Страница 16 из 21
Артиллерийский обстрел с кораблей выкосил больше половины 57-го пехотного полка. Командир полка был убит, и Кемаль взял командование на себя. Британцев на склоне холма было так много, что казалось, беспрестанно строчащие пулемёты «Maksim–MG – 0.8» не причиняют им никакого вреда. Кемаль посмотрел направо, там была пулемётная ячейка, но «Maksim» в ней молчал. Кемаль пошёл туда, спотыкаясь о мёртвых и раненных на дне окопа.
Уткнувшись лицом в бруствер, лежал убитый пулемётчик, его второй номер с развороченным черепом, валялся неподалёку. Метрах в пяти позади ячейки зияла воронка от снаряда. Кемаль оттолкнул мёртвого солдата и навёл пулемёт на цепь бегущих англичан, нажал на гашетку, но пулемёт молчал – лента была перекошена. Он открыл затворную раму и поправил ленту, англичане были почти рядом. Закрыв раму, Кемаль навёл пулемёт. Ему показалось, что он видит тех двоих английских солдат, которые лежали у валуна. Мустафа Кемаль нажал на гашетку, пулемёт «выплюнул» пламя из ствола. Англичане попадали, но некоторые успели добежать до окопа. Мустафу Кемаля, словно током ударило, он повернулся и сбоку увидел английского солдата стоящего на бруствере. Нечего было и думать, что бы развернуть на него пулемёт, Кемаль потянулся к кобуре, в этот момент англичанин ударил его прикладом винтовки в голову.
До турецких окопов оставались какие-то пятьдесят шагов, Александр Аронсон почувствовал, как ему со страшной силой ударило в бок, показалось, что правую половину тела жгут на расскалённых углях, он потерял сознание. Очнулся на берегу, рядом сидел Владимир Жеботинский.
– Пришёл в сознание, вот и хорошо! – обрадовался он. У Жаботинского была перебинтована голова.
– Ты тоже ранен? – спросил Александр, лишь бы не молчать. Ему казалось, если он не будет говорить, то умрёт.
– Ерунда, – Владимир Жеботинский интуитивно дотронулся до повязки, – пуля прошла по касательной, только лоб оцарапала.
Он вздохнул:
– Хотя, не опрокинься ты на меня, акурат девять грамм в лоб поймал бы. Мы прямо на пулемёт выскочили, вот он всех и выкосил.
– До турок никто не добежал? – Александр почувствовал, как к горлу подкатывает горький комок.
– Смогли добежать цепи, что за нами шли, а я смотрю, ты дышишь, взвалил тебя на плечи и к берегу понёс. К туркам подкрепление подоспело, и тех счастливчиков, что целыми до их окопов добежали, всех вырезали. Так что брат, выходит сегодня ты мне два раза жизнь спас.
Жеботинский посмотрел на вершину холма, где были турецкие окопы:
– Чуть – чуть нам сил для победы не хватило.
В этот самый момент седой юзбаши разыскал Мустафу Кемаля, тот лежал придавленный здоровенным англичанином.
– Мы удержались? – очнувшись, спросил Кемаль.
– Да, – кивнул юзбаши. Вздохнув, добавил: – Только полк, который вы привели, почти весь полёг.
Он улыбнулся:
– Ну, теперь легче будет, ещё два полка подоспели.
На Галлиополийское побережье опускались сумерки. Потеряв за один день только убитыми семнадцать тысяч человек, британцы стали окапываться, решив развить успех в следующие дни. Но турки подтянули резервы и артиллерию, которая стала обстреливать британские суда.
В кровавых, бесплодных атаках союзники провели месяц. Двадцать пятого мая германская подводная лодка U– 21 потопила британский броненосец «Триумф», находившийся в Дарданеллах, а на следующий день, она же торпедировала броненосец «Маджистик». Де Ребек принял решение отвести эскадру от Галлиопольского полуострова.
Без огневой поддержки кораблей, десанту союзников стало совсем плохо. Однако седьмого августа ценою гибели 8-го и 10-го австралийских полков, британцам удалось захватить ещё один плацдарм на полуострове, который на карте обозначили «Сувла». Начались кровавые, позиционные бои. Именно тогда остров Лемнос, где находился штаб, и база снабжения десанта посетил представитель Генерального штаба Королевских Сухопутных сил Великобритании генерал Альфред Мюррей. Ознакомившись с делами на плацдарме, он уехал в Лондон.
