Страница 40 из 46
Остался один Каху Цитраель — самый упорный и непреклонный, вышедший даже из Шиасса, устрашив бога смерти. Его лик исказился в ярости, во лбу раскрылся третий глаз, а вместо тимпана он размахнулся мечом такого размера, что мог нанизать дракона!..
…И ему по лбу ударил шест Монго. Тоже будто целую гору обрушили.
И ладно бы только гору. Светлые духи неподвластны обычной материи, обычным ударам. Но шест Монго был заряжен духовной силой — и заряжен так, что невозможно представить.
— Все удалитесь! — велел Энзирис, вынимая меч. — Мой черед!
Монго насмешливо оскалился. Бог войны, вот оно как. Что ж, вряд ли он много сильнее своих генералов…
— Ухх-х!.. — выдохнул сим, едва успев отпрыгнуть.
Меч Энзириса распорол небеса. Полыхнул чистым разрушением — и Монго лишь на волосок с ним разминулся.
Великий мудрец вдруг понял, что если это лезвие его достанет — не помогут никакие персики бессмертия. Смерть блистала в руке Энзириса — и сам Энзирис был смертью.
Но следующий удар Монго успел принять на шест. Столкнулись два атрибута, два божественных оружия — и все утонуло в белой вспышке.
— Мой царь!.. — донесся крик Унго.
Бесстрашного раджу сразили. Персик бессмертия сделал его бессмертным — но эйнхерии тоже были бессмертны. Кедр силы сделал его могучим — но эйнхерии тоже были могучи.
А молот Гушима, конечно, многажды превосходил оружие простых небесных воинов, зато их были сотни, а Унго — всего один.
А сразу после него погиб и бесстрашный Банго. Запела тетива лука Венаты — злорадно запела, с издевкой. Похищенное оружие не желало служить ни вору, ни тому, кому тот его вручил. Божественный атрибут желал вернуться к хозяйке — и вот уже кто-то из эйнхериев почтительно его подхватил.
Увидев это, Монго гневно закричал. Немногим выше малюток-хибениев, он стал расти — и вырос таким, что закрыл ладонью все небесное войско. Колоссальный шест ударил по Энзирису — и даже бог войны с трудом отразил натиск.
— ТЫ ОТВЕТИШЬ ЗА УНГО И БАНГО! — прогремел Монго.
— Они сражались доблестно, — негромко сказал Энзирис. — Они войдут в Оргримус и станут эйнхериями.
— МЕЧТАЙ-МЕЧТАЙ!
— Глупая обезьяна! — нахмурился Энзирис, отбрасывая Монго волной божественного духа. — Что ты о себе возомнил?! Думаешь, вырос с гору — и победил бога?! Ха!..
Он указал перстом — и Монго резко сократился в размерах. Стал прежним. И едва успел оттолкнуть Энзириса шестом.
— Внешний облик не имеет значения, — процедил Энзирис, чиркая ладонью. — Я признаю твою силу. Но и ты узнай мою!
Монго будто иссекло лезвиями. Все тело покрылось ранами, халат пропитался кровью. Но Монго только шире улыбнулся.
— Чем сильнее ты меня ранишь, тем сильнее моя решимость! — воскликнул он. — Музыка! Дети мои, играйте музыку!
Те симы, что не уснули, с готовностью похватали тамтамы, флейты и скрипки. Надеясь хоть чем-то помочь своему царю, они разом заиграли — и с земли тоже полилась музыка.
Ритмичная барабанная дробь. Тру-ту-ту! Тру-ту-ту!
Это понравилось не только Монго. Лик Энзириса тоже просветлел, он невольно притопнул ногой — и бросился на противника. Под аккомпанемент оркестра бог войны и царь обезьян закружились в небесах, закружились словно в боевом танце.
Сталкивались меч и шест, высекали искры. Клюка Цидзуя была вроде как бамбуковой, но звенеть умела точно металлическая, да и весом обладала немалым. Удары, что наносил Монго, могли дробить горы, могли крушить драконов — но Энзирис только посмеивался.
— Мне нравится твой стиль, — сказал он насмешливо. — Сдавайся, обезьяна. Верни, что украл, и я попрошу Космодана тебя пощадить.
— Ха, ты говоришь так только потому, что я сейчас надеру тебе зад! — фыркнул Монго, наседая на Энзириса со всех сторон.
В буквальном смысле. Монго разбежался на пятерых обезьян, бил спереди, сзади, с боков!..
— Ну тогда и я не буду сдерживаться, — сказал Энзирис, расстегивая пояс.
Тот упал на землю. Рухнул, оставив настоящую яму. Несколько чимпов тут же подскочили, попытались спереть, но не смогли даже приподнять.
А аура бога войны захлестнула все от горизонта до горизонта. Словно алое зарево поднялось над Гасимдзе, столицей Симардара. Отовсюду донеслись крики, звон клинков, страшный грохот, рев боевых зверей, стоны умирающих и победные вопли.
И Энзирис, сама персонификация битвы, ударил Монго мечом.
— Ха!.. — фыркнул тот. — Что у тебя в руке — меч или банан?
Энзирис так опешил, что и впрямь на секунду скосил глаза. То был меч… то был меч, конечно… но на одну секунду он обернулся бананом!
Сомнение. На одну-единственную секунду Энзирис усомнился — и его божественная воля дала слабину. А Монго не сомневался, Монго был уверен, что если мечу суждено быть бананом — бананом он и станет.
Всего секунду это длилось, всего секунду меч бога войны был желтым и мягким. Но этой секунды хватило Монго, чтобы ударить Энзириса шестом в челюсть.
А меч-банан вылетел из его руки и был тут же раздавлен обезьяньей лапой.
Монго бы сожрал его, но он был только что с пира, он был сыт. И хорошо, что не сожрал, потому что воля Энзириса тут же преодолела его, меч снова стал мечом… но уже сломанным.
— Кх-а-ак?.. — выпучил глаза Энзирис. — Ты же не бог!..
— Знаешь, многие красотки говорили мне противоположное, — ухмыльнулся Монго, приставляя шест к лицу Энзириса. — Теперь уходи, не то поколочу тебя на глазах у всех!
Энзирис не боялся смерти. Не боялся боли. Но он очень боялся срама. И быть поколоченным обезьяной на глазах других обезьян… нет, ни за что.
Если об этом останутся саги… преданья… даже хотя бы сказки… Это может так подорвать образ, что его перестанут бояться.
А что это за бог войны, которого не боятся?
И Энзирис признал поражение. Запахнулся в черную тучу и ушел вместе со своими эйнхериями. Обломки клинка, лежавшие дотоле прямо на воздухе, посыпались вниз.
И надо было видеть, какой восторг начался там! Как пели, плясали и обнимались симы!
— Наш царь победил бога! — вопили они. — Славься, Монго, славься в веках!