Девушка для Данте (ЛП)

И они уходят.

Мы с Данте смотрим друг на друга.

— Мне жаль, Риз, — говорит он. — Нейт ответит за всё. Поверь мне.

Его уверенный и спокойный голос, звучит обещающе.

— Я не хочу, чтобы Нейт «ответил за всё», — честно говорю ему я. — Я не хочу конфликтов. Я просто хочу продолжать жить, хорошо? Спасибо, что заступился за меня. Никто никогда не делал для меня этого раньше. И я больше никогда не останусь наедине с Нейтом. Я знаю, что он твой друг, но в нём есть что-то такое…

Данте кивает.

— Знаю.

Мы возвращаемся во дворец, но внезапно Данте останавливается и смотрит на меня.

— Я не хочу быть там. Не прямо сейчас. Хочешь прогуляться по рощам?

Я только «за». Даже не хочу находиться в одном здании с Нейтом Джерардом.

— Это было бы прекрасно, — улыбаюсь я. Я так признательна, что даже не обращаю внимания на то, куда мы идём.

Данте ведёт меня в другом направлении. И прежде, чем я это осознаю, мы спускаемся по широкой бетонной лестнице в какой-то подвал.

— Гараж, — говорит Данте, замечая мой вопросительный взгляд. — Давай выбираться отсюда.

Я не имею ничего против этого.

В этом гараже так много машин. Есть сверкающие роскошные автомобили. Блестящие спортивные машины. Даже агрессивно выглядящие военные грузовики. И, притаившись рядом с блестящим синим Ягуаром, стоит гладкий черный кабриолет. Я понятия не имею, что это за машина, но она такая сексуальная, что обязательно должна принадлежать Данте. Просто должна.

И, конечно же, он подходит прямо к нему и открывает пассажирскую дверь для меня. Я проскальзываю в роскошную мягкую, словно масло, кожу сиденья, и она сразу же поглощает меня мягкой роскошью. Данте садится на место водителя, вставляет ключ в зажигание и заводит двигатель, прежде чем нажать на кнопку, и крыша автомобиля бесшумно скользит вниз.

Данте снова заводит двигатели, и тот рычит, а затем тихо мурлычет. Я ничего не знаю об автомобилях, но даже я могу сказать, что под этим блестящим черным капотом скрыто много энергии.

— Что это за машина? — с любопытством спрашиваю я. На крышке бардачка есть необычный трезубец, но я никогда не видела эту эмблему раньше.

— Это Мазерати, — отвечает Данте, выезжая с парковки.

— Она прекрасна, — говорю я. И так оно и есть.

Такое чувство, что мы плывём по воздуху. Настолько плавно движется машина. Этот автомобиль идеально подходит для Данте. Он стильный, дорогой, мощный. У меня дома парни водят джипы с изношенными шинами или пикапы с винтовочными стойками в окнах. У меня самой слегка подержанная Хонда Цивик. Мои родители и бабушка с дедушкой подарили мне её на моё шестнадцатилетие. Это ещё одно яркое напоминание о том, насколько мы разные.

— Это просто машина, — пожимает плечами Данте.

Он забывает о невероятных вещах, которыми он окружён. Он привык к ним. Он не надменен и не высокомерен. Но просто невозможно вырасти в такой семье, как его, и не привыкнуть к этому. Это просто человеческая натура.

Но всё же.

Маленькая часть меня начинает паниковать.

Моё сердце взволновано из-за его машины, из-за его отношения к ней.

Из-за того, что его отец — премьер-министр.

Из-за того, что его мир так сильно отличается от моего. Просто, когда я думаю, что могу с этим справиться, что я привыкла, что-то выскакивает на меня, напоминая о том, насколько мы разные снова и снова.

Наши различия поразительны и реальны, и это не сказка. И порой, в реальной жизни, различия не могут быть преодолены.

Глава 17

Сельская местность прекрасна. Я с трудом могу отвести от неё взгляд, когда мы прокладываем себе путь по ровным просёлочным дорогам. Я родом из Канзаса, и мне трудно поверить, что здесь нет грунтовых дорог. Но в Кабрере даже просёлочные дороги асфальтированы и безупречны, как и всё остальное.

Передо мной открывается неровный рельеф, покрытый зеленью, с каменными глыбами, усеивающими холмы, и высокой травой. Шоссе, по которому мы проносимся, проходит над океаном, а под нами синее море врезается в скалы. Небо над нами такое же синее. Это действительно захватывает дух.