Восемнадцатого августа генерала Мюррея на Даунинг-стрит принял Герберт Аксвил. Премьер-министр преследовал две цели: ему хотелось присмотреться к Альфреду Мюррею и выслушать его мнение о ходе десантной операции на Галлиополийском полуострове. В правительстве были недовольны начальником Генерального штаба генерал – лейтенантом Джеймсом Вольф – Мюрреем. Бравый вояка и отчаянный боевой генерал, оказавшись среди бумаг в штабе, сильно растерялся, и целиком попал под влияние государственного секретаря по делам войны лорда Герберта Китченера.
Вольф – Мюррей был настолько покладист и во всём соглашался с Китченером, что первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль прозвал начальника Генерального штаба «Овцой». С другой стороны, не окажись Вольф – Мюррей пассивным, смог бы Уинстон Черчилль «продавить» десантную операцию на Галлиополийском полуострове?!
Теперь на Даунинг-стрит обсуждался вопрос о назначении Арчибальда Мюррея на должность начальника Генерального штаба. У него был один недостаток, являющийся одновременно и достоинством – генерал был строптив.
Во время высадки британского экспедиционного корпуса во Франции, генерал Мюррей был там начальником штаба. У него возникали стычки с командующим корпусом Джоном Френчем. В конце – концов, генерал Френч поставил вопрос перед военным офисом73: «Или я или Мюррей». В январе 1915 года строптивого генерала перевели в Генеральный штаб.
В кабинете премьер – министра во время беседы с генералом Мюрреем присутствовал министр иностранных дел Эдвард Грэй.
– Каково ваше мнение генерал о перспективах Дарданелльской операции? – поинтересовался Аксвилд.
– С этой операцией мы кинули камень в собственный сад, – усмехнулся Мюррей, – на Галлиополийском полуострове наш десант оказался в положении всадника скачущего на бешенной лошади. Соскакивать опасно, можно расшибиться, а сидеть в седле, неизвестно, куда эта безумная лошадь принесёт.
– Ну а если русские окажут нам помощь на Кавказе? – поинтересовался Грей.
– Это было бы неплохим решением сэр.
– Хорошо, – кивнул Аксвил. Он взглянул на Эдварда Грея: – Бьюкенену74 следует озаботиться этим.
– Вновь всё зависит от Петрограда, – покачал головой премьер-министр Великобритании. Он усмехнулся: – Собственно в этом и заключается главный смысл участия России в войне. Что там у нас в Петрограде?
Глава 6
Когда в ясный, солнечный день на Даунинг-стрит Герберт Аксвил вопрошал о Петрограде, столицу Российской империи заволокли тучи. Сырая погода держалась почти весь август. Хмуро было и на душе у Николая II. Он стоял у окна кабинета в Александровском дворце, принимал доклад исполняющего обязанности военного министра генерала Поливанова.
– Ваше величество, положение, создавшееся с боеприпасами угрожающее, – Поливанов захлопнул свою папку, – войска испытывают острую нужду в патронах и снарядах, не хватает винтовок. Это одна из причин, почему мы отступаем под ударами германцев и австрийцев.
– Ваш предшественник Сухомлинов уверял меня, что недостатка в боеприпасах нет, – император отошёл от окна. Закурил папиросу: – Есть сложности с неумением тыловых служб, доставить в войска боеприпасы. Да и сами войска жгут снаряды, почём зря, сверх всякой меры.
– Мне знакома эта точка зрения, – кивнул Поливанов, – рассчитывая потребность в боеприпасах, Главное управление Генерального штаба исходило из опыта русско-японской войны. Однако эта война совершенно другая, потому расход боеприпасов вдвое превышает расчётный. К тому же Генеральный штаб полагал, что война продлиться не более шести месяцев. Касаемо утверждения господина Сухомлинова, что войска сами не могут подвезти боеприпасы, то эта проблема была решена впервые полгода боевых действий. Теперь бесперебойный подвоз боеприпасов тыловыми службами организован, да вот беда, снарядов и патронов нет. Не хватает также винтовок для обучения пополнения в тыловых частях.
73
Военный офис – так до 1933 года именовалось министерство обороны Великобритании. С 1933 по 1946 годы называлось: «Комитет по координации обороны», с руководителем в ранге министра. С 1946 года именуется: Министерство обороны Великобритании.
74
Джордж Уильям Бьюкенен – с 1910 по 1917 годы посол Великобритании в Российской империи.