Страница 4 из 16
В том числе нож-"бабочка". О чём знать хоть кому-нибудь было необязательно.
Свернув в другой проулок, ведущий за гаражи, Лёка вдруг остановилась и прислушалась. За кустами раздавался странный, частью матерный, галдёж, и один из голосов был ей слишком хорошо знакомым.
Она подошла поближе.
Так и есть. Шаттл.
Так и есть. Плющит новенького. Забавляется.
Илюхи рядом, конечно, не было. Илюха таких забав не уважал. Скорее всего, он отправился на свою баскетбольную тренировку. И, воспользовавшись этим, Ванятка собрал кодлу малолеток, чтобы испытать новичка на прочность. Так сказать, "пользуясь случаем, хочу" - померяться письками и нагнуть, если получится.
Понять это Лёка могла, но ей было как-то противно.
Остановившись за углом гаража, она пристально всмотрелась в происходившее.
Новичок, Антон, стоял, прижавшись спиной к хлипкому заборчику, и внимательно следил за гомонящей стаей. В его правой руке была крепко зажата штакетина - очевидно, выломанная из этого же забора. Белая рубашка новичка была в грязных пятнах, рюкзак валялся в пожухлой траве. В углу его плотно сжатого рта запеклась кровь, но глаза глядели, как в прорезь прицела - твёрдо и с прищуром. И были уже не серыми - почти чёрными.
- Уясе, мальчик-одуванчик, - уважительно присвистнула Лёка, и все, конечно же, к ней обернулись.
Она не спеша прошла к месту дуэли и тоже прищурилась, глядя Антону прямо в лицо:
- Фехтуешь, что ли, Д"Артаньян?
- Фехтует, бля, - мрачно пробурчал сзади Ванятка, зажимая левой рукой пострадавшую правую - видать, уже хорошо огрёб. - Всыпь ему, Чума, чтоб не выпендривался!
- Уткнись, Шаттл. Забирай своих сявок и вали отсюда, - устало скомандовала Лёка. - Задолбал. - И, услышав за спиной недовольное бурчание "сявок", не спеша оглянулась, сверкнув глазами из-под сведённых к переносице бровей: - Ну?
- Чего, Чума, запала на няшечку, что ли? - нагло съехидничал Ванятка, с сожалением отступая. - Чего-то непохоже на тебя. Ты ж у нас эта... как её... Валькирия! А, не, весталка!
- Новые слова выучил, умник? Мультик какой-нибудь посмотрел, что ли? - поморщилась Лёка. - Поговори мне ещё.
- А что такое? - придурочно заблажил Ванятка. - Выдерешь, что ль? Товарищ сержант, вы всё обещаете и обещаете!
Кодла грохнула хохотом.
За всей этой идиотской перепалкой Лёка не заметила, что Антон смотрит на неё округлившимися глазами, опустив свою "шпагу". Встретив её взгляд, он сглотнул и ошарашенно пробормотал:
- Запала? Так ты что... девушка?
"Девушка", конечно, вызвала новый припадок идиотского ржания, хотя особо смачные комменты Ванятка героически проглотил - понимал, долбаный тролль, что рискует по-настоящему.
- А почему тогда Лёха? - продолжая изумлённо таращиться на неё, осведомился мальчик-одуванчик.
- Лёка, - незаметно вздохнув, строго поправила она, - Ольга то есть.
- Княгиня Ольга! - ввернул Ванятка.
- Извини... - пробормотал Антон, отчаянно покраснев. - У меня... близорукость минус два, а очки я сломал. Извини.
На самом деле Лёка должна была обрадоваться тому, что её так вот запросто взяли и приняли за парня. Была она высокой, почти метр восемьдесят, и крепкой, широкой в плечах. Все ненужные округлости, которые она люто ненавидела, надёжно скрывал жилет и мешковатые джинсы. Волосы она по-прежнему коротко стригла, даже не позволяя им виться, рука у неё была тяжелой, походка - размашистой. Так что ей следовало радоваться такой ошибке новичка. И она радовалась.
Радовалась, честно.
А на странную досаду, вдруг царапнувшую изнутри, не стоило обращать внимания.
- Ты к ней в гараж сходи, слышь, ты, как тебя... Сувор! - посоветовал Ванятка, отступая назад по проулку. - Вон как Княгиня к тебе... расположилась. А то ведь нам-то ничего не перепадает. Она ж у нас даже ещё того... нецелованная. Спорнём, что тебе повезёт? На штуку!
- Сгинь! - гаркнула Лёка, разворачиваясь к нему и делая движение вперёд.
Только башмаки по тротуару загрохотали.
Лёка не спешила поворачиваться к Антону.
Ванятка и сам не знал, сраный бандерлог, как больно задел её. И Антону это знать было тоже необязательно.
***
Она до сих пор была нецелованной, это верно, в её-то почти семнадцать лет. И это когда тринадцатилетние соплюхи уже с упоением делятся с подружками на переменках рассказами про то, как же это бывает.
А её в тринадцать лет просто и страшно, без поцелуев, изнасиловали - там же, возле гаражей, в сарайчике вечно бухого соседа Матвеича, - трое взрослых мужиков, чудом не изувечив. Хорошим стояком они похвастаться всё-таки не могли, крепко были датые.
Вообще этих троих бухариков Лёка видела и раньше - либо у гаражей, либо возле пивного ларька.
Вырвавшись от них наконец, она кое-как добрела до дома, проскользнула в квартиру и заперлась в ванной. Там Лёка содрала с себя изгвазданную одежду, надёжно спрятав её в угол за стиральную машинку, и села прямо под горячий душ, лупивший её по голове и плечам. Стоять сил не было. В водосток стекла и кровь, и грязь, и омерзительная вязкая жидкость, впитавшаяся, казалось, в её кожу сквозь поры.