Мёртвый

Артем в это время, словно пружина, прижатая к земле и готовая в любую секунду распрямиться, внимательно всматривался в переплетение листьев. Он, кажется, был готов ко всему, но только не к тому, что увидели его глаза. Прямо сквозь кусты к нему шла Маринка, его первая школьная любовь, которую он так до конца и не сумел забыть, хотя роман их продлился совсем недолго. А потом она нашла другого, оставив его страдать, не спать ночами, писать записки с мольбами о встрече, которые она, смеясь, читала подругам.

Но сейчас он все забыл. Он забыл, где он и зачем он здесь. Маринка шла к нему по лесу, потрясающая в своей совершенной наготе, с растрепанными волосами, с прилипшими к телу листьями и грязью, протягивала руки и плакала. Ее губы сквозь всхлипывания чуть слышно шептали: «Артем, помоги мне, мне так плохо, они меня… Они со мной…»

Он поднялся в полный рост, он смотрел на нее — такую несчастную в своей наготе и такую родную. Кто посмел ее тронуть? Кто?!

— Кто?! — заорал он, срывая голос. — Кто тебя тронул?! Где они?!

— Артемка, — шептала она, — милый, помоги мне, мне холодно, обними меня!

И смотрела на него глазами, полными слез, такими любимыми, такими знакомыми, уже почти забытыми. Он рванулся к ней сквозь кусты, подскочил, обнял за плечи, бросив на землю ножи и мимоходом удивившись тому, откуда они вообще взялись, но не задержавшись на этой мысли, прижал к себе, пытаясь согреть ее холодное, дрожащее тело. Гладил ее по волосам, а она вжималась в него, словно хотела спрятаться, потом нежно подняла руку и провела острым когтем по шее. Что?!

Артем почувствовал, как кровь заструилась по груди, еще ничего не понимая, поднял руку, ладонь нащупала медальон и рефлекторно сжала его. Морок мгновенно спал. Перед ним стояло уродливое создание, ничем не напоминавшее женщину. Разве только обросшими черным жестким волосом плоскими грудями, словно пустые грелки, лежащими на сильно выпирающем волосатом же животе. На Артема дохнуло смрадом болота и одновременно выгребной ямы, заполненной чем-то отвратительно гниющим. Его чуть не вырвало от неожиданно ударившего в нос запаха. И тут же он все вспомнил, словно запах окончательно прогнал наваждение. Почему она смогла его заморочить, ведь он же… Но раздумывать было некогда.

Суккуба как-то лениво и вместе с тем очень быстро махнула лапой, целясь ему в лицо. Только каким-то чудом он сумел увернуться, упав на спину. Острый коготь все же немного зацепил ухо, и Артем почувствовал, как горячая кровь брызнула в стороны. Это окончательно привело его в себя. Он принял кинувшуюся на него сверху суккубу на согнутые ноги и, резко их распрямив, откинул ее с такой силой, какой от себя совершенно не ожидал. Та пролетела несколько метров и со всей дури врезалась спиной в небольшую березу так, что ствол дерева сломался, словно какая-то тонкая веточка.

Артем было подумал, что суккуба готова, но та тут же вскочила на кривые волосатые ноги с мощными когтями и только тряхнула головой, издав душераздирающий рев. Видимо, этот его удар только разозлил нечисть. Она пригнулась и вновь бросилась на него, размахивая острыми даже на вид когтями.

А Артем не помнил, куда он бросил ножи, он шарил вокруг себя руками, не силах оторвать взгляд от летящей на него демоницы. В последний момент, когда она уже падала на него, вытянув вперед длинные лапы с переплетенными канатами мускулов, он ловко, будто делал это сто раз, перекатился в сторону, успев заметить, как когти вонзились в землю в том месте, где он секунду назад лежал.

Артем вскочил на ноги, озираясь вокруг, но ножей нигде не было видно. Скорее всего, они лежали где-то среди высокой травы или под слоем старых листьев, покрывавших землю. Вот только на поиски времени не было совсем. Стоило ему лишь чуть скосить глаза в сторону, как оглушающий удар в голову отбросил его в неглубокую яму, поросшую мелким кустарником. Суккуба одобрительно рыкнула и вновь прыгнула на него. И он снова успел уйти перекатом, оставляя глубокие царапины на теле от корней и веток. Да что же это такое-то, а?

Злость, как волна, залила его разум, и он, тоже рыча как зверь, бросился ей навстречу. В глазах суккубы он успел заметить мелькнувшее удивление, но ему уже было все равно. Он бил руками и ногами, каждый его удар пробивал грудь чудовища, ломал руку или ногу. Он хватал ее за голову и бил о стволы деревьев. Потом, когда она упала и пыталась отползти, он вцепился ей в ногу и, приподняв, с размаху стал бить головой о росший из земли камень. Крепчайший камень крошился, но и череп суккубы, в конце концов, тоже не выдержал. Раздался звук, словно от лопнувшего гигантского ореха, и Артем остановился, глядя на что-то серо-зелёное, вонючее, вытекающее из разбитого черепа. Странно, но он не устал и не чувствовал боли, хотя все его тело было в синяках, ссадинах и порезах, в крови с головы до ног. Своей и чужой.

Он стоял и завороженно смотрел на то, как страшное чудовище постепенно принимает человеческий облик. Пара минут, даже меньше, и перед ним лежала мертвая женщина, все тело которой было перемолото так, словно ее в бетономешалке крутили вперемешку с булыжниками.

Наконец он тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и подумал о том, что до самого конца сомневался в словах посланника, несмотря даже на милицейские протоколы. Но больше сомнений нет, в следующий раз он не будет таким дураком, он будет действовать иначе — неожиданно, быстро и максимально жестко. Нельзя дать и секунды на то, чтобы они успели врубить свой зов, который, несмотря на всю защиту, почему-то скрутил его в один миг. Нельзя также давать им времени на изменение тела, в котором они становятся в разы сильнее.

Краем глаза Артем заметил блеск в траве под ногами. Наклонился, это были его ножи, которые он во время сражения так и не сумел отыскать. Артем поднял их, осмотрел и осторожно засунул в кожаные чехлы, крепившиеся в специальных петлях, пришитых к рукавам джинсовой куртки изнутри. Ох и намаялся он, прилаживая их так, чтобы легко можно было достать. А вот не пригодились сегодня. Всего не предусмотришь, накладки неизбежны. Но и опыт, полученный им, тоже бесценен. Сила Бога, несмотря на его сомнения, действует, да как лихо! Без нее ему бы точно конец настал. А ведь он на нее и не рассчитывал особо, полагаясь больше на свои ножи! Вот ведь как бывает, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.