Сопротивление

— Знал, что всегда есть подвох, — перебил я Лоренсо.

— В смысле? Вы с ним знакомы?

— Ну, можно и так сказать. Когда я отбывал первый месяц, одна птичка нашептала другой, что одно братство, демонстрируя своё превосходство над всеми, сделало нехорошо неким серьёзным парням. Назовём это так, опуская подробности. Предшественник Барби был найден обезглавленным в прачечной. Голову потом тоже нашли — полоскалась в «щадящем» режиме. А самому Барби тогда отрезали ухо в качестве послания для остальных. Думаю, он ещё злится на меня.

— Не без этого.

— А у черномазых за главного всё так же Мэнни?

— Да.

— Ну, с этим проще.

— Значит не все жаждут твоей смерти?

— Ну, как сказать... — протянул я, ловя на себе несколько косых взглядов.

— А вон тот, — продолжил Лоренсо, — это Кортес — главарь южан. Не один боец латиносов шагу не сделает без его согласия. Тот, кто тебе нужен, под его защитой. Прозвище — «Пророк». Он сидит в одиночке, и чтобы к нему попасть, нужно одобрение Кортеса. Иначе тебя ждет армия головорезов, готовых отдать жизнь за своего мессию.

— Значит, арийцы диктуют свои правила из-за дряни, на которую сами всех и подсадили, — размышлял я вслух, подводя итог. — Остальные, конечно, хотели бы вернуть былую власть, но не могут противиться, ибо останутся ни с чем...

— В общем, да. — Сокамерник кивнул. — И ещё. Твой перевод в общий блок заставил всех суетиться: былыми выходками ты разозлил кучу народа, и они жаждут твоей головы. Так что тебе лучше быть осторожным.

— Сколько бы мне не желали смерти, всё сводится к одному общему знаменателю — человеческой алчности.

— В каком смысле?

— Чтобы выиграть партию, нужно вывести главную фигуру из игры. И, я так понимаю, вон тот ботаник возле Барби — это Химик.

— Да.

— А теперь ответь: чего все желают больше, чем расправы надо мной?

Лоренсо нахмурился в раздумьях, но не нашёлся с ответом и пожал плечами.

— Курочку, несущую золотые яйца, — ответил я, заговорщицки прикрывая ладонью рот.

— И как ты собираешься это сделать? Все, кому не лень, прочесали территорию тюрьмы вдоль и поперёк и ничего не смогли найти. 

— Вот скажи мне Лоренсо, ты каждый день читаешь свою книжонку, а понял ли ты, что сделал дьявол?

— Он восстал против Бога.

— Ответ не совсем верный. Он воспротивился правилам, диктуемым кем-то другим.

— А ты знаешь дьявола? — удивленно спросил Лоренсо.

— Что? Да нет, чёрт тебя побери! Слышал о нём от тебе подобных. Подходили однажды ко мне, вежливые такие, поговорить хотели о Боге и дьяволе. Так меня чуть не стошнило от их удивительных историй. Даже настрой с ними что-то сделать пропал…

— Плохое происходит только с хорошими людьми, — задумавшись, пробормотал себе под нос Лоренсо.

— Что?

— Да так, ничего.

— Так, о чем это я? Ах да! Так вот, Лоренсо, как показывает практика и вековая история — абсолютно в каждой системе есть тот, кому она не нравится. Осталось его найти. — Несколько минут я осматривал присутствующих во дворе, а затем улыбнулся и заключил: — Вот и мой клиент.

На окраине двора, у самого забора пристроилась стайка арийского братства. Со стороны казалось, что они веселятся — подтрунивают друг друга и дружески задевают кулаками. Но, приглядевшись, я понял, что толчков в этой толпе больше всего получает только один. И выглядит он при этом не очень радостно.

— От дьявола ничего не скроешь. Он видит то, что другие не хотят замечать, — злорадно прошептал я, потирая руки.

— И как ты узнаешь у него то, что тебе нужно? — удивился мой друг.

— Дьявол сильнее всего, когда никто не смотрит.

Через несколько часов я уже знал, где прячется царство разносчика общего недуга. Как? Прижал бритоголового подонка в укромном месте и сделал то, что умею лучшего всего, — проявил мастерство ораторского искусства.

— Знаешь, кто я?

— Угу, — промычал парнишка в страхе.

— Ты же правда не хочешь, чтобы наш разговор повторился?

— Нет.

— Ответ верный.

***

— Так-так-так… А что тут у нас такое? — нараспев произнёс я, переступив через порог. — Мэнни! Сколько воды утекло с нашей последней встречи?

Меня тут же прижали к стене, скрутив руки. Я повернул голову, чтобы разглядеть Мэнни; тот совсем не изменился. Такой же тощий, сутулый, с плешивой бородёнкой, жиденькими волосами, сплетёнными в дреды, и вечно подозрительным взглядом. Поначалу мне казалось, что так мужик строил из себя крутого, но всё оказалось гораздо проще: Мэнни ни хрена не видел дальше своего носа.

— Данталиан, сука! — поприветствовал старый знакомый. — А я всё думаю, где бы тебя прижать, чтобы башку открутить. Сам решил мои проблемы, — обратился он к своим прислужникам; те заржали. — Даже делать ничё не надо. Вот это, мать твою, удобненько!