Страница 8 из 12
– Пригласи его ко мне.
Изобретатель действительно оказался молодым. Высокий, худощавый, с приметной растрепанной шевелюрой. Он явно смущался и не знал, куда себя деть. Смотрел то на пустующее кресло, не решаясь сесть, то в окно, отображающее прекрасный не существующий пейзаж.
Судя по нормальному состоянию кожи, в Рейдже он поселился не больше трех лет назад. Те, кто жил там дольше, выглядели значительно старше. Разумеется, это относилось к тем начинающим изобретателям, которые не получили постоянного места в корпорации, и вынужденно обустраивались в рабочем районе.
Этот явно был из тех, кто не получил официальную должность. Ветхая одежда на нем выгорела на солнце и покрылась въедливым слоем осадков грутена. Ботинки с отклеивающейся подошвой, перетянутые скотчем, едва ли не кричали о бедственном положении.
Браен откинулся в кресле, приняв полулежащее положение, и потребовал властным тоном человека, привыкшего отдавать распоряжения:
– Представься и кратко расскажи о своем изобретении.
– Меня зовут Эджей Картер. Я придумал лекарство от наркозависимости.
– Лекарство? – Браен удивился впечатляющему заявлению, но не подал виду, только начал чуть слышно барабанить пальцами по столу, неосознанно снижая градус напряжения. – Всем известно, что зависимость от 2Н пожизненная. Ты разработал формулу или лекарство готово?
– Оно готово.
– И протестировано на людях?
– Для этого нужно разрешение потенциального покупателя.
Браен задумался. Перед ним стоял щуплый, растерянный мужчина и держал папку, в которой, судя по всему, хранилась информация, способная изменить жизни тысяч людей. Сегодня утром Айра говорила о том, что мечтает исцелить всех наркоманов. Тогда он подумал, что ее мечта недостижима. Но вот Эджей здесь, с ключами от рая… или мирового хаоса.
Если запустить лекарство в производство, Корпорация не получит от него выгоды. Наркоманы не в состоянии платить нужную цену, и кому-то придется лечить их бесплатно. На кого государство возложит такую ответственность? Конечно, на самую могущественную корпорацию мира.
Дополнительные расходы скажутся на каждом сотруднике «Жизнь», и мечта Браена о новом доме отодвинется дальше лет на десять. А он не собирался вкалывать так долго из-за кучки бесхребетных отморозков. Наркоманы – это отбросы, которые не заслуживают второго шанса, и Браен не собирается лечить их за свой счет. К тому же, никто не гарантирует, что после исцеления они найдут приличную работу, и не возьмутся за 2Н снова.
Нет, Эджея и его опасную разработку нельзя подпускать к директору. Пусть лучше мир останется в нынешнем виде. Нечего мутить воду, пытаясь что-то исправить. Уж лучше продолжать двигаться вперед и решать новые задачи.
– Получается, твое изобретение не готово, – бесчувственным тоном голоса Браен безжалостно разрушил чужие надежды. – Его нельзя использовать на людях.
– Но как я проверю действие лекарства? – недоумевал Эджей из-за созданного противоречия. – Чтобы подтвердить ожидаемый эффект, его надо испытать на наркомане. Если вы купите патент и подпишите разрешение на эксперимент…
– Забудь о лекарстве, его уже пытались создать ученые поумнее тебя. Лучше подумай над тем, как использовать отходы НН. А то китайцы опередили нас.
Выпроводив изобретателя, Браен соединился с Келли через Визафон – микрочип, встроенный в мозг, отвечающий за внутрикорпоративную связь. Он спросил, свободен ли директор и получил утвердительный ответ.
Кабинет директора располагался на верхнем этаже под потолком из проекционного купола, создающего иллюзию объемного пространства. Саливан собрал огромную коллекцию потолков, от обычного неба до редких картин. Но последние несколько лет он не менял заставку, отображающую беззвездную ночь. Старик находился в затяжной депрессии, из-за которой забросил дела и редко появлялся на работе. Когда-то именно он спас человечество, придумав НН, а теперь он все свободное время ухаживал за сыном, подсевшим на 2Н.
