Плохой парень (ЛП)

Я улыбаюсь.

— Повтори еще раз.

— Какую часть?

Его рот наклоняется и захватывает мой. Теперь у его бедной книги нет ни единого шанса. Мы должны были спать и отдыхать перед завтрашней работой, но вместо этого Йен снимает с меня пижаму и целует каждый клочок кожи, который может найти. Его губы касаются моей груди, и он говорит, что тоже любит меня. Он опускается ниже, целует меня в живот и снова говорит. Слова звучат приглушенно, но он повторяет их так много раз, что их невозможно пропустить.

Мы засыпаем, тесно прижавшись друг к другу, а утром я просыпаюсь под песню Сонни и Шер «I Got You Babe». Это Йен зовет меня из кухни. Я улыбаюсь и тянусь к телефону.

— Когда ты успел сменить мой рингтон?

— Вчера вечером, после того как ты задремала. Ты храпела.

Я со стоном сажусь, свесив ноги с кровати.

— Скажи мне правду, какой смысл в этих песнях?

— Разве ты не догадалась?

— Я думаю, тебе просто нравится меня мучить.

— Нет. Я пытался сказать тебе, что я чувствую.

Мысленно возвращаюсь к последним, которые помню. Я просто думала, что это дрянные песни. Теперь понимаю, что должна была читать между строк.

— Все они были любовными песнями динамичных дуэтов, как и мы.

— О-о-о-о! Йен Флетчер, ты большой слабак!

Он вешает трубку и кричит из кухни, чтобы я подняла задницу с кровати.

Он любил меня все это время.

֍֍֍

— Это несправедливо. Наш медовый месяц был недостаточно долгим.

— Да, но мы не можем пропустить школу. Я проверил свою электронную почту, пока ты принимала душ, и директор Пруитт хочет, чтобы мы были на родительском собрании сегодня. Он считает, что публичные извинения могли бы значительно разрядить напряженность.

— Извинения? — Кажется, меня оскорбила эта идея. — Эта леди О'Дойл — террористка! Мы не можем вести с ней переговоры.

— Теперь мы женаты, так что это больше не должно быть проблемой, но я беспокоюсь, что она всех так взволновала, что наш новый супружеский статус не будет иметь значения. Может быть, мне стоит подумать о возвращении на работу в мою старую компанию.

— Нет. — Я знаю, как он ненавидел работать там после колледжа. — Мы что-нибудь придумаем. Если мне придется приклеить фальшивую улыбку, я это сделаю. Я могу это сделать.

Говорю ему об этом, но на самом деле не уверена. У меня много гордости, и я не очень хорошо умею извиняться, когда не чувствую, что сделала что-то не так. Ну и что с того, что мы с Йеном нежились? Мы делали это в свободное время и вне школьных помещений — ну... в основном. Был тот инцидент на танцах в День Святого Валентина, и в тот раз, когда мы чуть не поцеловались в полевом домике... но давайте не будем увязать здесь в деталях.

Мы с Йеном идем в школу бок о бок, но не касаясь друг друга. Он провожает меня в класс, и я вижу, что хочет поцеловать меня, но мы сдерживаемся. Вместо этого я говорю:

— Дай мне посмотреть.

Он убирает ухмылку и протягивает руку. Его толстое золотое обручальное кольцо вызывает у меня дрожь удовольствия.

— Мне оно нравится.

— А твое? Ты тоже его любишь?

— Ты что, шутишь?

Мое кольцо может нанести серьезный урон, если я когда-нибудь решу принять участие в уличной драке. Я смотрю вниз, и бриллиант мерцает на свету.

Мои ученики сразу это замечают, особенно один: Николас.

— Доброе утро, мисс Абра… О БОЖЕ, ЧТО ЭТО У ВАС НА РУКЕ?!

— Николас, сделай глубокий вдох.

Он обмахивает лицо рукой, словно собирается упасть в обморок.

— Это обручальное кольцо, — спокойно признаю я.

— Вперед, мисс Абрамс! — кричит другой ученик из задней части класса.

Николас бросает на него убийственный взгляд, а затем снова бросает его на меня.

— Как вы могли так поступить со мной? Я собирался дождаться вас!

Я опускаю его на сиденье, на случай, если он потеряет сознание.

— Ну, Николас, мистер Флетчер и я…

— Мистер Флетчер?! Значит, это он — разлучник!

