Сопротивление

— Мэнни, Мэнни, я пришёл с миром!

— Какой, на хрен, мир? Из-за тебя мне увеличили срок, и я просидел шесть сраных недель в карцере!

— У меня есть подарок в знак примирения, — добродушно заверил я. — Уверяю, он тебе понравится.

— Чё? — встрепенулся Мэнни. — Чё за подарок?

— Возможность вернуть свою власть.

Он подзавис, а затем дал отмашку своим громилам, и они ослабили хватку. Я улыбнулся и повернулся к Мэнни с выражением пай-мальчика на лице. Мог ли кто-нибудь усомниться в моём дружелюбии?

— Скажем, у меня есть информация о местонахождении лаборатории химика. Но! — Я поднял в воздух указательный палец, призывая всех к вниманию. — У меня есть ма-а-аленькая просьба.

Мэнни скорчил недовольную рожу, всем видом показывая, что единственная просьба, на которую я мог рассчитывать — холодная кочерга в жопе вместо раскалённой. Но я продолжил:

— Мне нужны несколько доз этой дряни и бутылка какого-нибудь крепкого пойла. А то я уж сильно соскучился за спиртным… Договорились? — Я протянул руку для рукопожатия, держа между пальцами клочок бумаги.

— Сука, попробуй только меня наебать, — процедил сквозь зубы Мэнни, после чего один из его приспешников вырвал лист из моей руки и врезал по затылку.

***

Открыл глаза я уже на койке в камере. Рядом лежали бутылка дешёвого бурбона и жёлтая бумажная бандероль.

— Как давно я здесь? — спросил я у Лоренсо, как всегда, погружённого в свою книжонку.

— Скоро отбой. Ты был в отключке весь день. Громилы Мэнни тебя приволокли и бросили здесь, оставив тот пакет и бутылку.

— Могли бы и получше что-нибудь найти, — уныло заметил я, осмотрев этикетку. — А лёд? Мне это безо льда пить? Тупые перекачанные отморозки…  Кстати, это твоё. — Я бросил Лоренсо пакет, делая глоток прямо из горла.

Заглянув в него, парень достал шприцы, перетянутые резинкой.

— Как ты это сделал?

— Умение вести переговоры — мой конёк.

— Мне вот интересно, — заговорил Лоренсо, когда разобрался с резиновым жгутом на руке, — как тебе удается наживать врагов и после всех конфликтов оставаться на своих двух?

— Скажем, у меня талант.

И пока мой друг пускал по вене, я ещё раз пригубил бутылку. Терпкая жидкость жгла горло и разливалась теплом по телу. Так мы и сидели молча, каждый со своей имитацией свободы.

 — Так это правда, — в бреду забормотал Лоренсо через некоторое время, — ты действительно ангел! Я вижу твои крылья.

— Что ты несешь, больной ублюдок? — усмехнулся я. — У меня никогда не было крыльев.

— Я вижу их очертания. — Парень перевёл взгляд за мою спину и руками обрисовал в воздухе то, что показывало ему «местное телевидение». — Что с тобой случилось? Почему они чёрные? Ты утратил веру? Сбился с пути? Забыл своё предназначение?

— А тебя хорошо так взяло, дружище. Видно, сильное дерьмо, — изрёк я заплетающимся языком.

— Я вижу твой ангельский облик, — продолжал Лоренсо. — Он прекрасен! Ты не тот, за кого себя считаешь. Дьявол во плоти? О, нет! Видимо, это твоё испытание. Поверь в предназначение.

— Ты болтаешь какую-то хрень. Какое к чёрту предназначение?

— Помогать людям встать на путь истинный. Своим примером, своими поступками. Стать героем для заблудших. 

— Не все, кто блуждают, потерялись.

— Судьба никогда не ошибается! И наша встреча не случайна. Я помогу тебе, ведь для этого и нужны друзья. Да, тебе нужно встретиться с Пророком. Два ангела в одном Богом забытом месте — это Божья милость.

— Ох, как ты ошибаешься, — прошептал я и вылил в себя остатки алкоголя.

***

— Как же болит голова… — сетовал я на следующий день.

Времени подумать об этом раньше не представилось: надзиратели пинками выгнали нас с Лоренсо из камеры на холодную улицу. Когда-то здешняя верхушка решила, что прогулки до завтрака обладают особым целительным свойством, а надзиратели не нашли ничего лучше, как превратить эту процедуру из пеших хождений в пробежку.

— Бодун? — подколол меня Лоренсо, бодро передвигая ногами. — Ты вчера выпил всю бутылку виски. Удивительно, как ещё на ногах держишься.

— И так всегда бывает?

— Да.

— Это ещё одно доказательство того, что люди любят страдания.

— Интересное замечание.

— Шевелись, а то будешь бегать в карцере! — рявкнул надсмотрщик, когда я, еле передвигая ноги, приблизился к нему.

— А за превышение скорости не оштрафуете? — съязвил я.

— Пошёл, я сказал!

— А чего это все такие возбужденные? — снова обратился я к Лоренсо, когда мы оставили поборника здорового образа жизни позади. —  Места себе не находят.