По своим следам

— Симпатичная?

— А ты зачем интересуешься?

— Ну, так…

— Похотливый козел!

— Ах вот оно что! Я правильно догадался, что это за девушка?

— Пойду, встречу.

Лучше бы она надела платье от Шанель! Выполняя мои пожелания, она оделась в простые джинсы в обтяжку, что категорически сейчас не модно. Теплые кроссовки. Красный свитер. Волосы собрала в пучок. Не размышляя, сбросила швейцару на руки парку с меховой опушкой капюшона, поблагодарив того улыбкой. Подошла, и чмокнула в щеку.

— Привет, Андрей!

— Привет — буркнул я.

Растерялся, чо. От неё неуловимо пахло чем то терпким и волнующим. Не говоря о том, что от всего её вида шибало так, что когда мы вошли в лобби, там затихли разговоры. И все без исключения мужчины проводили нас взглядом. А из угла, где пили шампанское в ожидании клиентов профессионалки, раздалось фырканье. Ну да. Я поначалу не сообразил, а теперь понял. Она была одета — привычно дорого. Хотя и с виду просто. И кому, как не профессионалкам понять, что это не просто наряд, а знак, что у его носительницы есть гардероб, в котором есть по настоящему крутые вещи.

При нашем приближении Серега встал.

— Ольга! Это мой друг Сергей Постников.

— Сергей! Это Ольга Мединская.

— Очень приятно познакомиться, Ольга! Андрей много про вас рассказывал! — тут же вломил меня Серый.

— Правда? — она весело прищурила на меня глазища.

— Постоянно! — добил Постников.

— Господа Постников и Петров? Я Оскар Сюлле.

Процедура представления, с раздачей визитных карточек. Мединская влезла и взяла карточку у меня, Сереги, и Сюлле. И мы уселись за стол. Ольга между мной и Серегой. На первый взгляд русский финна не плох. Посмотрим. Ему под шестьдесят. Сам он одет с буржуазной респектабельностью. Дорогие часы, ручка, Но костюм от Хуго Босса, и вообще, он производит впечатление немца. Как то все по-немецки качественно, без блеска.

— Господин Сюлле. Госпожа Мединская присутствует в качестве аттестованного переводчика, и будет на помогать в сложных ситуациях с переводом. — сказал я. — Приступим?

Заказали у официанта попить кто что, и приступили.

Финн чуть не обнюхал бумажки о выделении нам объемов на НоябрьскНефтеГазе. И о транспортном соглашении с ГлавТрансНефтью. Убедившись в подлинности и содержании этих бумаг, он стал сердечен и любезен.

А я и не сомневался. Сюлле оказался человеком прямым и простым. Вещи называл своими именами. В сложные фразы подключалась Ольга, предварительно с ним уточнив и обсудив. Её английский был — американский. Со слегка гнусавым техасским прононсом. Я даже отвлекся, на секунду задумавшись, что ж ты за барышня, Ольга, что учила английский в Техасе? Но я вполне понимал, что они обсуждают, и был согласен с её трактовками. Её английский лучше моего, чего уж. Меня, с моим аканьем, в штатах вообще принимают за немца.

Финн спокойно воспринял поставку на Камчатку, только вам, господа, нужно будет согласовать заход иностранного танкера в порт.

Обсуждая соглашение компании Оскара, давайте попроще, господа, я — Оскар, с оффшором, мы с Серегой, естественно заерзали. Но Сюлле просто сказал, что не суетитесь, вашу дельту мы легко направим на этот ваш оффшор. А у нас путь будет прямой договор. В это месте Мединская тихонечко фыркнула. В общем, через два часа мы обо всем договорились. Подпишем договор послезавтра. На том и расстались. Финн ушел звонить руководству, предварительно поцеловав Ольге руку.

— Ну что? — сказал Серега — давайте прощаться?

— Ты нас не подвезешь, Сергей?

— Совсем нет времени, Андрей. Но, я надеюсь, ты сможешь проводить девушку?

И не успел я собраться с мыслями, чтобы крайне вежливо поинтересоваться, чем это он занят, если свободен до послезавтра, как он исчез.

— Не отвертишься, Петров! Давай, провожай. — и она взяла меня под руку. — и кстати, ты почему мне все время врешь? Ты говорил, что водитель.

— Хе. В день, когда мы познакомились, я сутки отсидел за рулем тягача.

— А шесть девушек, которым ты читал Бродского?

