Страница 5 из 11
– Тогда был первый раз, когда ты сказала это серьёзно, – говоришь ты, повернувшись ко мне. Наши взгляды встречаются, и по телу пробегает мелкая дрожь, а на коже выступают мурашки.
– Я говорила и до этого, однажды, когда ты спал, – отвечаю я.
– Я слышал, но это был лёгкий, почти нереальный шелест, – ты отворачиваешься к сцене и смотришь на актёров, которые заново воспроизводят момент. – Но здесь, в этот момент, всё было по-настоящему.
Оставив станцию позади, мы отправляемся дальше. Небо перед нами окрашивается в грейпфрутовый оттенок, точно кто-то выкрутил на полную распылитель с краской. Внезапно что-то подбрасывает дирижабль, словно он налетел на кочку. Включается сигнал тревоги и металлический женский голос повторяет:
ВНИМАНИЕ, КОРАБЛЬ ТЕРПИТ КРУШЕНИЕ, СРОЧНО ПОКИНУТЬ БОРТ!
– Что случилось? – испуганно кричу я.
– Мы налетели на болезненное воспоминание, – оставив штурвал, ты бросаешься ко мне. – Нужно срочно уходить.
Я краем глаза замечаю, что дирижабль проносится мимо очередной станции. Ты вытаскиваешь меня из кресла и тянешь за собой. Вместе мы бежим к выходу, пока актёры разыгрывают отрепетированную сцену. Я слышу их голоса, но не разбираю слов.
В этот момент моё тело пронзает острая боль, осколками разлетаясь до кончиков волос, и я падаю на пол, повалив тебя за собой.
– Ай! Как же плохо! – вскрикиваю я. – Что это за воспоминание?!
– Не знаю. Одно из многих, – скорчившись, отвечаешь ты. – Счастливые моменты можно отличить, а кошмары всегда все как один.
Дирижабль начинает разваливаться по частям. С потолка отваливается обшивка, пробивая дыры в полу.
– Нужно уходить! Скорее! – зовёшь ты.
– Нет. Беги, а я досмотрю представление. Я должна понять, что это был за день.
– Это уже не важно! Всё случилось и прошло!
Стёкла окон лопаются от давления, разлетаясь сотней тысяч осколков. Ты укрываешь меня от них. Протащив меня за собой по полу, ты указываешь на люк.
– Вот дверь. Через неё нужно выйти.
– Я останусь!
– Нет, не останешься, – ты дёргаешь ручку и насильно выталкиваешь меня. Я проваливаюсь в темноту. И, пролетев в ней целую вечность, просыпаюсь и открываю глаза.
Глава 5
После нашествия тучи в городке выдался погожий денёк. Настолько погожий, что мне хочется побыть именно в нём. Не ковыряться в прошлом, а просто прожить этот день и насладиться его мгновениями.
Для начала я захожу в булочную за ореховым пончиком и латте на овсяном молоке. Сажусь перекусить в маленьком сквере, где проходит голубиный митинг. Я отвлекаю их от лозунгов, отдав половину своего завтрака. Один протестующий уточняет, не декофеиновый ли у меня кофе.
– К сожалению, нет, мистер голубь, я плотно сижу на кофеине. Клянусь, это моя единственная зависимость, – конечно, мне неудобно врать голубю, но приходится. Я и сама себе вру на этот счет.
После завтрака иду в заведение, где с самого утра наливают вино и играют джаз. Примерно час вслушиваюсь, как струны отлипают от грифа контрабаса и снова к нему приклеиваются.
тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум-тум
В два часа дня случайно попадаю на свадьбу енотов. Оказывается, голуби быстро разнесли обо мне славу по всему городку. На свадьбе меня угощают арбузным вином, и я, забывшись, пью за здоровье молодых и шлю воздушные поцелуи красавице-невесте в нежном платье от Веры Гонг.
В четыре часа дня, немного шатаясь, я бреду к автомату мгновенных писем.
Бросаю монетку, и из позолоченного ящика выезжает розовый лист бумаги. Я пишу на нём сообщение:
«Спасибо тебе за всё».
Убираю в конверт и отправляю своё письмо в далёкий Северный город. Проходит всего минута, и автомат выплёвывает конверт мне в лицо. На нём стоит огромный штамп: «Отклонено получателем».
Я бросаю монетку, получаю новый бланк. Вывожу:
«Прости меня».
Отправляю. Тьфу! Конверт падает у меня перед ногами. «Отклонено получателем».
«Перестань отклонять!» – не унимаюсь я.
Тьфу. Дзыньк.
«Я же люблю тебя».
Тьфу. Дзыньк.
«Ты можешь нормально получить письмо?».
Тьфу. Дзыньк.
«НЕНАВИЖУ ТЕБЯ».
Тьфу. Дзыньк.
«Хорошо, что мы расстались».
Тьфу. Дзыньк.
«Иди к чёрту!».
Тяжело дыша от ярости, я стою в куче конвертов и пристально смотрю на автомат. Как ни странно, последнее письмо мне не возвращают. Из всех сообщений тебе достанется именно это!
– Ну и катись куда подальше! – я кричу на автомат, а после падаю на свои письма и заливаюсь слезами.
Вокруг меня собирается толпа зевак. Они тыкают в меня пальцем, крутят у виска. Я молча собираю конверты и бреду домой, опустив голову.
Утром наверняка будет ой как стыдно.
Розовая бумага быстро обугливается: производителям на заметку. Я сижу на полу и смотрю на сгорающие письма. Пока взгляд примагнитился к пламени, а сознание превратилось в поток, меня посещает мысль: чтобы разобраться во всём, мало отправляться в хорошие дни. Это, конечно, тренирует мои способности, но в таких моментах я не смогу отыскать причину того, что наша любовь развалилась на куски.
Жутко даже подумать о том, что нужно туда вернуться, но ничего не поделаешь. Я знаю, что сделать это будет непросто. Мозг удачно стёр множество плохих дней, как будто их и не было. Я его не виню, так ему проще проживать боль. Но ему меня не обмануть, я точно знаю, что у нас было немало не самых счастливых дней. Иначе бы я не сидела здесь в городом одиночестве, сжигая возвращенные письма. Конечно, плохие дни бывают у всех, если только ты не робот. Хотя даже у роботов, наверное, случается всякое. Но мы, вероятно, многократно превысили все допустимые лимиты. Вот всё и закончилось. Наверное так.
В чемодане я нахожу косметичку, выуживаю из неё карандаш для бровей и иду к зеркалу в ванной.
Ну, поехали.
Маленькая ванная нашей квартиры. Вечно протекающий кран, каждую секунду выбрасывающий по капельке.
капкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкапкап
– Так, поезд через сорок минут, нужно скорее ехать! – кричу я тебе, проведя вдоль контура брови карандашом.