Ветер развивает мои волосы, и воздух пахнет морем. Солью, землёй и простором. Я знаю, что никогда не забуду этот запах. Это запах Данте.

Он смотрит на меня.

— О чём ты думаешь? — спрашивает он с улыбкой.

Теперь он счастлив, когда мы мчимся прочь от Старого Дворца. Я вижу это по его лицу, по тому, как он расслабляется в кресле водителя.

И я ещё не покидала Валеса, поэтому я впервые вижу Кабреру за пределами шумного города. Он знает, о чём я думаю. Я вижу это по его улыбке.

— Думаю, Кабрера прекрасна, — подтверждаю я его догадки. — Тебе так повезло жить здесь. Здесь так мило. Всё идеально.

— Всё идеально, только когда здесь ты, — серьёзно говорит он. И я смеюсь. У Данте талант говорить так много банальных вещей и не звучать при этом слащаво. Это настоящий дар. Он протягивает руку и берёт мою ладонь, прижимая её к своей ноге.

Я резко втягиваю воздух.

Мои пальцы на бедре Данте.

Это кажется таким интимным.

Это так интимно. О, Боже мой.

У меня перехватывает дыхание, и мне буквально не хватает воздуха.

Говорила ли я ему, что я — девственница?

Дыши.

Дыши.

Почему я такая идиотка?

Мы просто держимся за руки.

На его бедре.

Он смотрит на меня и злобно ухмыляется. А потом жмёт на газ. Мы кружимся по извилистой дороге, и мои волосы, подхваченные ветром, закручиваются вокруг моей головы. Я хватаюсь за ручку двери, но не говорю ни слова. Автомобиль обнимает землю, и Данте умело управляет им.

— Если ты думаешь меня этим напугать, то ты сумасшедший! — перекрикиваю я ветер. — Я выросла, скользя по грязевой жиже на фермерских грузовиках.

Данте смеётся, затем переключает передачи, и мы мчимся ещё быстрее по серебристой дороге. Я крепче сжимаю ручку двери, но действительно не боюсь. Я просто не хочу, чтобы меня болтало на сидении. Я доверяю ему. Он слишком ответственный, чтобы выпустить машину из-под контроля.

Мы сворачиваем на прилежащую дорогу, и пейзаж вокруг нас становится извилистым и ещё более рельефным, но всё же великолепным. Похоже, что вдоль дороги располагаются сады. Но я приглядываюсь и замечаю крошечные оливки на ветках деревьев. Отсюда они выглядят почти как галька.

— Это всё твоё? — спрашиваю я, обводя рукой вокруг себя.

Данте кивает, и я понимаю, что машина замедляется. Я тщетно пытаюсь поправить причёску, но это безнадежно. Поэтому я сдаюсь, затягивая волосы в конский хвост. Я разберусь с ними позже.

Мы подъезжаем к двум массивным кованым воротам, которые раскрыты настежь. На каждом из них красуется буква Г.

Гилиберти.

Я смотрю на эти величественные арочные железные ворота, а затем представляю старую выцветшую белую деревянную ограду, которая окружает мой собственный дом, и вздыхаю. Единственные ворота, которые у нас есть, нужны, чтобы сдерживать коров и лошадей. Они скреплены между собой толстой цепью, и временами коровы жуют забор, поэтому повсюду следы укусов.

Здесь нет следов укусов, в этом я уверена. То, на что я смотрю, несомненно, напоминает сюжет картины. Каменные стены в четыре фута высотой, и даже при том, что они, вероятно, очень старые, находятся в безупречном состоянии.

Когда мы проходим через арку, нас окружают деревья, высаженные вдоль каждой стороны тенистой аллеи, но это не оливковые деревья. Это деревья с какими-то белыми цветами. Цветы мирно парят над нами и трепещут на ветру, красивые и спокойные.

— Это грушевые деревья сорта Каллери, — говорит мне Данте, прежде чем я успеваю спросить (Прим. пер.: разновидностью грушевого дерева родом из Китая и Вьетнама; её плоды несъедобны и имеют размер до 1 см в диаметре).

Я чувствую сладкий запах вокруг себя. Он витает в воздухе, пропитывает мою одежду, впитывается в мои волосы. В сочетании с прохладным ветерком, который приносит ароматы океана, это удивительно. Листья на деревьях над нами успокаивающе шелестят, и я снова протягиваю руку Данте.