Страница 22 из 40
Нанося грим из повседневного равнодушия и видимости благополучия, мы, порой, игнорируем очевидные вещи. Не так-то просто отказаться от соблазнов и искушений, особенно когда испытываешь острый дефицит настоящих эмоций.
То, что продемонстрировала мне малышка — ревностное помешательство, полную отдачу, сексуальное влечение — все это разбудило во мне первобытное мужское начало. Право собственника, добытчика, защитника. Я не мог этому сопротивляться, потому что сопротивление шло против самой природы. Мне хотелось подавить её, подчинить, оставить без воли, и в то же время, чувствовать, как она противится всему этому, не сдается, пытается подчинить меня сама.
Я сам не заметил, как за эти несколько недель превратился в одержимого. И всему виной — она. Маленькая затравленная девчушка в кудрях с пронзительными голубыми глазами.
Если честно, я в полной растерянности.
Её откровение, конечно, выбило меня из колеи. Я почему-то думал, она никогда признается в своих чувствах. Такая гордая и злая на весь мир…
На меня…
А сейчас у меня такое стойкое ощущение, что оно было прощальным.
Ася как будто извинялась за что-то своими словами. А ведь её вины во всем этом нет.
Докуриваю с превеликим удовольствием сигарету и тушу её в идеально чистую пепельницу. Здесь никто не дымит, но пепельница все равно имеется. Знак хорошего тона. Или предусмотрительность…
Мои мысли вдруг перебивает звук открывающейся двери и возникшая в проеме Амалия.
***
— Может, ты уже прекратишь тут прятаться? — Она недовольно хмурит брови.
— С чего ты взяла, что я прячусь?
— Ой, брось. Ты хоть и не родной сын Гаврилова, но его точная копия. Я иногда даже поражаюсь сходству.
Под сердцем неприятно кольнуло. Зачем она так…
— Я не знаю другого отца…
— Мальчик мой, — Женщина подходит к столу и садится напротив. — Я не знала мужчин лучше него. Но у Николая тоже были недостатки. Поверь, никто не идеален.
Молчу и изучаю её лицо. Красивая, уверенная в себе, подбородок вздернут. Конечно, выпитое вино повлияло, потому что щеки раскраснелись и в уголках глаз видны капельки зарождающихся слёз. Только не это…
— Что у тебя с этой девушкой?
— Что?
Не сразу врубаюсь.
Как она так умеет с темы на тему перескочить?
— С какой девушкой?
Взгляд Амалии становится серьезным, я бы даже сказал, угрожающим.
— Не строй из себя дурачка. Я говорю об Асе. Она милая девушка. Только видно, что не пара Антону. Весь вечер с тебя глаз не сводила, да и ты тоже. Поясни мне, что у вас происходит?
— Это сложно объяснить в двух словах.
— А ты постарайся.
Амалия не собирается облегчать мне задачу и терпеливо сверлит пронзительным взглядом.
— Слушай, у меня нет настроения сейчас это обсуждать.
— Знаешь что, дорогой? Я могу сейчас выйти и сделать вид, что не интересуюсь твоей судьбой, что мне все равно на то, как ты гробишь свою жизнь. Но я также могу остаться и попытаться помочь тебе. Потому что вижу, как ты запутался в собственном эго.
Выдыхаю обреченно. Где отец все-таки откопал это сокровище?
— Повторяю вопрос: что у тебя с Асей?
— Женщина, ты доведешь меня до белого каления. Я женюсь на Олесе. Это вопрос решенный.
— Очень зря. Мне нравится Олеся. Она целеустремленная девушка, очень красивая, умеет себя подать. Но как-то твой отец сказал, что любви в ваших отношениях, как слёз у прокурора. Странное сравнение, на мой взгляд. Но очень точное.
— Что ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты был счастлив. Девочка с глазами синего неба очень молода. Я люблю своего сына и желаю ему счастья, но она, несмотря на то, что пришла с ним, видит только тебя. Поверь, это я как женщина тебе говорю.
— Они еще здесь?
— Уехали несколько минут назад.
Твою мать…
Какое-то неприятное чувство прокатилось у меня вдоль позвоночника. Потерявшись в дебрях самокопания, я совсем забыл о главном — Ася пришла с Антоном. И ушла тоже с ним.
