Страница 18 из 26
– Если твой отчим не так умен, как я думаю, он, действительно, ничего не знает и спрашивать его бесполезно. Если же он знает больше, чем хочет дать тебе понять, то вероятность его откровений еще ниже. А вот действия и слова твоей матери в том, вечернем разговоре могут свидетельствовать, о ее осведомленности в связанном с Кариной вопросе. И вот это как раз и может сработать…
– И что… Ты предлагаешь поговорить с Мидеей? А какие гарантии, что она вновь меня не одурманит?
– Такие, что мы пригласим ее сюда.
– А если она откажется?
– Постараемся, чтобы не отказалась.
*
По обе стороны от служащего входом в пещеру Грума грота стояли каменные беседки. Массивные, но не лишенные изящества, присущего всем предметам мебели в жилище бывшего наставника.
Разросшиеся лозы дикого винограда густо обвивали оконные ниши, создавая полумрак, разбавленный светом настенных факелов. Факелы были столь умело созданы, что навевали ощущение подлинной древности. Лишь истинный знаток мог определить, что перед ним дитя прогресса, сотворенное инженерами Пальмирро. Огонь был холодным и не требовал подпитки, черпая силу в синтетическом веществе, одной горошины которого могло хватить на столетье непрерывной работы факелов.
Создавая полную иллюзию натуральности, пламя колыхалось при порывах легкого ветра, прорывающегося через открытые части беседок.
Друзья сидели в левой беседке, дожидаясь визита Мидеи, когда в открытом проходе возникла объемная проекция изящного женского силуэта. Белые струящиеся, распущенные волосы поддерживал блестящий перламутровый гребень. Стан, перехватывая серебристое, ниспадающее по округлым, юным формам, платье, подчеркивал жесткий перламутровый пояс.
Мидея умела себя подать. Как всегда, она была ярка, величественна и невероятно хороша. К ее чарам не остался равнодушен даже Грум. Оценивающим, с львиной долей восхищения, взглядом он смотрел на представшую в проеме входа в арку красавицу.
Ответив ему продолжительным взглядом глубоких, синих глаз из-под густых, длинных черных ресниц, Мидея посмотрела на сына:
– Твоя просьба посетить жилище твоего друга выглядела довольно необычно. Также как и твое исчезновение из дома. Объяснишь?
– Я думал, что ты посетишь меня лично, а не отправишь спутниковую проекцию.
– Для чего? Скажи, что тебе нужно, а остальное обсудим дома.
– Дома? Хочешь опять меня отравить?
– Что ты такое говоришь, сынок? – в глазах Мидеи читалось неподдельное переживание и непонимание.
Это была та мать, которую Курт знал всю жизнь. Он готов был ей поверить. Поверить в то, что она не имела никакого отношения к наркотикам, которые из него выкачивал Грум.
– Да ладно тебе, Мидея, будь выше этого! Ты ведь не создана для интриг! – вмешался в разговор Грум.
– Я не с тобой сейчас разговариваю, – она скрестила руки на груди.
– Не пытайся быть той, кем ты не являешься, Мидея. У тебя это плохо получается.
– Советую сперва думать, кому и что ты говоришь прежде, чем делать какие-либо заявления. Тем более столь уверенным тоном.
– Не хотел тебя обидеть, Мидея. Но мы пригласили тебя поговорить о вопросе, который очень волнует твоего сына.
– Опять Карина? – спросила она с горькой усмешкой. – Она не достойна твоих терзаний и беспокойств, сынок.
– Что именно ты имеешь в виду, мама? – спросил Курт.
– Приходи домой, и мы обо всем поговорим.
– Лучше тебе прибыть к нам, Мидея, – настойчиво предложил рыжеволосый великан.
– Извини, конечно, Грум, но я предпочитаю решать дела своей семьи исключительно с ее членами, – сверкнув на него недовольным взглядом, сообщила она.
– Ты же знаешь, что я не такой уж и чужой твой семье, Мидея. По крайней мере, для Курта. И я никогда не пожелаю твоему сыну зла. Даже наоборот.
– Можете прибыть вместе.
– И как к этому отнесется Алоис?
– А разве вы не друзья? – с наигранной удивленностью, поинтересовалась красавица.
