Страница 44 из 47
- Слушай, - многозначительно понизив голос, зашептал он, - надо серьезно поговорить.
- Что-то произошло? – Наташей мигом завладело беспокойство. – Это связано с Мэтью?
- Нет, - отмахнулся Америка. – Это про тебя.
Беларусь всеми силами старалась не начать нервничать раньше времени. Получалось плохо.
- А что со мной?
- Ну… твоя экономика, - сбивчиво, пряча взгляд, забормотал Альфред. – Ты ведь теперь одна из наших, так? Я могу оказать тебе финансовую помощь… хочешь кредит?
Чего в последнюю очередь ждала от него девушка, так это экономического вопроса.
- Только не говори Мэтью, - совсем тихо попросил Америка, - а то он еще подумает что-то не то…
- Мне надо поговорить про это с боссом… - попыталась отбиться Наталья. Действительно, думать о финансовых вопросах в тот момент она не могла вовсе.
- Да брось ты! Слушай, хочешь первую порцию прямо сейчас, а? Я выпишу чек… сейчас, мой секретарь… да пошевеливайся ты!
Наташа не успела сказать что-то протестующее: слова застряли в глотке, как прихваченные льдом. Повинуясь раздраженному жесту американца, откуда-то из тени коридора возник, как призрак, Торис.
PS. Про Ватикан я напишу обязательно отдельный фанфик. Уж очень мне понравился этот персонаж)
PPS. А до конца фанфика осталось всего две главы!
========== Глава 25 ==========
- Торис…
Наташу будто ударили чем-то тяжелым по голове: все перед глазами закружилось, девушка пошатнулась и схватилась за стену, чтобы не упасть. Она ничего не видела вокруг себя, только мутную пелену полумрака.
- Наташа!
Беларусь ощутила, как подбежавший Литва заключил ее в объятия, но никак не могла отделаться от чувства, что все это происходит не с ней. Не ее обнимает сейчас счастливый Торис. Не ее целует в губы, не получая ответа.
- Что за…
Все случилось слишком быстро – Наташа сумела поймать недоуменный взгляд Литвы, который явно не мог понять, почему девушка не шевелится, как соляная статуя. А потом Америка схватил своего секретаря за плечо и бесцеремонно оттащил в сторону.
- С ума сошел, что ли? – то, что он втолковывает ошеломленному Торису, Наташа слышала смутно. Губы горели, горело все тело, но лишь в сердце томительно выла ледяная метель.
- Ми… мистер Джонс, - растерянно бормотал Литва, - просто мы… она…
- Совсем сбрендил, - раздраженно оборвал Альфред его бессвязную речь. – Чтоб я больше такого не видел, понятно? Хочешь проблем?
- Но я…
- Выпиши-ка мне чек, вот что. А то Беларусь… Беларусь? Беларусь!
Его окрики, доносившиеся девушке в спину, подгоняли ее, будто удары плети. Справляясь с головокружением и затопившей тело слабостью, она вернулась в зал, где тут же угодила в успокаивающее тепло, исходящее от Мэтью.
- С тобой все в порядке? – он был немного пьян, и от осознания этого Наташу почему-то передернуло. – Эй, ты бледная…
- Я… - вопрос «говорить или не говорить» перед Наташей даже не стоял. Что бы ни случилось, Мэтью не должен был знать о присутствии на вечеринке Ториса Лоринайтиса. – Нет, все в порядке. Здесь просто душновато…
- Согласен с тобой. Выйдем на балкон?
Продравшись сквозь толпу танцующих и пьющих, они толкнули изукрашенную резьбой стеклянную дверь и оказались на уютной террасе, куда почти не долетали бьющие по ушам звуки музыки. Мэтью присел на скрипнувшие качели, Наташа оперлась о кованые перила и сделала несколько глубоких вдохов, каждый из которых показался ей глотком жизни. Нервы, все еще напряженные до предела, продолжали дрожать и гудеть, но девушка ощутила, что к ней постепенно возвращается самообладание.
- Мне кажется, у тебя что-то случилось, - проницательно заметил Мэтью, подходя к ней. Наташа вздрогнула, ощутив тепло его рук на своих обнаженных плечах, и крепко зажмурилась, будто это могло удержать рвущиеся из горла слова.
Но слов не понадобилось.
