Прекрасный Старый Мир

Во-первых, я понял какого беса мы летим: дорог между зданиями и их комплексами просто не было! Вот стоит комплекс зданий весьма приглядной архитектуры, газоны, дорожки, а вокруг джунгли лютые. И кроме как воздухом к сему комплексом зданий только прорубаться.

Во-вторых, я оценил саму архитектуру. Вот не знаю, как кому, а мне бесовски по сердцу пришлась: светлая лаконичность эллинского ордера разбавлялась вычурными узорами стен. Притом вглядевшись, я оценил их продуманность: узоры были «панорамными», в зависимости от расстояния от смотрящего представляющие несколько степеней. От приглядного, но довольно простого растительного вдали, до портретов и животных, составляющих сей узор со среднего расстояния. Подозреваю, вблизи тоже какая-нибудь финтифлюшка увидеться.

Ну и в третьих, Полисом реально был ВЕСЬ остров. Три агломерации видимые сверху на побережье явно были «центрами активности», но застроено было всё, пусть с немалыми джунглевыми (и равнинными) промежутками.

А узреть это получилось потому, что после пролёта над комплексом зданий (подозреваю, специально), наша воздушная платформа принялась набирать высоту, явно двигая к проявляющемуся из-за горизонта горному пику. Точнее гряде, оценил я через час. Вообще, очень неспешное средство передвижения, что учитывая размеры Тапробаны нерационально. Подозреваю, чисто «туристическо-представительская» вариация, поскольку лёгкие самолётики да и вполне себе геликоптеры над островом, по мере наступления утра, начали сновать. Обгоняя наш винтовой одр.

В общем-то, нам аж стол накрыли, из угловых, изукрашенных узорами шкафчиков. А сам полёт до этакого… дворца, венчающего вершину горы занял часа четыре, может чуть меньше.

Кстати, проявилась как причина лешей заботы, так и злонравности: дворец нашего назначения был на высоте под три километра. И температура окружающей атмосферы была градусов десять тепла, не более. Что учитывая, что мы летели хоть и неспешно для транспорта, но довольно быстро, без «кондиционера» к бесам меня бы заморозило. И ведь не рассказал, леший злонравный, посетовал я.

А ежели бы я не одарённым был? Хотя, учитывая местную «повышенную одарённость» и очевидную этим кичливость, подозреваю, местным было бы всё равно. Беседа же Лешего с нашим принимающим меня начала натурально вымораживать: если учесть час неспешного перекуса, эти два типа три часа славославили взаимно. Лениво, оглядывая окрестности, но тишина, кроме как за перекусом, не наступала. И ведь не повторились ни разу, бесы болтливые!

А мне сие записывать, вздохнул я. А начальство змейское, не прекращая трёп свой, время от времени взор свой злонравный на мою персону кидало и явно предчувствиями мучений моих наслаждалось.

А вот когда платформа плюхнулась на балкон, ограждённый фигурной балюстрадой, поднявшийся леший к уху моему склонился и змейски прошипел, что протоколировать сию часть не потребно. Ну хоть то хорошо, мысленно вздохнул я, телепаясь за провожатым.

Провел нас провожатый в небольшую залу, где к нашей компании присоединился ещё один тип в шароварах. Шаровары были хоть лиловые, но тоже очень ничего. Очевидно, второй тип был рангом провожатого повыше, поскольку бухнулся напротив Лешего, да и начал с ним… натурально и базарно торговаться!

Я сей бардак протоколировал, оком недреманным детали подмечал, но могу сказать так: сие ракшасево отродье было злонравно, заносчиво, жадно почище самого Лешего. Ну, впрочем, начальство моё явно обладало злоехидством в преизбытке, явно превосходя этим оппонента. В общем, торговались сии достойные мужи насчёт, как я и предполагал, ряда биоразработок. Как готовых, так и несколько заказов. И продолжался сей базар до обеденного времени, когда хозяева вдруг замолчали, да и покинули зальчик. А им на смену набежали служки, да уставили столики низенькие всяческой провизией.

— Ну и как вам Тапробана, Ормонд Володимирович? — полюбопытствовало его злонравие в промежуток между перекусами, эфирно беседу обезопасив.

— Да как-то странно, Добромир Аполлонович, — честно ответил я. — Красиво, бесовски красиво тут, — отметил я. — Но вот ваши взаимные славословия на три часа… зачем сие? — полюбопытствовал я.

— А это местные как красотами и богатствами кичатся, так и вымотать тщатся, — ехидно ответствовал Леший. — Славословия сии есть тут норма приличная, ну а время — устать я был должен, чтоб к сроку обеднему на все условия согласился.

— Так посольство, неужто времени отдохнуть не хватит? — полюбопытствовал я.

— А на Тапрабане в ночное время чужакам пребывать не след. Местные снимают все обязательства насчёт безопасности, — уведомил он о деталях, в библиотеке не встречающихся.

— А что так? В ракшасов по ночам оборачиваются? — не без ехидства, но и с некоторым интересом уточнил я.

— Вроде как, — покивал Леший, полюбовался моей бровью вздернутой и фыркнул. — Нет, конечно, но традиция идёт с тех времён. Да и вправду дурное сотворить могут, в этом случае как повезёт. Только гости под защитой, а мы не гости, а послы.

— То есть, вымотать, в день уложится и всучить подороже, — понятливо покивал я. — И до ночи так?

— Уже нет, потому нас и оставили, — ответствовал Добродум. — Через полчаса вернётся, будем уже нормально договариваться. Без базара этого, — хмыкнул он.

Собственно, так и оказалось: лиловошароварный явился, лишь с одним сопровождающим и в пару часов согласовал всё потребное. Как подменили, хмыкнул мысленно я, на вполне деловые переговоры. Диковато звучащие после предыдущего: «мы снисходительно соизволим вас наделить бесценными плодами нашего гения».

А после мы на самом что ни наесть обычном самолётике менее чем за час в порт воздушный вернулись. А я постановил, что местные, невзирая на отрадную архитектуру, сволочи импортные. И непонятные какие-то, что, впрочем, и закономерно. Поскольку они сволочи, а я нет.