— Здесь да. Извини, неудобно тебе, такой невинной, признаваться, что их была дюжина.

— Ну и зачем? — она ткнула меня локтем под ребра.

— Я тебе уже объяснял. Где, кстати, твоя охрана?

Мы спустились к Неглинной, прошли по Петровке, свернули в Столешников и пошли к Горького.

— Да она была всего пару недель. Это папа. Иногда приставляет. Последний раз, когда мы в штатах жили. Было так глупо. Я училась в Беверли Хай Скул, и меня привозили на большом джипе. И охранники — мордовороты в черных костюмах, с рациями и наушниками. Дура-дурой.

— Ха. Я правильно понимаю, что там был мальчик, с которым ты никак не могла уединиться из за охраны?

— Хам! Петров, ты такой ревнивый?

— Пффф. А то! Отелло — жалкий фигляр.

— А чего ты меня тогда избегаешь?

— У нас с Серегой план.

— Ну да. Солидный контракт со Швейцарским нефтетрейдером. А я то чем мешаю?

— Мединская. Скажу честно. Такой как ты, нужно отдавать всего себя. Но у нас план. Секретный. Но так уж и быть расскажу. Основа плана то, что мой дед дружит в с вождем Кубанских цыган. И вообще, этот дядя у цыган в авторитете. И вот он составил нам протекцию. Суть в том, что как только мы окажемся с Серегой в Польше немедленно примкнем к мобильному табору. И двинем с ним на Париж.

— Зачем?

— Терпение! По дороге будем выступать в бродячем цирке мишенями для метателя ножей. На заработанные деньги приоденемся. А в Париже я сразу сажусь в такси, и еду, ну, в Клозери де Лилла. Это не важно. Важно то, что таксист, как это водится еще с революции, будет, ясное дело русским. Ну и я, между делом поинтересуюсь, не знает ли он кого, кто прикупит у меня секрет красной ртути. Русские таксисты в Париже, как известно, все на содержании ЦРУ. Так что не успею я в Клозери доесть стейк, как ко мне за стол сядет агент.

— Он скажет Бонд, Джеймс Бонд. — фыркнула Ольга.

— Вот! Ты понимаешь. Петров. Андрей Петров, холодно скажу ему я. Ну а дальше мы будем торговаться. Я, по сути, буду продавать запал к миниатюрной но сверхмощной атомной бомбе. Пятьдесят миллионов американских денег, и ни центом меньше. На салфетке нарисую примерную схему.

— А причем здесь Сергей?

— Терпение! Слухи про красную ртуть давно ходят. А тут я. Секретный физик. С дипломатом документов. Сделку будем проводить в Сен Дени, на территории заброшенной фабрики, на берегу Сены. Американцы приедут на трех джипах. В одном будет лежать пять сумок с деньгами. Ну и куча агенов, понятно. В момент передачи дипломата мировому империализму, откуда не возьмись, появляется Серега! И громко кричит «КГБ! Всем лечь на пол!» И достает пистолет. Я тоже достаю пистолет. И мы целимся друг в друга. Агенты тоже достают пистолеты и целятся куда только можно. Над заброшенной фабрикой повисает гнетущая тишина. «Предатель!» восклицает Серега. «Подонки!» Восклицаю я «После того как ваш генерал Педропопищев увел у меня жену, я с вами не имею ничего общего!». Агенты напрягаются, Напряжение растет. И тут раздается дикий вопль «Ай чавэла!». Серега стреляет в меня, я стреляю в него. И мы падем замертво. И в это же мгновение через цех с песней айданудануданай-дридануданай проходит все цыганское население Парижа. Когда последний цыган скрывается в развалинах, агенты оглядываются, и понимают, что у них нет оружия, на джипах нет колес, а в джипе нет сумок с деньгами и дипломата с докментами! А наши трупы тоже выбросили в Сену.

Под конец она уже просто ржала на всю улицу. Схватив меня за руку обоими руками она подпрыгивала и требовала отвести ей роль моей жены изменьщицы, и вы потом меня возьмете с собой в Монте-Карло?

С ней легко. Мы шли по Горького, и я читал ей любимого Бродского.

Я всегда твердил, что судьба — игра.

Что зачем нам рыба, раз есть икра.

Что готический стиль победит, как школа,

как способность торчать, избежав укола.

Я сижу у окна. За окном осина.

Я любил немногих. Однако — сильно.