По своим следам

Свою прибыль мы будем аккумулировать в Швейцарии. Когда стало ясно, что международный проект реален, я позвонил в город Мюнхен. То есть заказал разговор.

Моя однокашница, Анжелка Аусбургер, училась в параллельном классе. Она этническая немка. С девятого класса, она была подружкой моего друга Ганса. И вроде даже дело шло к свадьбе. Но они расстались. Она закончила Воронежский политех. И уехала в Германию на ПМЖ. Насколько я помню, к ней потом переберутся родители. Но дело не в этом.

Она сейчас работает лаборантом в мюнхенском промышленном колледже. И, по рассказам моей мамы, не очень счастлива. Я, в последний приезд, взял её телефон без всякой задней мысли. Дай думаю, как-нибудь позвоню. Мало ли, буду ехать на лыжах кататься, через Мюнхен удобнее всего.

— Привет, Бурёнка! — коровьим именем Анжелку называли вздыхатели неудачники. Так-то на каноническую немку, рослую, светлоглазую блондинку в теле, она не похожа ни разу. Тоненькая, большеглазая брюнетка. И мама и папа у неё как есть немцы. Даже не евреи.

— Петров. Ты звонишь чтоб гадости говорить?

— Я звоню, чтобы дать твоей жизни смысл.

— У меня жених есть.

— А смысл?

— Что смысл? Весной будет — муж.

— Значит, Анжел, смысла у тебя пока нет. Но есть одноклассники.

— Слушай, Петров. Давай может как все поговорим? Ты будешь спрашивать про местную удивительную жизнь и ахать. А я снисходительно посмеиваться над деревенщиной.

— Ага-ага. И я буду всячески еще намекать, что ваще то я лучше, как жених. И тогда ты ляжешь спать твердо уверенная, что не зря уехала.

— Уже. Вот минута разговора с тобой, Пит, и я понимаю, что счастлива.

— Самовнушение. Других то вариантов нет. Но есть я. Интересует?

— Пит, никаких видеомагнитафонов. Никаких тряпок. Никаких автомобилей.

— Фу. Я тебе искренне сочувствую. И что, никто не спросил, была ли ты в Кельне? Видела ли Святой Соверен? И как тебе, кстати, Нойшванштайн? Правда ли, что Чайковский был любовником баварского принца?

— Так. Говори что тебе нужно.

— Мне нужно, чтобы ты села на поезд и отправилась в Лихтенштейн. Там открыла оффшорную компанию. Банк на твое усмотрение. Местный, но поприличнее.

— А почему денег не просишь? Проси уж побольше!

— Хм. Твои расходы будут компенсированы вдвое. А чтобы у тебе не было сомнений. Послезавтра к твоему отцу домой зайдет Гусь. И отдаст конверт. Там будут деньги. Чисто клиринговая операция.

— Где нахватался то? Оффшор у меня есть. Юр. адрес на Джерси. Простаивает, но я уже полгода как открыла. Стоило тысячу долларов.

— А банк?

— Швейцарский ПостФинанс.

— Нееее. Нужен Лихтенштейн. Хотя, так тож сойдет. И вообще, это я удачно зашел. Но ты должна будешь поменять владельца. А сама останешься директором. Или уборщицей в колледже тебе больше нравится?

— Урод ты, Пит.

— Тебя просто память подводит. Если напряжешься, то вспомнишь, что я ничего такой.

— Ну и что дальше?

— Завтра тебе позвонит девушка. Ира Малкова. Она наш секретарь-референт. Вы с ней закантачите и она тебе сбросит по факсу все, что попросишь. А меня интересуют реквизиты.

— Она твоя подружка?

— Буренка! Кто о чем, а вшивый о бане! У меня нет подружки. С последней я расстался месяц назад. И вообще, при чем здесь это?

— Ладно. Пусть звонит после трех по Мюнхену. Чем хоть торговать собрались?

— Нефть.

— А в школе ты такой незаметный ходил.

— Это ты просто была занята. А для остальных сверкать не было смысла, ясчитаю.

— И комплименты научился говорить.

— Я с ним виделся в начале Ноября, Анжел. Знаешь, если в твоей жизни и была удача… Это то, что вы расстались.

— Почему? — засопела в трубку. Вот урод Ганс. Я не знаю, что там, но она, кажется, до сих пор…

— Потому что он обычный мент. Вообще никакой. Даже уборщицы колледжа не достоин. А уж директора.

