Страница 29 из 107
Спотыкаясь, она ещё долго оглядывалась в темноту.
светило солнышко и ночью и днём
не бывает атеистов в окопах под огнём
добежит слепой, победит ничтожный
такое вам и не снилось
* * *
"В прошлом веке была такая история. Доблестный спецназ одной крупной европейской империи донимали партизаны, которых в тамошних лесах было очень трудно поймать. А в деревнях старики да дети, но все, как один, тайно сочувствующие... Хорошо, с законодательной базой в той империи все сложилось заранее - Европа все-таки! Пришел их спецназ и при хорошей законодательной базе спалил всех этих родственников террористов, от мала до велика. Помните? Мы эту историю в школе проходили.
Деревенька называлась - Хатынь..."
(Виктор ШЕНДЕРОВИЧ)
* * *
- У меня заходится дыханье при одной лишь мысли о тебе... - с чувством допела она коронную песню своей подружки, набивая последний абзац "Колонки редактора".
Сдёрнув косынку, взъерошила волосы обеими руками и снова с остервенением покрыла голову. Порой эти древнерусские обычаи просто выводили из себя, но соседний кабинет, как обычно, был полон пацанов, - сейчас почему-то странно притихших, - и обычаи приходилось строго блюсти.
Перечитав только что написанный абзац, она с глубоким вздохом нажала на горячо любимую клавишу "Удалить" и снова запела:
- Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой...
За полуоткрытой дверью грохнул смех.
Сообразив наконец, что там потешаются не над чем-нибудь, а над её репертуаром, она свирепо вывела на максимальную громкость "Army Of Lovers". Любовные армейцы послушно заорали на идиш что-то крайне ритмичное.
я мстю, и мстя моя страшна
Зато нужный абзац мгновенно всплыл в голове.
- Талгатовна! - Бек мрачно просунулся в дверь. - ОМОН!
ахтунг, ахтунг!
ви ест партизанен!
руки за голову и выходи, живо!
Она быстро сохранила статью на дискету и, выключив компьютер, - от греха: в прошлый раз при таком же обыске грохнулся винт со всеми данными, - схватила со стола заранее приготовленную папку с документами.
Пацаны стояли молча, глядя в пол.
бессловесные в мире брани
зрячие в мире пустых глазниц
балансирующие на грани
своих свобод и чужих границ
- Простите, ваше имя-отчество, господин лейтенант?
Оторвавшись от бумаг, которые он, нахмурившись, изучал, командир омоновцев растерянно поднял взгляд:
- Владимир... Иванович.
- Вы мультики любите, господин лейтенант?
- Ка...какие мультики?
- Помните, был такой - "Фильм, фильм, фильм" назывался?
Командир смотрел во все глаза. Как, впрочем, и остальные.
- Так вот, - продолжала она, не дождавшись ответа, - там сценарист на машинке печатает, печатает, вдохновенный такой... когда муза его посещает... такая, знаете, вся из себя, с арфой... так вот, вы мою музу только что спугнули нафиг!
ржавый бункер - моя свобода
заколочена дверь крестом
полну яму врагов народа
я укрою сухим листом
Тот растерянно захлопал длиннющими, как у Бека, ресницами.
- А стихи вы любите? - безжалостно продолжала она, не спуская глаз с его краснеющего молодого лица. - Помните, был такой поэт, Михаил Светлов? В сорок третьем году он стихотворение одно написал хорошее... Называется "Итальянец".
Она тряхнула головой:
- "Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето!
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!.."