Страница 33 из 40
Она стоит в двух метрах от меня, с широко открытыми глазами, смотрит на всех присутствующих, потом на меня, и вдруг обмякает, раскидывает руки и падает на пол без сознания.
Слышу только оглушающую звенящую тишину и доли секунды раздумываю. Потом резко подлетаю к малышке и подхватываю её невесомое, как перышко тело и не понимаю, что мне делать дальше. Тщетно пытаюсь привести её в чувства. Бью по щекам, трясу, как куклу, но она словно неживая, и меня охватывает паника.
Ася
***
Не знаю, как оказалась в бежевой комнате. На мне теплая пижама, значит переодели. Лампа ночника мягко освещает комнату. Почему она такая уютная? И эта постель… В ней только один недостаток — то, что я здесь одна.
Если у меня когда-нибудь все-таки будет дом, я обязательно сделаю там что-то подобное. Светлую уютную спальню с большим окном и удобной мебелью.
Эхх… Мечты…
Пытаюсь подняться, голова немного кружится. Чувствую дискомфорт в сгибе локтя. Поднимаю рукав — там след от укола. Не знаю, что со мной. Может нервы не выдерживают уже. Кажется, недавно я упала в обморок. Но меня это совершенно не тревожит. Как и то, чем сейчас занят Максим.
Внутри такое опустошение. Мне не хочется ничего. Ни есть, ни спать. Видеть тоже никого не хочу. Даже «Корлеоне». Нет, особенно его. После нашей вчерашней ночи, я чувствовала себя такой счастливой, как ненормальная…
Быстро же ты вернул меня на землю.
Дура.
Какая же ты дура, Ася.
Напридумывала себе, что можешь что-то значить для него. Что он не просто так тебя нашел и притащил сюда. Что у него к тебе тоже есть какие-то чувства, пусть и не настолько сильные, как твои…
Тебя используют, как вещь.
И ты ничего не можешь с этим поделать.
Признайся, ты ведь любишь его таким. Не влюблённым в тебя до гроба ослом, а холодным расчетливым бескомпромиссным «Доном Корлеоне».
Да, я люблю.
Но невозможно все время наступать на горло своему Я.
Можно терпеть, принимать, ждать и верить… что все изменится.
Но ведь это не так.
Это другой мир.
Другая реальность.
Здесь нет места человеческим чувствам. Здесь все решают деньги. И власть.
Если у тебя нет ни того ни другого, ты — моль. Конечно, яркий свет красивой жизни невероятно привлекает. Но смотри, не опали крылышки, глупое насекомое.
Я — глупое насекомое.
Почему-то сейчас это осознание невероятно остро режет меня изнутри. Неожиданно прорывается слезами. Я просто закрываю ладошками лицо и вот так, сидя на краю удобной кровати в уютной комнате, даю волю слабости.
Плачу.
Всхлипывая и потряхивая плечами. Выпускаю наружу все то, что накопилось за последнее время — усталость, боль, напряжение, разочарование.
Хотелось бы мне вырвать из груди тот участок, который отвечает за чувства. Тот, где сейчас особенно болит. Жжет и сдавливает, не позволяя глубоко вдохнуть.
Что же мне такое вкололи?
Состояние такое, будто все тело ватное и в голове какая-то каша. Сил хватает только на то, чтобы упасть обратно на подушку и, размазывая слезы по щекам, принять свое беспомощное существование.
Что ж… Есть и положительные моменты во всем этом.
Я хотя бы не в подвале.
Глава 26
Максим
***
— Так где они?
Мужик смачно сплевывает кровавую слюну на бетонный пол.
Ухмыляется.
Должен признать, он — крепкий орешек. Несколько дней «поучительных бесед» от своих коллег по цеху явно плохо сказываются на его здоровье. Но он все равно молчит.
Упорно.
Глупо.
Даже сейчас.
Когда я знаю о нем всё.
Стандартный набор для охранника.
Бывший вояка с приличным послужным списком, отличился в горячих точках, вышел на пенсию, семья не сложилась. Есть дочь, которая особо не горит желанием общаться с отцом, однако покорно принимает от него материальную помощь.
Он нравился мне как работник.
Даже сейчас, положа руку на сердце, я ему симпатизирую.
Крепкий характер.
Стальная выдержка.
