Прости, малышка...

Мои мысли были заняты только одним. Как и сейчас.

Ася.

Моя девочка.

Глупенькая малышка.

Руки зудят от того, как сильно хочу сжать её в своих объятиях.

Прямо сейчас.

Ася

***

Почему я молчу?

Когда дверь открывается, и комната буквально наполняется его присутствием.

Когда кровать немного продавливается под его весом.

Когда горячая рука скользит по моему предплечью и сжимает ладонь.

Я лежу с открытыми глазами и молчу.

Не смотрю на него.

Стараюсь дышать ровно.

Он знает, что я не сплю. И тоже молчит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Прижимает мою руку к своим губам. Потом ко лбу.

Шумно выдыхает.

Он устал.

Немного растрепан. Морщинки на лбу будто углубились.

Сердце сжимается предательской болью.

Мне хочется поцеловать каждую его морщинку, чтобы разгладить их.

Хочется сказать, что я рядом и никуда не уйду.

Что он может довериться мне, как бы глупо это не звучало.

Я долго думала об этом.

Вчера. Сегодня. Три месяца назад.

Я так боялась своих чувств, врала себе, что могу с этим совладать.

Врала, что справлюсь с этой болью в груди от разлуки.

Что забуду его невероятные глаза и руки, ни с чем несравнимый запах.

Больше не вру.

Сейчас. Сегодня.

Как бы мне не хотелось высказать все, что наболело за последнее время.

Молчу.

Только так я могу сохранить зыбкую иллюзию того, что мы вместе.

Что он мой.

Медленно, словно по натянутой струне, поднимаюсь, двигаюсь ближе к сидящему на краю кровати мужчине.

На свой страх и риск поглаживаю массивные плечи дрожащими ладонями и обхватываю его, прижимаясь губами к шее сзади.

Замираю.

Сердце отбивает чечетку.

Несколько напряженных секунд и мягкая горячая ладонь ложится на мои руки.

Поглаживает нежно, не спеша.

Молчим.

В этот тяжелый безмолвный момент мы настолько близки, что, кажется, вросли друг в друга.

Я и мой монстр.

Сильный. Огромный. Порочный.

Проявляя свою слабость передо мной, подпускает ближе, как никогда.

Если мы все же расстанемся, и мне придется привыкать жить заново без него, я навсегда запомню этот самый момент.

Его могучую шею, со склоненной вперед головой, и сильные руки, которые держат мои.

Невероятно долго.

Необъяснимо тяжело.

Непоправимо больно.

Я так люблю его, что все это не умещается во мне.

Я слабая.

Не выдерживаю.

Как ни стараюсь.

Слышу собственный всхлип.

Громче, чем грозовой раскат в мае.

Чем выстрел в звенящей тишине.

Он убивает меня.

Я сама себя убиваю.

Не дышу.

Не живу.

Подвешена в ожидании.

Приговора.

Мягкая ладонь разжимается.

Отпускает.

Нет! Не верю!

Не сейчас!

Еще немного!

Но огромный силуэт поднимается.

Не сбрасывает меня. Просто оставляет.

Это больно.

Будто оторвали кожу.

Выходит не оборачиваясь.

Пальцы мои жжет и слёзы разъедают щеки.

Ничего.

Нас.

Не спасет.

Мы обречены.

Я и он.

На веки вечные.

Глава 27

Снова утро в бежевом раю.

Та же комната. Светлая. Чистая. Уютная.

Но я понемногу начинаю её ненавидеть.

Меня правда уже раздражает эта золотая клетка.

Вообще сегодня утром раздражает абсолютно всё.

Охранник за дверью.

Безупречно вкусный завтрак, заботливо оставленный Валентиной Васильевной для меня на столе.

Горькие лекарства.

И отсутствие «Корлеоне».

Бесит это подвешенное состояние.

Бесит, что через два дня Новый год.

Остановите время.

Отмотайте назад.

В мое счастливое детство.

Туда, где я бегаю вокруг ёлки, как угорелая, а мама пытается меня поймать.

Где я распаковываю яркие коробки с подарками и громко кричу от радости, кидаюсь папе на шею, а он играет со мной в «лошадку».

Где мы играем в снежки и валяемся в сугробах во дворе нашего дома.

