Я просто хотел, чтобы всё было хорошо

«Что ж, — выдохнул попчик, — вопросы ты задаешь хорошие, но с пути они тебя истинного сбивают, нельзя испытывать благодать веры, думая при этом, что помогает тебе не Бог, грешно это, хотя и не столь критично для твоего возраста, послушанию позже научишься. Когда я шел сюда, Марфа Сергеевна сказала мне, что бесы в тебя вселились, однако, стоит признать, что нет в тебе этого, ты вполне обычный ребенок, стоящий на перепутье, только путь правильный в итоге выбери, не заблудись, Богу оно всегда виднее, как вести свое дитя, но помни, что на Бога надейся, а сам не плошай. Захочешь познакомиться с церковью, заходи, дорогу-то знаешь?»

Дорогу я знал, однажды я получил пользу от церкви, да и такое бывает. Будучи мальцами, мы носились по кладбищу, играя в догонялки, было это довольно опасно, ведь, в сущности, кладбища состоят из квадратиков — зон с захоронениями, которые окружены заборами, так вот на тех заборах были пики. Вам тоже стало интересно — зачем? Калиточки никогда не закрывались, заборы сами по себе низкие, зачем торчат штыри? Наверное, ответа мы так и не узнаем, зато бегать по этим лоскутам земли было одно удовольствие, будто принц Персии, на одном из таких штырей я и оставил свой ботинок, когда нас сильно кто-то спугнул в темноте.

Метров двести я бежал в одном ботинке, пока не нарвался на невысокое двухэтажное здание, которое оказалось церковной столовой, кладбище было в деревьях, так что мы и не знали, что не так уж и далеко прямо за ним есть какие-то жилые постройки, да еще и маленькая часовенка. Я со страху постучался в одну из дверей, мне открыли и сразу спросили, пришел ли я есть, я сказал, что да. Оказалось, в этом доме была бесплатная столовая для детей, которые попали в трудную ситуацию.

Мне сейчас стыдно, что я поел тогда там, может кому-то не хватило, надеюсь, что нет, но в тот момент я думал только о том, как спасти свою шкуру от того, кто нас преследовал.

Психолог

До вечера оставалось время на посещение своего психолога. В жизни каждого человека наступает момент, когда он может рухнуть в пропасть, мать с отцом рухнули именно туда, как знать, если бы в то время походы к мозгоправам были бы… были бы вообще, тогда их жизнь могла бы кардинально отличаться. Я не хотел падать, поэтому мне потребовалась помощь. Я скептически к этому относился, но должен заметить, что эффект какой-никакой, но имеется. Я начал лучше понимать себя. На ее сеансах мы обсуждали буквально все, отношения с матерью, мою работу, мои страхи, на Руси принято всегда так — если у тебя плохо на душе, то тебе нужен друг, пузырь и кухня, на которой ты выскажешься, я так тоже раньше делал, но тебя не всегда могут понять, даже так — тебя не всегда хотят понимать, потому что твои проблемы не могут раз за разом интересовать того, с кем ты ими делишься. В этом плане с психологом куда проще.

На первом сеансе, как я уже говорил, мы обсуждали стремление оставить след в истории, это такое иное продолжение рода, мол, кому-то хочется детей, кто-то пытается написать книгу, каждому свое.

«Добрый день, ну как вы?» — спросила она.

«Здравствуйте, я выполнил ваше задание, если вы об этом», — ответил я.

Дальше рассказал ей, как все прошло, расскажу и куску бумаги. От чего-то непонятного роится во мне комплекс того, что я непривлекателен, от того стыжусь общества и не могу спокойно работать с аудиторией. Знаете, почитать что-то на публику, поговорить, сказать пару слов — это все не про меня, я веду тихую жизнь, но внутри — ураган, который сносит все на своем пути, я всегда стремился стать публичным, но этого очень боялся. Так вот, она сказала, что мне во чтобы ни стало нужно встретиться со своими читателями, хотя бы в маленьком количестве. Мне всегда нужен пинок, по-хорошему, давно пора было что-то попробовать такое, просто понять, что изменилось. Я выбрал формат лекции, чтоб обсудить книгу «Над пропастью во ржи», ибо она являлась моей любимой, той, которой я вдохновился на создание своего успешного комикса. Поэтому мне было важно не просто поболтать и что-то сказать, не знаю, смешные истории из жизни, мне было важно донести до аудитории свое видение, чтобы комикс в итоге был более плотно понят, чем глубже ты понимаешь произведение, тем больше аудитория будет его любить. В общем, я снял зал, объявил о таком действе и стал готовиться. Делать это было тяжело, во-первых, у меня почти с начала идеи появился мандраж, во-вторых, довольно тяжело написать текст на часовую лекцию, пробуя читать перед зеркалом, в итоге получается все совершенно иначе. В день мероприятия я очень нервничал и зашел с другом в бар, чтоб немножко снять стресс. Лекция была проведена, я даже заснял ее для психолога, то есть не я, а друг, получилось в районе 40 минут, вместе с вопросами аудитории, мне понравилось несмотря на то, что первый блин вышел так себе, появился запал пробовать дальше.

