Страница 11 из 14
Может, я сам шизофреник, но на ранней стадии и не догадываюсь о своей болезни. Может, я неправильно расставил приоритеты, или у меня их вообще никогда не было… Сложно понять, как так получилось, что я слишком серьезно относился к своей работе. Журналистика заражает долей нарциссизма. Мне нравилось бичевать и обличать. Моим коньком была политическая аналитика. Я так гордился собой. Я так нравился тусовке. Депутаты стояли в очередь на интервью с Егором, потому что они делали их известными. Чиновники боялись меня, как огня. Даже разбитые окна в квартире лишь распалили мое ощущение собственной значимости.
…Как я проглядел Путина?! Почему я ничего не заподозрил после «Курска» и двух лет войны в Чечне?? Откуда у меня была уверенность, что Ходорковского выпустят через пару месяцев?? Или вместе с ним пересажают всех остальных? Я вам больше скажу. Даже когда Путин после Беслана отменил выборы, мотивируя это тем, что мы выбираем криминал, который не в состоянии противостоять терроризму, я подумал… Пиздец осликам, имея в виду нашего губернатора и мэра Владивостока. Два кислых друга, потративших буйную юность на экспроприацию первоначального капитала у слабо сопротивлявшихся. Сейчас уже ничего не докажешь. Оперативные съемки с физиономиями обоих наверняка остывают пеплом в корзине какого-нибудь милицейского начальника.
Один на выборах губернатора несколько лет назад скупил за жидкую валюту нищие деревни. Второй – на выборах мэра взорвал основного конкурента, посадил в избирательные комиссии своих людей, съездил в Москву поцеловаться с Патриархом (хорош батюшка), привез из районов уже споенные первым голоса и через пару месяцев клялся соблюдать права и свободы граждан, оказавших ему доверие. Граждане недоумевали, поскольку точно помнили, что доверие ему не оказывали, но прокатило. Я бы еще принял их за какие-нибудь конкретные улучшения. Но они ведь все загнули под себя и высосали до талого. На лекарствах для старушек умудрялись зарабатывать. И тут Путин, наконец, заговорил о криминале. Из сторонников либеральной модели государства за решения Путина был только один я. Уберите этих, а потом вернемся к либеральным идеям, – думал я. Ну, и обличал, конечно, по привычке. И что вы думаете? Хотя вы, наверно, уже знаете. Первым назначенным губернатором становится наш…
Главным редактором у нас баба работала. В рынке она, конечно, не шарит, но опасность чует за версту и всегда успевает упредить возможный удар удобной позой для бьющего. Не случайно она свою газетенку почти пятнадцать лет тянет, прислоняясь то к одному, то к другому сильному плечу. Если бы она сказала: «Егор, сам видишь, какая ситуация, выхода нет – нужно приспосабливаться», – я бы ее понял. Но она обставила это все с максимальной выгодой для «кислых друзей». «Слышишь, ты, – сказала она. – Из-за тебя у нас большие проблемы. Ты не объективен – почему ты не замечаешь, как «друзья» подают милостыню ветеранам и уже не сморкаются на улицах? Ты нас всех подвел, к тому же ты исписался. Подумай об этом.»
Я пошел думать, а она запретила принимать от меня материалы. Люди на форумах интересовались, куда я пропал, а ее начальники отделов под левыми никами строчили информацию из «достоверных источников» о том, что у меня творческий кризис. Кризис у меня был, но далеко не творческий. Писалось мне как никогда легко… в корзину на мониторе компьютера. Мне предлагали работу. Одни звали в Москву в консалтинговую компанию – у них в пресс-службе подмосковного пивзавода вакансия нарисовалась. Другие уговаривали возглавить местный медиахолдинг. Под «друзей», разумеется, – прими, мол, как должное и смирись. Я смирился, но руки опустились. И знаете, что я сделал? Я решил написать книгу. Ни слова о политике – расслабляйтесь, люди.
И написал. Вот прямо так сел и написал. Отрешился от всего – запасы у меня кое-какие были – от избирательных кампаний остались (кстати, я ведь и на будущего губернатора в свое время подрабатывал – ни копейки на него не ставил, а вот, поди ж, ты). Написал и разослал в издательства. Сижу, жду, деньги тают. С подругой проблемы начались (к ней мы еще вернемся), а ответов нет. Наконец, одни сподобились: спасибо, нет, удачи… Я полдня не открывал это письмо. Я полдня молился кому-то там наверху: помоги, ради всего святого, ведь это твоя искра – не дай ей угаснуть, дай мне поверить в себя, помоги, блин. Пес с ними, патриархами этими продажными, я в тебя сейчас верю – помоги, блин!.. А он мне: спасибо, нет, удачи.