— Извини, родная. Мне нужно срочно позвонить.
Срываюсь с места, как спринтер, и на ходу вызываю Бизона. Вырываюсь на свежий сентябрьский воздух. Несколько мучительных гудков.
— Да, шеф. Слушаю.
— Ася уехала с Антоном. Не спускать с неё глаз.
— В курсе. Слава ведет их. Едут в сторону города.
— Не пойдет, Андрей. Сегодня сам проследи. Так нужно.
— Понял, Макс. Выезжаю.
Сбрасываю вызов и чувствую, как холод пробирается под кожу. Какое-то неприятное предчувствие на уровне подсознания. Да что ж это такое… Нужно просто успокоиться.
Только вот гадство — интуиция меня еще ни разу не подводила…
Борюсь с желанием самому запрыгнуть в тачку и помчаться за ними вдогонку. Но тут на крыльцо выходит моя брошенная беспризорная невеста.
— Макс… Все хорошо? Тебя так долго не было…
— Да, милая. Все в порядке. — Какого хрена я творю?.. — Пойдем внутрь.
Беру Олесю за талию и веду обратно в дом, пытаясь не думать о том, где сейчас Ася, и чем закончится этот вечер…
Глава 18
Ася
***
Все, что мы делаем, поступки, что мы совершаем, всегда подкреплены какими-то причинами. Иногда очень весомыми, такими, что не поспоришь, не сдвинешь, не изменишь. А иногда мы даже не замечаем этих причин, просто чувствуем, нужно так поступить.
Не задумываемся о последствиях.
Не ждем расплаты.
Просто действуем, как хотим.
Или как нужно.
Кто решает, как именно нужно? Кто ставит рамки дозволенного?
Общество? Воспитание? Совесть?
Совесть и есть общество. То, что говорит и делает большинство, считается правильным. Верным.
Не иди против толпы, она затопчет тебя. Сметет, подавит и размажет.
Выкинет, как грязного котенка на всеобщее порицание.
Засмеет, забросает камнями.
Убьет.
Вы думаете, обо всем этом я рассуждала по пути домой из загородного жилища матери Антона?
Нет. Я думала совершенно о другом.
Меня разрывали на части смешанные чувства — боль, ощущение никчемности, ярость, желание убить и умереть самой.
Вы скажете, а что случилось? Ты ведь, детка, не думала всерьез, что взрослый состоятельный мужчина с туманным прошлым предложит тебе руку и сердце?
Черт.
Я правда не думала об этом.
Но то, что «Корлеоне» собрался жениться…
Сейчас? Серьезно?
После того, как практически вытрахал мою душу из щуплого тела? После того, как называл меня «своей малышкой»? После того, как трахнул в рот и выпорол ремнем, а после заботливо укутал одеялом?
Да… Так с женами не поступают. Жену любят, носят на руках.
А трахают любовницу, шлюху, подстилку.
Я — подстилка «Корлеоне».
Высокий титул. Почетное место верной дворняжки.
Сучка с улицы.
Его сучка.
Боже… Как это получилось? Почему я позволила этому произойти?
Пока Максим был свободен от брачных уз, у меня имелись хоть малейшие права считать, что он чуточку мой.
Я люблю его. Чувствую, что люблю. Знаю.
Потому что ни разу такого не испытывала, никогда так никого не хотела, ни к кому так не тянуло и сердце не замирало, стоит только увидеть знакомый взгляд. Тяжелый. Опасный. Волнующий. Прожигающий насквозь. Жалящий прямо в душу, от такого не скрыться и не убежать. Хочется смотреть и смотреть. Раствориться и погрузиться в эти глаза — черные, опасные, дурманящие…
Чувствую боль.
Чувствую, что больше не увижу их.
Не хочу расставаться. Не хочу прекращать эту сладкую пытку. Это сумасшествие.
Готова быть его любовницей. Да хоть собачкой на привязи, куклой — лишь бы подольше, поглубже, побольнее…
Только знаю, что нужно уйти. Каким-то нутром чувствую.
Не потому, что правильно. Не потому, что гордая.
Просто потому, что так нужно.
Забуду.
Переживу.
Начну заново.
С чистого листа.