Тим был для него смыслом жизни, без которого его интерес к работе исчез. Порою Браену хотелось схватить Саливана за лацканы пиджака, хорошенько встряхнуть и проорать в лицо: «Старый дурак, возьми себя в руки, иначе погубишь нас и весь мир заодно!»
Грегор Саливан полулежал в анатомическом кресле, принимающем очертания тела. Расстегнув пуговицы на пиджаке и ослабив галстук, он смотрел в темный потолок. В его усталом взгляде читались сожаление и скорбь, которые поселились там четыре года назад.
Глядя на Саливана, Браен подумал, что он, должно быть, жутко сожалеет о своем изобретении. Ведь без него опасный наркотик 2Н никогда бы не изобрели.
– Ты хотел поговорить о китайском договоре? – спросил Браен официальным тоном. В большом кабинете с высокими потолками его голос прозвучал отчужденно, и эхо подчеркнуло сквозящую в нем строгость.
– Китайский договор… – вяло повторил Грегор, качнувшись в кресле. На несколько секунд он прикрыл глаза, как будто, необходимость говорить причиняла ему боль. – Если они сделают… вдруг у них получится… – невпопад бормотал он, игнорируя вопрос Браена. Замолчал на секунду и сразу перескочил на другую мысль:
– Что заставляет молодых людей колоть проклятый наркотик во второй раз, если они знают, что не вернутся к нормальной жизни?
Браен пожал плечами. Как он мог ответить на вопрос, когда сам ни разу не пробовал 2Н? Он слишком любил все контролировать и не хотел попадать под чей-то контроль. Особенно под контроль наркотика.
– 2Н – это популярный вид самоубийства, – он озвучил не собственное мнение, а слухи, пронизывающие столицу. – Многим проще получать эфемерные богатства и уважение, чем бороться за них в реальности.
– А мой сын? – бесцветным голосом спросил Саливан. – Что ему не хватало?
С минуту он молчал, не ожидая ответа, и вдруг заметно приободрился. Принял сидячее положение и откинулся на спинку кресла, мгновенно перестроившегося под новую позу. Саливан по-прежнему смотрел на Браена с отчуждением, а легкая дымка отрешенных мыслей скрывала истинную силу его характера.
– Что думаешь о предложении китайцев?
– Оно с подвохом, – напрямик сказал Браен и, поскольку директор не ответил, принялся рассуждать: – Продажи НН растут, мы не нуждаемся в дополнительном заработке. А задумка китайцев неизвестна и опасна.
Саливан отреагировал на его слова не сразу. Браену показалось, что он задремал, но анатомическое кресло даже не шелохнулось.
– Если начнем продавать ОНН, мы снизим затраты по их переработке.
– Договор составлен с массой лазеек, которыми китайцы непременно воспользуются, – возразил Браен.
– Перестанем сжигать отходы, и экология в Рейдже улучшится.
Казалось, директор его не слушает. Браен почувствовал, как в нем стремительно пробуждается гнев.
– Мы не узнаем про их планы.
– И здоровье рабочих улучшится…
– Саливан! – вскричал Браен. Его душило предчувствие, что директор уже сделал выбор. – Мы не подпишем их договор! Без контроля, без ограничений. ОНН слишком опасны, их нельзя отдавать.
Грегор прикрыл глаза и обреченно проговорил:
– Мне все равно. Главное, что их предложение – прекрасная возможность избавиться от вредных веществ.
– Пожалуйста, Грегор… – у Браена сердце колотилось быстрее, чем обычно. Его так злили слова старика, что он хотел схватить его и трясти до тех пор, пока тот не передумает. – Давай выслушаем мнение инвесторов.
– Нет, – лениво отмахнулся Саливан. Посмотрел на него сквозь приоткрытые веки, будто не хотел сталкиваться с ним взглядом, и обыденным тоном сообщил: – Делегация из Китая приезжает на следующей неделе. Мы обсудим детали договора.
У Браена закружилась голова от такого резкого поворота. Чтобы не потерять ориентацию в пространстве, он вцепился в край столешницы с такой силой, что заболели суставы пальцев.
«И все?» – подумал он, с неприязнью глядя на директора. Неряшливый и растолстевший, одним своим видом он демонстрировал безразличие к делам корпорации. Почему вдруг сейчас проявил такое завидное рвение?