплину, в результате чего кое-кто мыл туалет. Сержанты иногда злоупотребляли властью, особенно выделялись украинцы. Однако дедовщины не было, как это проявлялось в других частях, где наряду с солдатами первого года служили те, кому оставалось немного до дембеля.
Прошел год, курсанты сдали экзамены, стали механиками-водителями среднего танка. После распределения курсанты разъехались по разным местам страны. Меня направили в часть, расположенную в городе Вологда. Но я пробыл там всего полтора месяца, поскольку нас агитировали поступить в танковое училище. Сейчас я понимаю, что в то время (1961–1963) укреплялись ракетные войска и нужны были водители-механики танков, на которых крепились ракеты. Танковое училище готовило в экстренном порядке, всего за год, специалистов. Во всяком случае, когда мне сказали, что, окончив танковое училище, у меня будет преимущество поступать в вуз, то я дал согласие на это. И вот, в январе 1963 года я и трое солдат из нашей части поехали из Вологды в танковое училище, расположенное на Дальнем Востоке. Мы ехали восемь суток на пассажирском поезде с пересадками в Свердловске, Красноярске, Белогорске. Рассматривали пейзажи из окна поезда, тем более что для меня это было первое длительное путешествие по стране, где я мог полюбоваться Уралом, Западной и Восточной Сибирью, Дальним Востоком. Через восемь суток мы прибыли в Моховую Падь, недалеко от Благовещенска. Именно там было расположено Дальневосточное танковое училище, где мне предстояло учиться в течение года.
В танковом училище было легче, чем когда я служил в армейской части в Вологде. Ложки и вилки в столовой, еда более вкусная, учебные занятия интереснее. Поскольку я занимался спортом, то была создана команда по ручному мячу, где мы готовились к первенству и, следовательно, занимались тренировками, когда другие курсанты занимались строевым шагом на плацу. Я был выбран комсоргом роты, общался с офицерами, когда наш майор уговаривал меня остаться в армии, поскольку после экзаменов курсантам присваивалось звание младшего лейтенанта, если они хотели служить дальше. Замполит говорил о том, что у меня есть перспектива, можно поступить в военную политическую академию. Однако в душе я оставался при своем мнении, не хотел быть военным, не иметь свободы, а на гражданке мечтал поступить в тот институт, который представлялся мне тогда наиболее перспективным и связанным с дипломатией. Речь идет о МГИМО, о котором я, судя по всему, читал в газетах, поскольку в статьях обсуждались политические события, связанные с Китаем.
Рядовой учебно-показательного полка в Сертолово, 1962 г.
На занятиях в Сертолово, 1962 г.
Водитель танка Т–54, 1962 г.
У карты с автоматом, Сертолово, 1962 г.
Курсант Дальневосточного танкового училища (Моховая Падь), 1963 г.
Командир взвода, 1964 г.
В частности, когда я был в увольнении в Благовещенске, то видел, как по Амуру шел китайский пароход, потом он разворачивался в сторону нашей границы и волной выбрасывал плавающих людей на берег. В то время отношения между нашей страной и Китаем были напряженными, происходили различного рода инциденты, включая некие провокации на Амуре. Я стоял на берегу Амура, смотрел, как по другую сторону реки на китайской территории лилась музыка, проходили танцы, и инцидент с китайским пароходом произвел на меня такое впечатление, что мне захотелось стать дипломатом, поступив в МГИМО.
Через год курсанты сдали экзамен в танковом училище. Большинство курсантов, примерно 300–350 человек, получили звание младших лейтенантов, и только около 10–15 человек остались на срочной службе. Тем, кто не захотел быть офицером, присвоили звание сержантов и направили по месту службы. Мне, видимо комсоргу и сдавшему экзамены на отлично, присвоили звание старшины. Направили в штаб Ленинграда, чтобы я, скорее всего, вернулся в военную часть Вологды.
В конце декабря 1964 года я выехал поездом в Ленинград. Это был не пассажирский, а скорый поезд, поскольку я заранее продумал, что в новогоднюю ночь можно съездить в Боровичи к маме и бабушке на несколько дней, а потом вернуться в штаб Ленинграда для прохождения дальнейшей службы в Вологде. Хотя это было рискованное путешествие, явно не по уставу, тем не менее, рассчитав время, я побывал дома, отметил Новый год и через несколько дней прибыл в штаб Ленинграда. Все обошлось благополучно, и меня направили в ту же часть, в которой я был до танкового училища.
Я стал командиром взвода в роте, где два взвода возглавляли кадровые офицеры. Мне дали отдельную комнату в казарме, я свободно выходил из воинской части в город и поступил на подготовительные курсы для поступления в вуз. Раньше в армии такого не было, чтобы старшина срочной службы был командиром взвода. Поэтому я находился на особом положении, и командование части не знало, как себя вести в подобных случаях.
Так, мне замполит предложил вступить в ряды КПСС, поскольку командир взвода должен быть коммунистом. Надо сказать, что в то время я верил в коммунистические идеалы и подал заявление в партию, причем в стихах. Замполит не знал, что делать, поскольку никогда не сталкивался с подобным заявлением. Судя по всему, он консультировался в штабе округа, в результате чего меня попросили написать обычное заявление для приема в партию. Но я написал стихотворение, в котором были строки о формализме, о культе Сталина. И поместил его в солдатской газете, которая издавалась в роте. Прошло несколько дней, пока инцидент рассматривался в штабе округа. Судя по всему, мое заявление в стихах о приеме в партию все же приняли, и я стал через некоторое время кандидатом в члены партии.
Наряду с обязанностями командира взвода подготовка к экзаменам в вуз отнимала много времени, и я не пользовался той свободой, которая была у меня в отношении выхода из воинской части в город и знакомства с девушками. Направив письмо в Москву для поступления в МГИМО, я ждал ответа, но, к сожалению, приемная комиссия так и не ответила. Я опасался, что если не поступлю в вуз, то не исключена возможность остаться надолго в армии. Поэтому после окончания подготовительных курсов я подал документы на философский факультет в Ленинградский университет, а также договорился о сдаче экзаменов в Вологодский педагогический институт.