Страница 23 из 53
Я смотрю на себя в зеркале.
Я немного загорела на солнце, и мой нос слегка порозовел. У меня красивые глаза, как и всегда, но я выгляжу как маленькая девочка. Как будто внутри меня спряталась семиклассница, которая рвётся наружу. Мои волосы падают на плечи бесформенными волнами. И я решаю, что нужно это исправить. Я должна их как-нибудь собрать.
Я копаюсь в косметичке и нахожу несколько заколок. Я смутно помню, как делала кичку для занятий балетом много лет назад. Я также надеюсь, что я ранее не использовала эти шпильки, чтобы чистить под ногтями ног или нечто подобное. Я закручиваю волосы в пучок у шеи и втыкаю в него шпильки.
Я снова осматриваю себя.
Окей. Я выгляжу лучше. Более элегантной, во всяком случае, более взрослый, более изысканной. Теперь похоже, что я иду на Государственный ужин, а не на выпускной. Я застёгиваю платье и молюсь, чтобы оно не сползло с меня во время ужина. Не то, чтобы природа одарила меня большим объёмом по области груди. Скорее, она заложила перспективу роста в будущем, если так можно сказать. Что, я уверена, не произойдёт, но всё же.
Проверка времени.
19:37.
Моё сердце колотится, и я надеваю на ноги туфли-убийцы. Я пробую спокойный шаг, быстрый шаг и даже бег. Затем я снова перехожу на обычный шаг, потому что кого я обманываю? Я никогда не смогу бегать в этих штуках.
В дверь быстро постучали.
Проверка времени. 19:40.
Данте пришёл на пять минут раньше, негодяй.
Я бросаюсь к двери.
Открываю её.
И моё сердце падает вниз и практически плачет.
Потому что у меня на пороге появляется не Данте. Это Гевин, сам Казанова, стоит там с глупой усмешкой и красной розой. Улыбаясь, он протягивает мне цветок, и я невольно улыбаюсь в ответ.
— Привет, Гевин, — говорю я, принимая розу и поднося её к лицу. Её сладкий запах наполняет мой нос, и я снова вдыхаю, пытаясь скрыть своё разочарование. Гевин не виноват, что он не Данте. — Что ты здесь делаешь?
Гевин одет в смокинг, и его тёмные волосы недавно вымыты. Я могу это сказать, потому что они всё ещё влажные, и я вижу следы от расчёски. Я также чувствую запах мыла.
Он низко кланяется. Он не так высок, как Данте, но достаточно высокий, может быть, шесть футов (Прим. пер.: приблизительно 183 см) или около того. Пока его голова опущена, он слепо и по-клоунски тянется к моей руке, чтобы поцеловать её. Я улыбаюсь и качаю головой, потому что он иногда такой идиот, что его невозможно не любить.
— Я здесь, чтобы сопроводить тебя на ужин, — говорит он с усмешкой. — Меня послал Данте. Что-то случилось, и он занят, так что это поручили мне. Ты польщена моим присутствием?
Моё разочарование на время затмило веселье, вызванное наглостью Гевина.
— Польщена? Хм. Да. Именно так.
Гевин понимающе качает головой и протягивает руку. — Я так и думал. Готова ли ты поужинать с самыми зацикленными на себе людьми во всей Кабрере?
Он наклоняет голову и задумчиво ждёт моего ответа, как будто у меня есть выбор в этом вопросе. Я здесь в качестве гостя. Если они хотят, чтобы я присутствовала на их ужине, я там буду.
— Ну, если ты так говоришь, как я могу отказать? — отвечаю я. Трудно долго оставаться разочарованной Гевином.
Он проводит меня по длинному коридору, ведущему из моей комнаты. Я замечаю, что Старый Дворец тоже принарядился к сегодняшнему ужину. Живые цветы и зажжённые свечи украшают практически любую доступную поверхность и выглядят красиво. Мягкий свет свечей идеально подходит, чтобы скрыть веснушки на моём носу, и это создает идеальную интимную атмосферу... Которую я хотела бы разделить сейчас с Данте, а не с Гевином.
Но это не так. Моя рука аккуратно лежит на руке Гевина, одетого в чёрную рубашку. Не Данте.
— Так почему ты здесь? — спрашиваю я с любопытством, пока мы спускаемся по лестнице. — Я имею в виду, на ужине.
Он играет своими тонкими бровями. Он их что, выщипывает???
