Страница 19 из 26
– Почему ты решил, что у меня она есть?
– Ты, правда, хочешь услышать ответ?
– Приходите на ужин. Алоиса не будет. Его вызывают на разбирательство во дворец Старших вершителей. Путь туда долгий и слушанье предполагается затянутое.
– Тем не менее, мое пребывание в твое доме, Мидея, может быть расценено превратным образом. Такое уже было однажды, и стоило тебе немалых проблем, – напомнил рыжеволосый великан.
– Тогда все уладилось. Алоис все понял. И потом, мое прибытие в твой дом может моему мужу показаться более подозрительным.
– О чем идет речь? – Курт переводил вопросительный взгляд с матери на друга и обратно. – Почему мой отчим должен плохо отнестись к вашим визитам в дома друг друга?
– Алоис ревнив.
– Неужели?! – искренне удивился Курт, поскольку ни разу не замечал в отчиме приступов нездоровой реакции на находящихся в обществе Мидеи мужчин. – И даже если так, причем тут Грум? Он ведь мой друг! К тому же, я не помню, чтобы он особо старался уделять время тебе, когда приходил к нам… А ведь он, и правда, дальше подъездной аллеи к нашему дому не приближался… – вспомнил Курт. – Почему ты никогда не приходил в наш дом, Грум? – он вопросительно посмотрел на друга.
Грум и Мидея переглянулись, и она ответила на вопрос сына.
– Много лет назад твой отец был наставником Грума, точно так же, как и он, твоим. Точно также они сблизились и стали лучшими друзьями. Это было задолго до того, как мы с твоим отцом встретились. Я тогда сменила свою опергруппу на отряд Грума, и именно он познакомил меня с твоим отцом. Грум был шафером на нашей свадьбе и, впоследствии, частым гостем в нашем доме. После смерти твоего отца Грум всем силами поддерживал меня. Без его помощи я бы не справилась. Мы много времени проводили вместе. Это не осталось незамеченным. Злые языки начали болтать, что за нашей дружбой стоит иное. Что смерть твоего отца не случайна. И что мы с Грумом рады его гибели, поскольку теперь можем быть вместе, как пара, – закончила она с выражением презрительного отвращения на безупречном, юном лице.
– Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось снизить наше общения до минимума? Бесспорно, твоя мать всегда была красива и умна. Она могла прельстить любого. Но твой отец для меня был не просто другом, а братом. Даже одна мысль сойтись с твоей матерью, Курт, означало для меня предать его память. Но другие этого не понимали. К счастью, со временем все забылось, люди переключились на другие темы. Но я все помню и не хочу допускать малейшего повода кому-либо вновь решить, что мы… Ну, ты понял, – махнул рукой он.
– Именно так Грум мне тогда и сказал, – поддержала его Мидея. – После этого я окончательно завершила оперативную деятельность, а Грум продолжил службу на дальних рубежах. Он даже перевелся на такие планеты, чтобы отсутствовать на Пальмирро как можно дольше. Вскоре я сошлась с Алоисом. К сожалению, до него также дошел тот мерзкий слух. Мне неоднократно приходилось ему объяснять, что нас с Грумом связывают скорее родственные, чем любовные отношения. Алоис сказал, что верит мне, но когда Грум вновь вернулся, уже в качестве твоего друга, вопросы продолжились. И продолжаются до сих пор. Так что, если я приду…
– Причина твоего возвращения к работе оперативника после того, как ты был моим наставником в Алоисе? – спросил Курт.
– Разве что косвенно. На мое решение повлияли иные причины. Скажу так: открывшиеся перспективы на Пальмирро оказались далеки от ожидаемого. Лет через сто повторю попытку. Может, че лучше предложат.
– Это понятно. Но у меня другой вопрос: ты знал, как сильно я переживаю из-за ранней потери отца. Почему ты мне никогда не рассказывал, что был с ним дружен?
– Именно поэтому. Для тебя это были приятные рассказы и воспоминания. А для меня тема твоего отца неподъемно тяжела. Как ты знаешь, я не особо дружен с людьми. Даже во время совместных операций мои отношения с членами группы носят исключительно приятельский характер. А к твоему отцу я был сильно привязан. Примириться с его смертью было для меня непросто. Так что каждое воспоминание для меня было как поворот ножа в ране, – пояснил рыжеволосый великан.