– Ты о чем сейчас, прости? – искренне не понял Грум.
– А как я должна расценивать тот факт, что ты подначил моего сына на тайную встречу с Алоисом?!
– Не такую уж и тайную, если ты о ней знаешь, – расслабленно сообщил он.
– Я много о чем знаю. В частности о том, что Алоис всучил моему сыну какую-то приманку, чтобы подтолкнуть его к поискам безбашенной Карины. Но учти: я никому не позволю манипулировать чувствами Курта, ради той, кому он не нужен! Никто не сумеет отправить его на верную смерть ради смазливой кокетки! И если ты будешь принимать участия в интриге Алоиса, я сделаю все, чтобы превратить твою жизнь в ад. А ты прекрасно знаешь, что я с этим великолепно справлюсь… – угрожающим шепотом закончила она.
– Мама, ты знала о моей любви к Карине? – поразился Курт.
– Конечно знала, я же мать, – она переключила внимание на сына. И ее взгляд из вызывающе-агрессивного превратился в трогательно-понимающий.
– И позволила ей влюбиться в другого? – тот был шокирован.
– Как я должна была ей это запретить?
– А почему мне не сказала?
– Надеялась, что Карлуш уберется далеко и надолго, и ситуация переменится. Молодые девушки весьма изменчивы в своих чувствах.
– И не говори, – согласился Грум, за что был удостоен очередного, сердитого взгляда красавицы.
– И что ты советуешь теперь, мама, забыть о Карине и ее послании? – спросил Курт.
– Это было бы идеально. Но… ты так похож на своего отца. А значит, будешь пытаться спаси эту глупую девицу. Радует одно: правила Пальмирро крайне жестки относительно «Кошачьего глаза». Ни одна система не позволит оперативнику твоего уровня отправиться в ту галактику.
– Тем не менее, Карина те правила как-то обошла. Значит, смогу и я!
– Не сможешь, – улыбнулась красавица. – Да, и к чему оно тебе? Все, что ты можешь делать – это дать совет следующей оперативной группе. Если, конечно, она будет отправлена.
– Хочешь сказать, что поисками Карины никто заниматься не будет?! – Курт ощутил, как по его венам промчался холодок панического ужаса. Разум отказывался воспринимать услышанное. Все, чем сейчас он мог руководствоваться – это, пока не находящими себе выхода, эмоциями.
– Говоря откровенно, я не думаю, что там есть, кого искать. Твоя сводная сестра в своем послании явно дала понять, что помочь ты ей не сможешь. И я ей верю. Не думаю, что те, кто разобрались с остальными членами миссии, решили оставить ее в живых.
– Но разве политика Пальмирро не диктует правило бесценности жизни каждого оперативника? Разве Старшие вершители не утверждают, что пока есть малейший шанс, что оперативник жив, на его поиски будет отправлять группы спасения?
– Данное правило было. Но относительно Кошачьего глаза его пришлось скорректировать.
– То есть?
– Если мы на поиски каждого пропавшего в Кошачьем глазе продолжим отправлять опергруппы, этот процесс станет бесконечным. Какой-нибудь оперативник из групп спасения также исчезнет. И хорошо, если один. Так и будет, поверь. Я говорю не предположительный расклад. Не теорию. Это получившаяся практика. Старшие вершители поначалу пытались следовать общим правилам, но поняли, что если продолжат посылать новые группы на поиски пропавших без вести предшественников, от населения Пальмирро очень скоро ничего не останется. Оно все растворится на просторах той галактики.
– Хочешь сказать, что в Кошачьем глазе каждый сам за себя? – подвел итог Курт.
– Никто из Вершителей не заставляет оперативников отправляться туда. Членов групп туда гонит честолюбие, погоня за статусом. Тебе трудно понять, мы воспитывали тебя иначе, но весьма для многих перспектива стать одним из Вершителей является весомым аргументом.
– Настолько весомым, что люди готовы рисковать своей жизнью? – удивился Курт.
– Ради такой перспективы некоторые жители Пальмирро готовы рисковать гораздо большим, чем жизнь.
– Может, все-таки организуем личную встречу у меня? – в очередной раз предложил Грум. – А то общаемся общими фразами. А Курту не помешала бы конкретика.