Ощущения? Ну, как вам описать… Как будто кровь внутри от макушки через грудь и далее по животу и ногам медленно стекает в домашние тапочки. Когда все стекло, я почувствовал себя барабаном и, повернувшись к подруге, сказал: собирай вещи и уходи, со мной все. Она начала кудахтать, что слава – это не главное, главное – это… Я как заору: какая, на хрен, слава?! Я хочу уверенности в завтрашнем дне! Какая, к чертям собачьим, слава?! Мне скоро сорок, а у меня до сих пор детей нет! Я уже пережил всех любимых киногероев! Куда мне эту славу засунуть? В свою седую жопу?! Мне конец, понимаешь ты это или нет? Я никто! Я не хочу ничего начинать сначала! У меня сил нет! Уходи!.. Почти по Чехову, короче.
Она и ушла. А отношения у нас были, в принципе, неплохие до того, как. Но не чуткие. Поэтому я ее и выгнал. Она не понимала меня, когда я приходил домой после разговора с бабкой-редактором, и ворчала за то, что я не выключил свет в туалете. Меня мутило от кофе, и я просил что-нибудь поесть, а она говорила, что готовила вчера и не собирается каждый день стоять у плиты. В постели тоже, естественно, начались проблемы. Нет, девка, врать не буду, с фантазией, но после вечерней ругани как-то не до изысков. Я ловил момент, когда она уходила из дома, и онанировал на каком-нибудь порносайте. Мне так было приятней – представляете, до чего дошло? Потом мы почти перестали разговаривать. Не знаю, почему она не ушла сама.
А когда она ушла, у меня чуть крышу не сорвало от одиночества. Всю жизнь пыжил из себя волка Гессе, а оказывается, не люблю одиночество. Я его боюсь. Я не могу уснуть до пяти утра, и если выключен свет, то явственно ощущаю чье-то присутствие за углом шкафа. А еще кто-то ходит на кухне и чего-то выжидает (может, когда я усну?). И ужасно хочется с кем-то поговорить. И хочется прижаться к попке Тани (так ее зовут) – мы называли эту позу лодочкой. Я не выдержал и рванул по ночным туснякам, но… Понимаете, какая штука – за шесть лет совместной жизни с Таней я напрочь забыл, как нужно знакомиться. Поэтому приходилось напиваться, чтобы раскрепоститься, а утром в своей постели я обнаруживал почти такое же тело, как у Тани. Их и звали всех – Таня. Я ни разу не перепутал имена. Клянусь, они все были Тани. Только однажды попалась Лена – высокая брюнетка с киношными сиськами, и у меня ничего не получилось. Не уверен, что получалось со всеми Танями. Они и пахли по-другому, и двигались не так, и даже стонали противно, как будто подражали настоящей Тане.
Я ей позвонил, спросил, как жизнь. Она ответила: хорошо. Я сказал: я рад за тебя. Она: я тоже за себя рада. Я ее понимал. Она никак не могла взять в толк, почему еще полгода назад мы каждый месяц отмечали ее день рождения в ресторане – как у ребенка на первом году жизни, а сегодня набираем в чайник воду из-под крана. Казалось бы, вечный фавор, и вдруг явственный запах дна. Но должна же она была догадаться, что если бывший нарцисс решился позвонить первым, значит, все очень серьезно – и в моих передрягах, и в моем отношении к ней. Я повесил трубку и подумал: ну что, друг ситцевый, надо как-то со всей этой бодягой заканчивать. Покури, выпей и решайся. Ну, или сходи еще раз в ночник, но если опять не получится, смысла во всем этом больше нет. Честно признаюсь, струсил и только решил обмануть себя еще одной ночной гулянкой – звонок из консульства: вас включили в программу Госдепартамента США, просьба подтвердить свое участие в поездке…
И что прикажете обо всем этом думать? Вот улетел бы я вчера в Россию, а откуда и для чего в таком случае все это вылезло? И разве случайной была последняя ночь со Слупи? Не я ведь к ней подошел, я уже на тетку из Томска с кесаревым сечением был согласен, и вдруг Слупи. И все побоку: белый – не белый, эмансипация, приличия. Она даже водку, как нарочно, пьет! Я не верил в судьбу. До вчерашней ночи. Если бы что-то было предначертано, то меня следовало либо добить пару лет назад, либо сделать Леонидом Парфеновым. А меня зацепило крючком от мусоровозки и протащило по таким колдоебинам, что в зеркале перестал нуждаться. И вдруг этот непонятный случай. Ну, разве это не шанс, разве не знак? Я просто обязан в этом разобраться. Мне ведь все равно терять нечего. Теперь убедил?