– Допустим. Но мы позже еще вернемся к этому вопросу, – пообещал Курт. – А насчет твоего посещения, мама, я теперь просто уверен, что будет лучше для всех, если именно ты придешь сюда. Со стороны будет выглядеть, что ты просто пришла поговорить с сыном, с которым ранее поругалась. И это будет правда. Я очень разгневан за то, что ты со мной сделала.
– Приходи, Мидея. Уверен, что ты многое знаешь и многое слышала из того, что может быть полезно твоему сыну. Он обычно не особо охоч на авантюры, но Карина… Ты ведь понимаешь, его может в любой момент штормануть. И тогда он будет действовать по собственному наитию.
– Не нужно угрожать мне, – недовольно закусив губу, она прервала сеанс, и голограмма исчезла.
– И? Что теперь делать будем? – Курт озадаченно посмотрел на друга.
– Ждать твою мать.
– Считаешь, она придет?
– Уверен в этом, – улыбнулся рыжеволосый великан. – Она – настоящая мать, и очень любит тебя.
– Скажи, почему, если вы с моей мамой не имели романа, все думали обратное? – резко подняв глаза на друга, спросил Курт.
– Не знаю, – с небольшой запинкой ответил Грум.
– А если честно?
– Я честен с тобой. Но, признаться, этот разговор мне неприятен и бередит в душе не самые радужные воспоминания. Так что стопе ко мне приставать! – Грум резко встал со скамьи, и, потянувшись, чтобы расправить затекшие от долгого сидения мышцы, приказал роботам притащить им поднос с кофе. Вечер предстоял долгим, и им следовало взбодриться.
*
Солнце полностью опустилось за горизонт, когда в глубине сгустившихся сумерек показался белый аэрокатер.
Возившийся возле своего звездолета, Грум вытянулся при приближении летального средства и внимательно присмотрелся.
На пассажирском сиденье, затянутая в плотный белоснежный костюм, сидела Мидея. Кабина была открыта и, защищавший ее шею, легкий, бежевый шарф, волнами развевался на, возникшем от быстрого движения, ветру. Аккуратно придерживая его затянутой в тонкую, бежевую перчатку рукой, она сосредоточенно смотрела перед собой. Впрочем, весь ее облик исключал малейший намек на легкомыслие. Белокурые волосы красавицы были крепко собраны в аккуратную, строгую прическу. И как бы не старался беснующийся ветродуй, ему так и не удалось выхватить и растрепать даже малейший локон.
Когда катер остановился во дворе жилища Грума, тот крайне вежливо подал руку матери друга, помогая сойти.
– Итак, – произнесла Мидея, стряхнув с плеча несуществующую пылинку, – я здесь. О чем, таком тайном, вы так сильно хотели поговорить, что настояли на моем личном появлении? – она внимательно посмотрела на возвышающийся над пещерой шпиль.
По лицу красавицы трудно было понять, о чем она думает, глядя на реющий, на ветру флаг с изображением золотого челна на фоне мерцающих звезд – герб рода Грума.
– У нас много вопросов, – привлек внимание матери Курт, – и есть подозрение, что ты можешь знать ответы.
– Что ты ему наплел, Грум? – недовольно произнесла белокурая красавица.
– Ничего.
– Хорошо, – она сделала глубокий вдох. – Что именно вас интересует?
– Все, что тебе известно о галактике «Кошачий глаз», – ответил сын.
– Карина… – она недовольно поджала губы. – Почему ты решил, что я что-то могу знать?
– Прошу тебя, мама, не нужно делать вид, что ты не в курсе. И Грум тут ни при чем. Я слышал ваш разговор с отцом.
– Ты подслушивал?! – возмутилась она.
– Услышал, что речь идет обо мне, и сработал инстинкт оперативника.
– Допустим. Но зачем тебе та галактика? Карина? Как я уже говорила, она уже, с высокой степенью вероятности, мертва. Но даже если она еще жива, то, поверь, ненадолго. Да, и к чему тебе девушка, которая столько лет играла тобой?
– Карина мной не играла.
– Неужели? – она картинно округлила глаза. – Не ты ли бегал за ней, как щенок, в то время, как она принимала ухаживания всех желающих?