Страница 3 из 21
«Мы ждали ее в понедельник, и в среду…»
Мы ждали ее в понедельник, и в среду,и утром, и в полдень, и после обеда.Мы ждали до вечера, дотемна,мы в окна смотрели – опять не она.На улице ветер пахучий, крылатый…Пушок тополиный влетает в палаты…Вхожу, а в палате уныло, темно,на столике блюдце окурков полно.И голос глухой заклинает меня:«Уйдите, сестрица, не надо огня».А мы-то, а мы-то не спали ночамии с ложечки чаем поили вначале,и старый хирург, приходя, его сам,как мальчика, гладил по волосам…Мы так добивались веселого взгляда…А нынче молчит он, и света не надо…А окна раскрыты, и, пухом пыля,за окнами плещутся тополя,и ветер сочится густой темнотой.…Недоброе сердце у девушки той.Такая же, как она
Дождь стучит по железу крыши,и, хотя мы с тобой вдвоем,говоришь ты как можно тишео недавнем пути своем.Об изрытой сырой полянке,где ты принял неравный бой,и о том, как в сожженном танкебыл спасен боевой судьбой.Как ты, кожи сдирая клочья,тяжкий люк приоткрыл потом,запах гари и холод ночиопаленным глотая ртом.Говоришь, а глаза потухли,будто жизни совсем не рад…В коридоре шаркают туфли,костыли в тишине гремят.И я знаю, я знаю, знаю,что не рана твоя болит,что больнее, чем рана злая,слово горькое – инвалид.И другое я знаю тоже:как, ладони прижав ко лбу,ты над карточкой непохожейпо ночам пытаешь судьбу.Не пытай, не грусти, не надо!Верь, подруга тебе верна,как я встрече была бы рада,я – такая же, как она.Как тосклив одинокий вечер,как дорога моя темна,как ждала бы я этой встречи,я – такая же, как она…Салют
Мы час назад не думали о смерти.Мы только что узнали: он убит.В измятом, наспех порванном конвертена стуле извещение лежит.Мы плакали. Потом молчали обе.Хлестало в стекла дождиком косым…По-взрослому нахмурив круглый лобик,притих ее четырехлетний сын.Потом стемнело. И внезапно, круторакетами врезаясь в вышину,волна артиллерийского салютатяжелую качнула тишину.Мне показалось, будет очень трудносквозь эту боль и слезы видеть ейцветенье желтых, красных, изумрудныхнад городом ликующих огней.Но только я хотела синей шторойзакрыть огни и море светлых крыш,мне женщина промолвила с укором:«Зачем? Пускай любуется малыш».И, помолчав, добавила устало,почти уйдя в густеющую тьму:«…Мне это все еще дороже стало –ведь это будто памятник ему».Встреча
С поля наплывает горечь донника –запах лета, жаркий и сухой.На закате охает гармониканад стеклянно-розовой Окой.Пыльным въездом проплелись подводы,разошелся по домам народ,от конторки, баламутя воду,отвалил на Горький пароход.И тогда не тихо и не скоро,будто встрече будущей не рад,поднялся, прихрамывая, в горус фронта возвратившийся солдат.Далеко ему еще до дома,и другой туда, пожалуй, путь,только очень к девушке знакомойхочется солдату заглянуть.Снова к сердцу подступило прошлое,сжались от обиды кулаки.Девушка простилась по-хорошемуи не написала ни строки.Позабыла девушка, наверное,вечера на отмелях Оки,поглядеть бы ей в глаза неверныеи уйти, не протянув руки.Он курчавой тропкою проходит,за ноги цепляется вьюнок…Бабка свеклу полет в огороде –окликает: «Заходи, сынок!»До чего же это все родное,даже не задетое бедой!В темных сенцах кадка с ледяноюсладкою колодезной водой.Зеленеет свет на подоконникесквозь густую пыльную листву,на комоде каменные слоникивыстроены в ряд по старшинству.Над комодом в рамках и без рамокполинялых фотографий ряд –дедовских, отцовских, тех же самых,что висели тридцать лет назад.И внезапно щеки побледнели:не замеченная до сих пор,девушка в пилотке и шинелипосмотрела со стены в упор.Фиалки
Был теплый день. Кричали галки.Мальчишка, ясноглаз и рус,срывал в березняке фиалкии клал их в дедовский картуз.Он так был счастлив, отыскавсемью душистых, мокрых, милых,с тончайшей сетью темных жилокна лиловатых лепестках.Он шел домой.А на дорогечужой, с винтовкой на весу,сказал ему: «Чего ты бродишь?Чего ты шляешься в лесу?»Взял за руку. Пошли, свернули.Но мальчик вырвался из рук,забыв, что существуют пули,и, слыша только сердца стук,нырнул в кустарник, легкий, быстрый.И раньше, чем беду постиг,скорее, чем умолкнул выстрел,на молодой траве затих.Лежит в кустах застывший, жалкий,и глаз мертва голубизна…И вот опять пришла весна.Опять в лесу цветут фиалки.Опять теплынь. Но все не так,все и́наче – ясней и краше.Враг далеко. Все это наше:и лес, и тропы, и овраг,и песня робкого щегленка,и брызги света без числа,и прошлогодняя воронка,что лопухами заросла.Цветы, роса – все наше это.И с каждым часом горячейкасанья солнечных лучей.…А мальчик не увидит лета.