Люблю сильных людей.
— Зря артачишься. Давно бы уже разошлись полюбовно.
Останавливаю взмахом руки Бизона, который заносит тяжелый кулак для нового «аргумента».
Слава даже не дёргается. Видок у него тот ещё. Все лицо в кровоподтеках. Губы и брови разбиты. Одежда грязная и разорвана.
— Я озвучил свое условие. — Он хрипит, глядя на меня без страха.
— Не хочешь по-хорошему…
Мужик тихо смеётся. Если звуки, которые он издает, вообще можно назвать смехом.
Признаться, я думал, будет проще.
Но охранник не прост.
Этим своим «условием» не то, чтобы загоняет меня в угол, но нервы трепит внушительно.
— Десять минут с девчонкой. Наедине.
Сплевываю на пол и выхожу из затхлого помещения.
Этот подвал — моя вторая сторона.
Место, где решалась не одна сделка. Делался не один выбор.
Я пользуюсь им нечасто. И не очень охотно. Только в крайних случаях. Но все же, он существует. В моем большом элитном особняке, где все говорит о роскоши и достатке.
Десять минут…
Да, блять, щас!
Девочка и так на грани нервного срыва, да еще эта её анемия, будь она неладна…
После того, как Ася свалилась в обморок, я пригласил лучшего врача в нашем районе, чтобы тот её осмотрел. Он взял у неё кровь на анализ, предварительно поставив диагноз «анемия», уверив меня, что это лечится и нужно соблюдать режим питания и отдыха. А ещё, как можно меньше потрясений и эмоциональных всплесков, которые могут спровоцировать новые приступы и обмороки.
Мне и раньше её бледность казалась ненормальной. А теперь уж я точно собираюсь заняться здоровьем малышки вплотную.
Я уверен, Слава знает, где запонки. Но даже ради этого, не стану подвергать Асю новому шоку, потому как его вид вряд ли её обрадует.
Можно конечно спросить о запонках напрямую у самой Аси.
Но чёёрт, нельзя.
Нельзя спугнуть малышку.
Не хочу, чтобы она закрылась и думала, что нужна мне только за этим.
Хочу, чтобы была такой же податливой и открытой для моих ласк, как и вчера.
Хочу, ощущать её истинное желание и невероятные эмоции.
Хочу видеть её влюбленный взгляд.
Да. Я убогий эгоист. Последняя мразь и тварь.
Просто так хочется верить в то, что её слова не были уловкой. Что они были искренними и от души. Потому что тогда, в отцовском кабинете, я поверил ей безоговорочно.
Она сбежала не столько от меня, сколько от своих чувств. Ведь даже после нескольких часов в подвале, что было целиком и полностью идеей Бизона, и меня совсем не обрадовало, все равно дрожала, как осиновый лист, от моих прикосновений.
Не от страха.
От желания.
Она скучала, как и я. Хотела и текла рекой, гостеприимно принимая меня полностью.
Эта девочка моя с потрохами.
Но я не намерен испытывать судьбу.
Если позволю ей встретиться со Славой, то лишусь её и без того хрупкого доверия.
А она ведь ни разу даже не спросила о нем.
Голову разрывает от безысходности ситуации и тупикового положения.
Понятно, что Слава не расколется. Будет молчать до последнего.
Асю тоже трогать нельзя.
Ох… девочка.
Как же ты меня повязала…
Со всех сторон.
Да еще эта моя семейка…
Амалия, томно вздыхающая над душой, явно ждущая подробностей нашей с малышкой «истории».
Антон, осмелевший до степени «охуевшего» настолько, что предложил мне забыть неприятный «инцидент» и сотрудничать с его фирмой.
Знаю, что его мать немало этому поспособствовала.
Это целиком и полностью её заслуга, что я не прикончил его тогда, я даже был готов на самом деле не вспоминать больше о его существовании.
Но, твою мать, это уже слишком…
Хорошо, что хоть Олеся то ли внезапно включила мозг, то ли просто была под впечатлением от моего неконтролируемого приступа ярости, подхватила своего холеного стручка и свалила с ним в закат. Молча.
Если бы не Амалия, ей богу, выволок бы Лиманского «мордой об асфальт», но, в который раз поддался её теплому неравнодушному взгляду и просто выставил обоих за дверь без лишних объяснений.