- Мэтт! – стеклянная дверь распахнулась с такой силой, что едва не разбилась вдребезги. Канада резко развернулся навстречу брату, Наташа даже не пошевелилась. Ей и так было ясно, что расплаты не избежать, оставалось лишь принять ее спокойно и с достоинством.
- Вот он говорит, что Беларусь – то ли его девушка, то ли кто…
Наташа ощутила на себе пронизывающий взгляд Мэтью и съежилась, не в силах поднять головы. Это было трусостью, но она ничего не могла с собой поделать – только смотреть вниз, в заполненное огнями ущелье городской улицы.
- Мне кажется, вы что-то перепутали, - голос Канады не утратил и толики вежливости. – Кто вы такой?
- Меня зовут Литва, - твердо произнес в ответ его соперник. – Торис Лоринайтис.
Наташа не могла слушать этот голос – казалось, еще слово, и сердце разорвется в клочья. Но спасение виделось лишь в одном – с силой оттолкнуться от перил, будто они были в чем-то виноваты, и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, убраться с балкона прочь. В руку приятной тяжестью лег номерок из гардероба. Бежать, бежать отсюда!
Беларусь всегда гордилось своей силой. Она не сдалась за века польского владычества, вынесла плен Людвига и развал Союза. Не отступила она, защищая Ториса от Вани когда-то давно, в марте девяностого. Но в такой ситуации она оказалась впервые и, к собственному обжигающему стыду, предпочла уйти, не принимая боя.
Дрожа и поминутно оглядываясь, Наташа спустилась в гардероб и протянула хмурому мужчине за стойкой номерок. Слава Богу, рядом никого не было, только из-за партеры, загораживающей вход в какие-то служебные помещения, доносились невнятные шорохи, но Беларусь мало волновало, что было их источником. Гардеробщик чудовищно медленно снял с вешалки ее пальто, хотел набросить на плечи, но Наташа бесцеремонно увернулась и, отобрав вещь, торопливо направилась к выходу. Бежать, бежать отсюда!
Ей не хватило пары секунд, чтобы схватиться за дверную ручку – тонкая, но сильная ладонь перехватила ее запястье.
- Наташа!
Невидимая сила развернула девушку и прижала к стене. Заставив себя открыть глаза, Наташа увидела прямо перед собой бешено горящие глаза Ториса. Больше она не видела ничего, все, кроме этих глаз, было покрыто мраком.
- Объясни, что происходит, - Литва явно старался говорить мягко, но голос его посекундно срывался на высокие, почти истерические нотки. – Ты с ним? Почему? Что произошло?
- Я не хочу видеть тебя, - пробормотала Беларусь непослушными губами. – Отпусти.
- Не отпущу, пока не скажешь, что произошло.
Ледяное, темное оцепенение отступало, сменяясь такой же ледяной яростью.
- Ты предал меня! – выкрикнула Беларусь, и крик этот разогнал сгустившуюся возле нее темноту. Теперь она видела все необычайно ясно – и перекошенное бледное лицо Ториса, и тонкий шрам на его левом виске, оставшийся после присоединения к СССР, и судорожно сжатые пальцы, сжимающие ее плечи, и даже пылинку, осевшую на темно-зеленом галстуке Литвы. А особенно ясно – смятение, затушившее яростное пламя в зеленых глазах.
- Что ты имеешь…
- Ты предал меня, - повторила Беларусь уже спокойнее. – Оставил тогда Феликсу. Что, не помнишь?
Торис вздрогнул. Опустил голову. Но не выпустил девушку.
- Прости.
«Знаешь… иногда начинаешь к кому-то относиться по-особенному. Что бы он ни делал, все ему прощаешь» - прозвучали в памяти девушки давным-давно услышанные слова.
«Если любишь, прощаешь все. Но я не могу простить. Тогда это не любовь? Но что?».
- Нет, - коротко ответила она, отворачиваясь. - Не могу.
Торис рывком поднял голову, и Наташа как-то отрешенно заметила, что по лицу его катятся мелкие слезы.
- Все, что бы я ни делал… я делал для того, чтобы загладить свою вину.
Это было слишком. Наташа вспомнила сразу все, начиная от их первой после разлуки встречи в далеком сороковом и заканчивая сегодняшним моментом, когда они, благодаря прихоти судьбы, столкнулись вновь – разрушившие старый мир, но не нашедшие себе места в новом.