Эльга

  Озеро было безымянным даже для Эльги. В мыслях она называла его просто Озеро.

  В Озере был омут без дна.

  Без-дна. Бездна.

  - А кто сможет достать до дна, - зазвучал у неё в ушах певучий голос бабушки, - и наберёт в руки ракушек-кяхту, того смерть не тронет...

  - Правда? - широко раскрыв глаза, спросила Эльга, и бабушка так же певуче рассмеялась:

  - Старые люди так говорят: меж двух сопок Сангия-мама вырыла чашу и наполнила её водой, чтобы получилось озеро. И в этом озере есть омут, а в том омуте, на самом дне, есть небесные ракушки-кяхту. Кто эти ракушки достанет, тот будет могучим, как сама Сангия-мама. И вот смелый охотник Банга решил достать кяхту для своей невесты Адзиги. Банга нырнул на дно за кяхту и не вынырнул. Старые люди говорят - Сангия-мама взяла Бангу к себе, потому что влюбилась в него, увидев его нагишом.

  - А если б он вынырнул? - взволнованно спросила Эльга.

  Бабушка ласково провела мозолистой рукой по её волосам:

  - Тогда смерть - от чужой злой руки ли, от когтей зверя ли - никогда не взяла бы его. Она пришла бы к нему только в старости.

  Каждое бабушкино слово запало Эльге в самое сердце, и она твёрдо решила, что добудет небесную раковину-кяхту во что бы то ни стало.

  Эльга выросла на берегу таёжной реки и умела плавать, сколько себя помнила. Хотя у её предков не было в обычаях бултыхаться в реке, она любила, когда вода подхватывает тело, будто лишая веса, любила, раскрыв глаза, смотреть на дно, где сновали мальки.

  Раз за разом приходила она на берег Озера и, раздевшись донага, бросалась в тёмную воду и подплывала к омуту. И набрав полную грудь воздуха, ныряла в бездну, раз за разом возвращаясь оттуда ни с чем.

  Лёгкие разрывались от нехватки воздуха, в ушах гудело и звенело, а разглядеть, далеко ли до дна, она не могла - тьма, непроглядная тьма царила в омуте на расстоянии вытянутой руки, а холод прожигал её тело до самых костей, и она боялась, что мышцы вот-вот сведёт судорогой. И извернувшись, прорывалась сквозь бурую толщу воды на поверхность, к едва видневшемуся солнечному свету.

  На берегу она, сотрясаясь от озноба, разжигала костерок и, кое-как натянув одежду на покрывшееся гусиной кожей тело, долго сидела, согреваясь и напряжённо обдумывая, как ей добраться до дна омута.

  Посоветоваться ей было не с кем. Если бы бабушка узнала, куда отлучается внучка, она, во-первых, страшно испугалась бы и расстроилась, а во-вторых, строго-настрого воспретила бы ей эти опасные походы.

  Остальная ребятня в их поселении была младше Эльги, да и вообще ребятни этой было немного, в школе едва набирался десяток учеников, в основном первого и второго классов. Эльга была среди них самой старшей, тринадцатилетней шестиклассницей.

  Приходилось справляться самой. Упорно размышляя над тем, как ей выполнить свою задумку, Эльга училась задерживать дыхание, ведя при этом счёт - сперва до двадцати, потом до двадцати пяти... и дольше. В конце концов, она научилась досчитывать без воздуха до сорока пяти, но ведь надо было ещё всплыть!

  Всё её тогдашнее тринадцатое лето было отдано Озеру.

  Бабушка, привыкшая к тому, что внучка пропадает в тайге и возвращается то с корзинкой ягод, то с кедровыми шишками, то с уловом рыбы, не тревожилась из-за её отлучек.

  И без того хорошо плававшая, Эльга теперь чувствовала себя в воде, как рыба, и иногда пальцем проверяла, не выросли ли у неё жабры, как у кеты или сазана. Позже, в библиотеке соцприюта, она прочла книжку про Ихтиандра и подумала - вот кто был нужен ей тогда в напарники.

  Чтобы ускорить погружение в воду, ей понадобился какой-то груз, и она натаскала к берегу Озера небольшие валуны с сопок Кандига и Индига и училась нырять, крепко зажимая валун под мышкой. Она соорудила небольшой плотик, чтоб отталкиваться длинным шестом от дна и выгребать на середину Озера, к омуту, не тратя сил на то, чтобы добраться туда вплавь.

  Она решила, что снова всерьёз попробует добраться до дна, когда сможет задерживать дыхание до шестидесяти секунд, и не однажды. И когда это произошло, она поняла, что пора.

  Был жаркий августовский полдень. Эльга сперва поплавала немного, чтобы размять мышцы, посидела, как есть, нагишом, у своего костерка и наконец решительно поднялась с места.

  Солнце касалось её голых лопаток, подталкивая горячей ладонью. Эльга сосредоточенно выбрала самый крупный чёрный валун, положила на свой плотик и оттолкнулась шестом от берега.

  Наконец шест перестал упираться в дно. Омут ждал её, и Эльга, в последний раз взглянув на солнце и взяв валун под мышку, набрала полную грудь воздуха и нырнула в тёмную воду.

  Вода обожгла её тело, но она была уже привычна к холоду и темноте омута и стремительно погружалась вниз, вниз, вниз... стремительней, чем когда-либо раньше.

  Неожиданная мысль пронзила её - а что, если Сангия-мама решит оставить её у себя? Как же тогда бабушка без неё? Ведь та даже не знала, что Эльга ходит к Озеру! Бабушка решит, что её заломал и утащил хозяин - медведь!

  Не время сейчас думать об этом, с силой сказала себе Эльга, продолжая равномерно считать про себя. Пусть будет то, что будет. И всё тут.

  Двадцать один.

  Двадцать два.

  Двадцать три.

  На двадцати пяти она внезапно увидела прямо перед собой черноту дна, которое было гораздо темнее воды и, вздрогнув всем телом, выпустила из рук валун. Тот булькнул вниз, взмутив облачко ила. Вытянув руки, Эльга начала судорожно рыться на дне, перебирая ил, песок и гальку.

  Её время стремительно таяло.

  Двадцать семь.