— Пошел в жопу, Пит. Буду ждать завтра звонка.

— Пока — засмеялся я.

Вообще то, когда в кино показывают бизнес, это всегда захватывающе. Амарально, с огоньком, и непрерывная движуха. Поэтому большинство россиян представляют себе предпринимателя человеком гигантских сексуальных кондиций, и фантастической безнравственности. Потому что нафиг еще этим заниматься, кроме как не для того чтоб трахать в день по пять-шесть блондинок, и гнусно плевать на бывших друзей мерзко хахача? Разве что только за тем, чтоб закрывать заводы, и причинять страдания массово.

Но на самом деле бизнес больше похож на рыбалку. Сидишь и ждешь, периодически выпивая. Это не отменяет постоянных форс мажоров и прочих траблов. В частности, готовясь ко встрече с иностранным партнером, мы рассчитывал на переводчика Толика. Он свободно на трех языках, и неплохо на Итальянском с Испанским.

Но в день икс, когда до встречи оставалось пара часов, Толик почему то оказался в Муроме. То есть он должен был выехать еще вчера, но тут, Андрюха такой разговор занятный пошел, что я задержался, позвони моему ботинку, он поможет. Зотов старший был со мной холоден. В их семье считается что это я сбил сына с правильного пути. Поэтому он суховато сообщил, что сам он занят, и посоветовать никого не может.

Финн, работающий с Союзом, почти наверняка знает русский. Но от финского русского у меня еще в прошлой жизни случались истерики. И нам по любому нужно было исключить возможность контрагента сослаться потом на недопонимание. Я снял трубку.

Здравствуйте! Меня зовут Андрей Петров. Будте любезны, Ольгу.

— Ага! Я звоню, звоню. Ты где болтаешься, Петров?

— Ээээ… Как экзамены?

— Я отличница! Давай, переходи сразу к делу. В ресторан не пойду.

— Это ты о чем?

— Ну, ты собираешься за мной ухаживать?

— Нет.

— Как это? А чего тогда звонишь?

— Нужна помощь.

— И чем же я могу помочь такому великолепному Петрову?

— Мне нужен переводчик. Не можешь помочь?

— Какой язык?

— Английский.

— Что переводить?

— Бизнес переговоры.

— Кто участники?

— С нашей стороны я и мой друг. И финн.

— Протокол будет вестись?

— Нет. Наша фирма и Международная корпорация. По итогам рамочный договор. Ты же вроде международное частное и коммерческое право изучаешь?

— Смотри, какой внимательный! Ты все запомнил, что я тебе говорила?

— Конечно.

— Уфф. Приятно.

— Погоди. Ну, так как? Через два часа. Отель Савой. В лобби.

— Ну я не знаааю, Петров. Вот если ты потом пригласишь меня на свидание…

— Хорошо.

— А чего ты так вздыхаешь?

— У меня к тебе просьба. Оденься попроще. Нужен переводчик, а не центр вселенной в отдельно взятом Савойе.

— Да, я знаю, что ты только делаешь вид, что я тебе до фонаря.

— Машину за тобой прислать?

— Доберусь. В три?

— Да.

— Я буду.

Глава 27

Памятнику Дзержинскому осталось стоять меньше года. Но пока — впечатляет. «Савой» расположен на Рождественке, в центре, почти на Площади Дзержинского. Названия поменяются чуть позже вывоза памятника. А пока метро Дзержинская, Площадь Ногина. Я поначалу терялся. Ждал Китай-город и Лубянку.

Обещая Боре одеться как европеец, я не стал заморачиваться. Имидж университетского профессора одинаков по обе стороны океана. Ботинки, типа мокасин, потом их назовут топсайдеры. Джинсы. Светлая рубашка с вязаным галстуком, и твидовый пиджак. Дополняет образ кожаный коричневый портфель, с ремнем, чтоб носить на плече. Глядя на меня, увидят обычного интеллектуала. Никто не подумает, что лучше всего я бегаю по лесу, и бесшумно снимаю часовых. Серега не вылезает из строгого черного костюма, Так что господин Оскар Сюлле, увидит понятную пару менеджеров. Беспокоит только Мединская. Сейчас как заявится, сияя великолепием.

— Андрей!

— Сергей!

— Все нормально?

— Не совсем. Замена в команде. Толян не выбрался из Мурома. Говорит, важное дело.

— И кого ты нашел?

— Девушку из МГИМО. Пять языков, включая немецкий.