— Потому что мой отец — министр внутренних дел.
Я смотрю на него, ошеломлённая. Или, может быть, просто как дурочка (Прим. пер.: игра слов: «ошеломлённая» — «dumb-founded», «дурочка» — «dump»). Я не уверена.
— Твой отец тоже член кабинета министров мистера Гилиберти? — я пытаюсь пролить свет на ситуацию. — У вас у всех важные отцы? Поэтому вы и дружите с Данте?
Лицо обычно игривого Гевина становится серьёзным. Знаю, что такое увидишь не часто, поэтому я пристально смотрю на него.
— В значительной степени, — говорит он. — Мой отец — министр внутренних дел. Отец Мии — министр обороны. Мама Элены — министр иностранных дел. А её отец — лучший друг Дмитрия.
Да, я об этом знала. Но я не знала, что её мама также является важной персоной. Я сглатываю.
— И Нейт?
— Отец Нейта — заместитель премьер-министра, второй по званию после Дмитрия. Он много путешествует вместе с Дмитрием в целях поддержки связей с общественностью. Это может быть одной из причин постоянного плохого настроения Нейта. Его отца никогда не было рядом. С тех пор, когда мы были маленькими, его отцу всегда приходилось путешествовать. Нейт ненавидит это.
— Ну, он, конечно, всегда в плохом настроении, — соглашаюсь я и рассеянно растираю синяк на локте. — Думаешь, он будет здесь сегодня вечером?
Гевин пожимает плечами.
— Мы обычно стараемся избегать таких нашествий. Я пришёл сегодня, только потому, что меня попросил Данте. Думаю, он пригласил и Мию. Он хотел убедиться, что у тебя будут друзья, с которыми ты можешь поговорить.
От заботы Данте по моему телу растекается тепло. Он может быть занят, но он всё ещё думает обо мне.
— Я не знаю, приглашал ли он Элену, — добавляет Гевин. С тем же успехом он мог вылить на меня ведро холодной воды. Его слова такие же отрезвляющие. Тьфу. Я могла бы и не слышать этого.
Это новый вопрос года.
— Ты готова? — спрашивает Гевин, когда мы останавливаемся возле больших, богато украшенных двойных дверей. Я смотрю на двери, потом на него.
Чёрт, думаю, нет.
— Наверное, — вместо этого говорю я.
Я ёрзаю в своём платьем, борясь с желанием снова его подтянуть. На самом деле оно ещё не соскользнуло, но я уверена, что это произойдёт. Моя грудь — холмистая равнина, а не горная местность.
Гевин улыбается.
— Ты готова. Запомни кое-что: улыбайся. Выгляди мило, веди себя вежливо. Вероятно, люди будут задавать тебе миллион вопросов об Америке. Просто улыбайся, отвечай и смейся. У тебя всё получится.
— Получится ли? — бормочу я себе под нос. — Я не уверена.
— Обязательно, — уверяет меня Гевин. — Я обещаю.
— Но все ненавидят американцев, — практически хнычу я.
Гевин закатывает глаза.
— Мы — нет. Мы любим тебя и твои деньги, — ухмыляется он. — Серьёзно. Будь милой, и ты им понравишься. Всё действительно так просто.
Ну. Когда он описывает это таким образом, всё кажется простым. И я вдруг чувствую свою новую ответственность — нужно представить этим иностранцам Америку в лучшем свете. Не все мы толстые эгоистичные свиньи, какими нас считают другие. Я расправляю плечи, которые, к слову, совсем не толстые.
Гевин кивает охранникам, стоящим у дверей. Каждый мужчина одет в сине-белую униформу с кожаной лентой, перекрещивающейся на груди, и мечом в ножнах на боку. У каждого на мундире изображён крест древнего рода Гилиберти.
Ранее Мия рассказала мне, что с каждым премьер-министром Королевская гвардия меняет свой герб, чтобы соответствовать приходящему к власти премьер-министру. И их по-прежнему называют Королевской гвардией, хотя королевской семьи больше нет.
Кабрера такая странная.
Но, погружённая в местные традиции, я должна их уважать.
Охранники открывают двери, и я задыхаюсь, когда вижу, что комната представляет собой бальный зал.
Во-первых, бальный зал???
Во-вторых, как же тут много людей. Так. Много. Людей.
Все они блистательные и сияющие, разодетые в свои-чёртовы-бальные-платья. Данте не преувеличивал, когда сказал, что это будет официальный ужин.