Она выслушала со всей внимательностью и сказала: «Беда людей в том, что они думают, будто для достижения их целей им не хватит всей жизни, поэтому люди просто избегают делать то, чего они хотят. Хочешь написать книгу? Ты, вроде, хотел, так вот, тебе для этого нужен месяц, не больше. Хочешь писать музыку? Месяц, не больше. На каждое твое желание не нужны годы, по крайней мере там, где все зависит только от тебя. Но вы почему-то не хотите этим заниматься, будто бы это и не ваши желания вовсе, ведь если хочешь — достаточно хотя бы попытаться, у тебя хотя бы опыт будет. Этим заданием я доказала тебе, что ты можешь воплощать мечты в реальность так же, как это могут делать другие. Твое задание на следующий раз — исполнить еще одно желание из твоего списка, а пока время, тебе пора».

«Спасибо», — ответил я, оделся и вышел, внизу уже ждало такси.

Мы договорились встретиться в моем любимом месте города — на Тверской площади у цирка, дабы там решить, куда пойдем. Хотелось тихого, уютного места, в котором можно просто посидеть и поговорить.

Свидание

Сложно назвать свиданием первую встречу, на которую люди приходят узнать друг друга, если это свидание, то что такое свидание после года отношений? Это нужно придумать другое название. В любом случае она приехала вовремя, было прохладно, поэтому мы решили не мерзнуть и пойти в кафе. Кафе «Кафе» предвещало спокойное место и названия блюд в духе гарнир «гарнир», обоим шутка показалась забавной и разгладила эффект незнакомцев. За столом мы взяли по бокалу вина. После я сразу решил спросить: «Что же не так с моими листами?» «Ты шутишь? — спросила она. — Это похоже на какую-то исповедь вредного мальчонки, который не знает, что ему делать с собственными чувствами, как совладать с эмоциями, это ты написал о себе?» Я рассказал ей про психолога и задание, что есть целая книга из подобных воспоминаний. Она переменилась в лице: «Извини, я же не знала, что это о тебе, я думала, ты придумал, и это какой-то невнятный сюжет». «Ничего, — ответил я, — на твоем месте я бы тоже мог подумать что-то не то. Так как ты относишься к зависти? Бывает она белой?» «Сложно сказать, — произнесла Лера, — я думала об этом, когда вижу парня своей сестры, думаю, зависть иногда ведет к чему-то хорошему, иногда к чему-то плохому, кого-то она съедает изнутри, а кому-то дарует шанс и мотив для дальнейших действий. Это как в рассказе о двух соседях, которые завидовали одному и тому же купцу, живущему неподалеку. Один сосед работать пытался больше, придумывал всякое, старался сделать так, чтоб его жизнь тоже лучше была, однажды додумался лавку открыть, ибо жена — руки золотые, шила так, как никто другой не шил, открыл и зажил счастливо. А второй сосед ничего с завистью делать не хотел, только кормил ее своим душевным ядом, а потом и вовсе ночью прокрался к купцу, хотел деньги его украсть, знал, видать, где тот их прятал, поймала его охрана, да руки ему отрубила, хотели и голову пустить под топор, да купец вмешался, отпустил. Вроде, чувство здесь одно, а эффекты совершенно разные, один мотивировался, другой сам себя извел, так что, наверное, любое чувство может быть хорошим и плохим, зависит от того, какой человек его испытывает и что с ним делает, но я не уверена». Признаться честно, ответ меня впечатлил, я в целом люблю, когда девушка может поддержать беседу чем-то большим, чем просто «ага», «ну типа». «Когда я вырос, — продолжил я, — я не купил себе ни единой вещи, которой когда-то завидовал у других людей, да, я стал хорошо есть, но это не та еда, что ели тогда, да, у меня свой хороший дом, но я не сравниваю его с чужими, наверное, зависть это не желание иметь что-то, что есть у другого, это некая пустота внутри, которую ты пытаешься заполнить чем-то другим. Я, конечно, о побрякушках, игрушках и т. д., когда речь заходит о голоде, то там сам бог не судья».