Страница 39 из 46
В знак своего благоволения он тут же подарил радже Унго молот Гушима, а радже Банго — лук Венаты. А серп Гильфаллерии отдал мудрейшему из орангов.
Любимым же своим женам он даровал покрывало Лилейны. Разорвал его на четыре, дабы ни одна не была обделена.
— НЕМЕДЛЯ ВЕРНИ ПОХИЩЕННОЕ, ОБЕЗЬЯНА! — прогремело из-за туч. — ТЫ ПРЕДСТАНЕШЬ ПЕРЕД НЕБЕСНЫМ СУДОМ!
— Да слопали мы похищенное! — засмеялись пьяные симы. — Мы думали, вы с добавкой!
Смертным вообще свойственно стремительно наглеть. А симы — одни из самых наглых и дерзких среди них. Кастовость общества стала для них настоящим благом — без этого они бы совсем утратили границы и передрались в первую очередь друг с другом.
В воздух стали подниматься облацы. Монго быстро-быстро щелкал пальцами, и под могучими кориллангами возникали белые комья. Те восторженно угукали, сжимая клинки небесных стражей и зачарованное оружие Старой Империи.
Энзирис чуточку даже оторопел. Обычно когда Сальван демонстрировал свой гнев, смертные падали ниц и молили о милости. Впервые на его памяти какие-то… обезьяны не только не испугались, но и показывают клыки.
— Ура-а-а, война с богами! — заорал и показал жестами какой-то корилланг. — Вот ради чего я жил!
Энзирису это понравилось. Небесные генералы ждали его повелений, и он чуть опустил ладонь. Показал, чтобы не слишком усердствовали. В конце концов, это не демоны и не титаны, а просто слишком дерзкие смертные. И по-настоящему виновен среди них только один.
К тому же в мирах смертных боги и так всегда ограничивают свое могущество, скручивают его на самый минимум. Когда они раскрываются полностью, то несут слишком большие разрушения, губят вокруг себя все живое и сущее — а этого боги не любят.
Даже Энзирис, бог войны.
Четыре небесных генерала строили войска. Великие эйнхерии, при жизни бывшие великими полководцами. Превосходный во всех отношениях Гван Сидзо, царственный военачальник Ирмиретто, полный достоинств Арганд и ужасный в битве Каху Цитраель.
В небе образовались четыре квадрата. Конные и пешие, эйнхерии вздули солнечные щиты, встречая визжащую ораву симов.
Те нападали бессистемно, плохо стоя даже на облацах, пьяные от выпитого вина. Неслись вперед и вверх, размахивая чудесными мечами, копьями, алебардами. Врезались в солнечные лучи, завязали в них, точно мухи в меду — но продолжали рваться в бой.
Энзирис вскинул руку. И четыре квадрата перешли в наступление.
Эйнхерии Ирмиретто ударили первыми. В руках у них были не мечи, не копья — но бичи. Бесконечно длинные кнуты хлестнули по роящимся в небе симам. И каждый, кого задевало хотя бы кончиком, мгновенно… молодел. Сокращался в размерах, обращался совсем юным симом… даже не подростком, а ребенком. Рев могучих кориллангов стал писклявым, тоненьким.
Следом вступили эйнхерии Арганда. Закрутили свои сабли с такой скоростью, что подняли страшный ветер. Ураганные вихри понесли облацы прочь, заставили симов падать, терять равновесие. Их губы вывернуло, глаза заслезились от хлынувшего в лицо воздуха.
Добавили кавардака эйнхерии Каху Цитраеля. Они забили в тимпаны — и с них полился неудержимый ужас. Пьяный кураж схлынул, симы заверещали в страхе, заметались. Многие бросились прочь, другие отшвырнули оружие.
Ну а последними удар нанесли эйнхерии Гвана Сидзо. Их боевые трубки выпустили белый пар — и всякий, кто вдыхал его, погружался в сон. Они окурили все вокруг — и когда закончили, то все шальное, безумное войско Монго лежало без движения.
Ветер нес облацы вниз, к земле…
Лишь два корилланга остались в строю. Унго и Банго, два могучих раджи. Те самые, что получили молот Гушима и лук Венаты.
— Это нечестно! — дико заверещал царь Симардара. Он, разумеется, тоже остался невредим.
— Нечестно?! — прогремел сверху Энзирис. — Возрадуйся, что мне запретили убивать кого-либо, кроме тебя, обезьяна! Твои подданные не разделят кару, что мы наложим на тебя! Когда они проснутся, само твое существование покажется им сном! Как будто тебя никогда и не было!
— А вот это мы сейчас посмотрим! — ринулся вверх Монго.
Дорогу ему заступили четыре небесных генерала. Величайшие эйнхерии Сальвана — с бичом, саблей, тимпаном и трубкой. Сразу с четырех сторон они напали на Монго — и отшатнулись от его духовной силы. В гневе Монго выпустил ее аж столбом, а его шест засветился алым.
Энзирис нахмурился. Он знал, что Монго не простой смертный, что он познал Пустоту и вкусил персиков бессмертия, что он владеет клюкой Цидзуя и похитил несколько божественных атрибутов… но сейчас он увидел в нем что-то еще большее.
Арганд дотянулся до Монго своей саблей. Ударил так, что снес бы башку даже высшему демону. Но вокруг сима лишь вспыхнул оранжевый свет… а в Арганда врезался страшной тяжести шест.
Словно целой горой ударил генерала Монго. Небесный полководец вылетел из седла и изломался, скорчился, исчезая в рассеянном свете. Его дух утратил плоть и много лун теперь будет обретать ее снова.
Три остальных генерала недоверчиво переглянулись — и бросились с удвоенным пылом. Ринулись на Монго и простые эйнхерии — только чтобы разлететься сухими листьями.
Могучий сим плясал и скакал даже не на облаце — просто в воздухе. Сандалии Вентуария переносили его с места на место, плащ Фуракла заставлял всех промахиваться, а загадочный оранжевый свет делал неуязвимым.
И бок о бок с ним дрались Унго с Банго. Метал страшный молот Унго, стрелял из лука Банго. Они прикрывали своего царя от простых эйнхериев — и те не могли совладать с этими простыми симами. Оба вкусили кедровых орехов силы, оба владели божественными атрибутами. После самого Монго эти черношерстные гиганты были лучшими из воинов Симардара.
Вот повержен Гван Сидзо. Ему в грудь вонзилась золотая стрела — и падает генерал, летит к земле, рассыпаясь искрами.
Вот и Ирмиретто отступил, подбитый молотом Гушима. Удар так силен, что раздробил небожителю плечо, заставил покинуть поле боя.