Мёртвый

Зинур пытался растолкать Артема минут десять, не меньше, и уже даже устал немного от этого занятия. Тот был жив, дышал ровно, но признаков того, что находится в сознании, не подавал. И это было уже хорошо, потому что…

Когда пятнадцать минут назад Зинур пришел к другу, то увидел, что дверь в его номер закрыта не до конца. Еще ни о чем таком не думая, он спокойно вошел и осторожно заглянул в спальню — вдруг Артем не один? Такое было вполне возможно. Но оказалось, что тот в полнейшем одиночестве лежит на кровати поверх одеяла и покрывала, полностью одетый — даже полукеды на ногах присутствуют. Лежит ровно, будто кем-то специально так уложенный, и если бы руки были не вытянуты по швам, а сложены на груди, то выглядел бы он точь-в-точь как покойник в гробу. Учитывая ещё то, что лицо Артема и кисти рук, выглядывающие из рукавов рубашки, были не просто незагорелыми, но кожа его была такой бледной, словно Артем до этого никогда в жизни вообще не бывал на солнце. Что было совершенно удивительно, поскольку еще вчера он выглядел очень прилично загорелым. Они много времени проводили на свежем воздухе, а лето нынче выдалось солнечным и жарким.

Отчего-то очень медленно и осторожно, постоянно оглядываясь вокруг, Зинур приблизился к другу и тронул того за руку. Рука вяло шевельнулась и вновь застыла, но не это было самым страшным. Самым страшным для Зинура оказалось неожиданное понимание того, что Артем не дышит. Тишина, стоящая в номере, все окна которого были плотно закрыты, показалась вдруг мертвой, и Зинур прижал ухо к груди друга. Как он почему-то и ожидал, сердце не билось, и Зинур хотел было уже подняться, куда-то бежать и кого-то звать, как сердце вдруг толкнулось внутри Артема, потом еще раз, и одновременно тот сделал глубокий вдох.

И вот уже минут десять как он лежал, сердце билось, он дышал, но на попытки привести его в сознание никак не реагировал. А Зинур, сидя в кресле напротив, как бы внутренне отступил в сторону и дал место душе Сергея Генриховича, словно со стороны прислушиваясь к его рассуждениям. Тот же (он сам? кто?) думал о том, что, похоже, тело новенькое, недавно поступившее и прямо на его глазах запущенное, так сказать, в эксплуатацию. И это скорее всего значит, что предыдущее тело Артема умерло. Вопрос в том, где сам Артем, если еще точнее — где его душа? В теле или…? Может, уже в «Дыре» или даже где похуже? Вдруг сейчас это тело очнется (в данный момент, как подозревал Сергей Генрихович, идет что-то типа проверки всех систем, некое тестирование), а души Артема в нем нет? Что тогда? Узнает ли личность Артема-2 своего друга? Останутся ли они друзьями? И, что важнее, нужен ли Зинуру такой друг? С Артемом-1, то бишь с душой Артема, их связывало многое, а что его будет (да будет ли ещё) связывать с бездушной личностью, по сути — функционалом, созданным для исполнения конкретных заданий — это большой вопрос.

— Ничего не будет, — произнес Зинур вслух, а про себя подумал, что если его друга Артема в теле не окажется, то он просто уйдет. Дружбы с функционалом не получится, функционалы вообще ни с кем не дружат, они лишь используют людей для достижения своих целей. Конечно, так бывает сплошь и рядом и среди обычных людей, но даже у отпетых эгоистов есть те, кого они любят (пусть порой и странною любовью), например, их родители и дети. У функционалов же нет ни тех, ни других, да и вообще к людям они не привязываются, хотя и умеют ловко имитировать чувства.

И еще один очень важный вопрос — а где же старое тело, тело его друга Артема? Судя по тому, что появилось новое, то тело, скорее всего, уничтожено. Кем? Может, случайность? Попал под машину, например? Зинур с опытом Сергея Генриховича понимал, что это вряд ли. С той реакцией, которой обладал Артем, не то что под машину, на сливовой косточке не поскользнешься — успеешь вовремя среагировать и переставить ногу. Поэтому, кстати, Зинур никогда не боялся ездить с Артемом, хотя тот и гонял как сумасшедший.

Что же тогда могло произойти? Нет, Зинур догадывался, видел, что у Артема есть некая вторая жизнь, в которую тот его не посвящал. Зинур не обижался, у каждого могут быть свои секреты. Будь он просто обычным молодым парнем, Зинур, может, и обиделся бы, но с опытом Сергея Генриховича он понимал, что это просто глупо. Однако если Артем очнется, и его душа будет при теле, Зинур на этот раз точно вытащит из него все его тайны. Вдруг и его помощь пригодится, убережет в следующий, не дай Бог, раз?

Зинур вздохнул и, повернув голову в сторону Артема, вздрогнул. Глаза у того были открыты и он пристально рассматривал посетителя. Зинур замер, не решаясь начать разговор. А Артем словно бы прислушивался к чему-то внутри себя и, очевидно удовлетворенный результатом, улыбнулся и сказал:

— Привет, Зинур! Давно здесь дежуришь?

— Привет, — осторожно ответил тот, — с полчаса уже будет, не меньше.

Артем кивнул, словно это было само собой разумеющимся делом, легко встал и подошел к зеркалу на стене. Внимательно всмотрелся в отражение, потом снял рубашку и еще более внимательно осмотрел тело. Наконец, произнес:

— Убили-таки, лярвы[1]! Но и Бог не обманул, — и глянув куда-то в потолок, Артем произнес с чувством: — Спасибо, Господи!

Потом обернулся, вгляделся в глаза Зинура и ухмыльнулся:

— Что друг, гадаешь, я это или нет?

Тот как-то неопределенно пожал плечами, но промолчал. Артем же, приняв торжественную позу, торжественным голосом провозгласил:

— Аз есмь тот, кто вытащил тебя из «Дыры», — и не выдержав тона и рассмеявшись, добавил, — дорогой мой Сергей Генрихович!

Зинур судорожно вдохнул, только сейчас сообразив, что все это время он не дышал. Потом выдохнул, расслабился и стараясь не показывать своей радости, твердым голосом заявил:

— Ты просто обязан рассказать мне все! Артем, я же вижу, что тело другое, ты не хочешь объяснить мне, что происходит? Меня это тоже, между прочим, касается!

— Нет, Зинур, тебя это вообще никаким боком не касается. И если совсем честно, объяснять тебе я ничего не хочу, — он сделал длинную, прямо-таки, театральную паузу, и закончил предложение, — но, видимо, придется. Ты сегодня завтракал?