Последний Новый год вместе.

Помню, как сейчас.

Моя любимая семья.

Которой нет.

Есть только Он.

Мужчина, которому принадлежу полностью. Который не принадлежит мне.

Чужой. Неприступный. И такой желанный.

От мыслей о нем отвлекают только книги.

Пока нахожусь здесь, пользуюсь хоть какими-то привилегиями. Библиотека «Корлеоне» довольно обширна. Здесь есть чем увлечься.

Некоторые издания на иностранных языках. Их, конечно, откладываю в сторону. Может когда-то я смогу освоить хотя бы один, для общего развития. А еще, мечтаю, что скоплю на учебу и поступлю куда-нибудь, чтобы получить нормальную профессию.

Мне только восемнадцать с половиной.

Вся жизнь впереди.

И хоть пока нахожусь здесь, на золотой цепи рядом с мужчиной мечты, все же не питаю иллюзий по поводу нашего совместного будущего.

Я очень хочу быть рядом с ним.

Я бы родила ему детей и окружила заботой и лаской.

Но жизнь научила меня не верить в глупые сказки.

Ему надоест.

Он наиграется и выбросит меня.

Снова.

Тогда мне придется подняться с колен и снова, по крупицам собрав себя, пойти дальше.

Я буду счастливой, обязательно.

Даже без него.

Пусть пока это невозможно.

Но я не сломаюсь.

Буду сильной.

Ради себя.

Ради той Аси Амурской, которую знаю только я.

***

— Милая, если ты не съешь весь обед из трёх блюд, Максим Сергеевич меня уволит.

Валентина Васильевна смотрит на меня умоляюще. Мне нравится эта женщина. Она заботится обо мне и не задает лишних вопросов. Хотя, в этом доме, кажется, вообще не принято болтать по душам. Все ведут себя профессионально вежливо и сдержано.

Я обреченно пялюсь в свою тарелку. Невероятно аппетитный борщ почему-то не лезет в горло. Мне не хочется обижать хозяйку кухни, и сил сопротивляться правилам этого дома абсолютно нет. Поэтому я вымученно улыбаюсь и отправляю ложку ароматного супа в рот. После гастрономической экзекуции я чувствую себя мишкой-пандой, у которой все тело — один сплошной живот, засыпаю с книжкой в руках, что уже вошло в привычку. Для проветривания мозгов, ближе к вечеру, выхожу в сад на прогулку.

Морозный воздух колет щеки, но мне даже приятно. Немного отрезвляет и придает ясность мыслям.

Меня очень тревожит одна вещь…

Где Слава? И что с ним.

Надо бы задать этот вопрос «Корлеоне».

Спускаюсь с дорожки, разгребая рыхлый снег ботинками, похожими на валенки. В моем шкафу гардероб на все случаи жизни. Зимняя куртка, вязаная шапка, варежки с вышитыми снежинками. Я как девочка из рекламы. Как девочка из другой жизни. Здесь, в огромном ухоженном саду красивого современного коттеджа. По-прежнему не вписываюсь в эту картину. Брожу по сугробу, подставляя застывшие щеки под холодные лучи уходящего зимнего солнца.

Чувствую себя счастливой и несчастной одновременно.

Я — одинокая сиротка, из вонючей грязной прошлой жизни перекочевала сюда — в этот блеск роскоши. Здесь, как и там, я никто. Но в этом доме ко мне относятся, как к человеку. Валентина Васильевна, Елена, даже охранники.

А Максим…

Я не знаю, как он ко мне относится. Но именно он дал мне эту возможность. Почувствовать себя кем-то непрозрачным. Живой. Настоящей.

Он делает мне больно. Очень.

Но, то, что я чувствую, — это непередаваемо. Рядом с ним. Только с ним.

Я благодарна ему за это.

За то, что позволил все это пережить.

Любовь и ненависть. Разочарование и восхищение.

Мир ярких красок. Острых ощущений. Настоящую жизнь.

***

Не замечаю, как сделав большой круг, возвращаюсь ко входу в особняк.

Как раз в тот момент, когда на территорию въезжает черная тонированная машина. Та самая, на которой мы с «Корлеоне» ездили на выставку.

Мои ноги в чудо-валенках примерзают к плитке, тщательно вылизанной дворником.