До конца урока Николас отказывается смотреть мне в глаза. Когда мы ходим по классу, обсуждая задания на эту неделю, он объявляет, что собирается написать статью о количестве неудачных браков в Америке.

— Последнее, что я слышал, почти половина всех браков заканчивается разводом, — предупреждает он, пронзая меня взглядом.

— Звучит как интересная особенность. Покопайся в этом.

У меня нет сил лечить его раненое подростковое сердце. Мне нужно сосредоточиться на родительском собрании, которое состоится в конце дня. Я практикую извиняться перед собой перед зеркалом в ванной между уроками.

— Да, миссис О'Дойл, можете сесть на ананас.

Хм... не совсем верно.

Я растягиваю рот и делаю несколько челюстных упражнений, прежде чем попробовать снова.

— Миссис О'Дойл и члены Родительского комитета Оук-Хилла, я здесь сегодня, чтобы рассказать вам все, что я так... так готова к тому, что вы все... перейдете к следующей части бессмысленной драмы. Кроме того, вы знаете, что в парикмахерской есть распродажа стрижки?

Ладно, вычеркни это. Может быть, я позволю Йену извиниться, а сама постараюсь выглядеть глубоко раскаявшейся.

К обеду слух о нашем побеге распространился по всей школе. Мы с Йеном знали, что так и будет, и не делали ничего, чтобы сохранить это в секрете. В этом нет никакого смысла. Женитьба должна помочь нам выбраться из той горячей воды, в которой мы оказались, и, между прочим, мы оба очень рады этому. Я действительно не была уверена, как воспримет это остальная часть школы, но, когда я прихожу на обед, Йен рассказывает историю музея всей гостиной. Все оборачиваются ко мне, когда я вхожу, и взрываются аплодисментами и свистом. Кто-то даже потратил время, чтобы украсить комнату воздушными шарами и серпантином, и да, на моем стуле меня ждет банка взбитых сливок с бантиком. Я поднимаю его и смеюсь.

— Ха-ха. Очень смешно.

Действительно, это так. Позже я слижу взбитые сливки с обнаженной груди Йена. Жизнь прекрасна.

Есть даже торт с надписью: «С днем рождения, Мэри!» Я не понимаю шутки, но, эй, торт есть торт. После того, как мы разрезали его и раздали все ломтики, мягкий голос звучит в задней части толпы:

— О-о-о, это мой праздничный торт?

Четверка Первокурсниц хмуро стоят в углу. Когда я оглядываюсь, Гретхен грозно проводит пальцем по шее, и Бьянка толкает ее локтем в ребра.

— Господи, мы же не собираемся перерезать ей горло, Гретхен!

— А, так вот что это значит? Я этого не знала! Прости, Сэм!

Мы открываем карточку, которую, очевидно, поспешно передали людям на подпись перед самым обедом. Половина подписей поздравляет Мэри с днем рождения. Очевидно, что существует большая путаница в том, что мы на самом деле празднуем в данный момент. Бедная Мэри. Мы действительно украли ее праздник.

Как раз перед тем, как мы возвращаемся в наши классы, один из учителей требует поцелуя, и мы с Йеном смотрим друг на друга и смеемся. Мы не должны, правда. Мы на испытательном сроке. Мы должны поджать хвосты, но один поцелуй не повредит, верно? Поэтому мы целуемся, всего один раз, и все аплодируют — до тех пор, пока не входит директор Пруитт и не объявляет, что вечеринка окончена. Мэри бросается вперед и пальцами соскребает последний кусочек глазури со своего вновь присвоенного именинного торта.

Пруитт просит проводить нас в коридор, и мы следуем за ним. Торт тяжело оседает у меня в животе.

— Вы двое действительно не мастера осторожности, не так ли? — спрашивает он, указывая на воздушные шары, просачивающиеся в коридор.

— Мы этого не делали! — быстро говорю я. — Честно говоря, мы собирались держать все в секрете, но кто-то пронюхал и устроил нам небольшой прием.

— Значит, это правда? Вы двое сбежали в выходные?

Я поднимаю руку с кольцом, и Йен отвечает:

— Да, сэр. Это должно устранить нарушение нашего контракта, верно?

Он смеется.

— Честно говоря, были и более простые способы. Вам двоим не нужно было жениться. Я не собирался позволять миссис О'Дойл и ее родительской банде выгонять вас из школы. Мне просто нужно было показать ей, что я серьезно отношусь к ее проблемам.