Инвестком

Другая ученица Элеоноры Ивановны Лариса – в девяностые они с мужем вынуждены были переехать в Москву из Риги, где оказались негражданами и потеряли работу из-за незнания языка, – была, скорее всего, очень средним риэлтором (о её сделках Игорь ничего не знал), зато у Ларисы были очень красивые, длинные ноги, крайне сексапильная фигура и груди, как сказал Михаил Волосевич, «словно бокалы с шампанским».

Как-то, идя на работу от станции метро «Арбатская», Игорь увидел перед собой женщину – походка её была лёгкой и плавной, она плыла в толпе Афродитой, мелькая изящными, хотя и чуть крупными ногами в стоптанных туфлях без задников. Такая заключалась гармония, такая притягательность и сексуальность в её походке и в ней самой, что Игорь едва не сошёл с ума от нахлынувшего желания – он шёл сзади, наслаждаясь её созерцанием, вожделея и в то же время боясь догнать. Да, именно так должна была выглядеть богиня. Между тем богиня повернула ко входу у магазина «Восточные товары» у первой высотки на Новом Арбате. В ту же дверь нужно было входить и Игорю. Тут только он догнал её и заглянул сбоку: это оказалась Лариса. Игорь смутился от неожиданности, они поздоровались и вместе поднялись в лифте на шестнадцатый этаж. В тот день Игорь с огромным трудом рассеял её чары, её невероятное притяжение, но усилием воли строго-настрого запретил себе пытаться завести с Ларисой роман – он твёрдо знал: романы не следует заводить на работе. Такие романы самые опасные и до добра никогда не доводят. К тому же он был теперь учёный. С тех пор как несколько лет тому назад Изольда уехала в Германию, так и не дождавшись, пока он на что-то решится, Игорь поклялся себе больше не встревать в авантюры. Лучше заочно любить Изольду. А потому, порой с трудом превозмогая вожделение, Игорь так никогда и никак не выказал Ларисе свои чувства.

Напротив, в отличие от Игоря, Михаил Волосевич отчего-то любил поиздеваться над Ларисой, чуть ли не доводил её до слёз, делая разные мелкие пакости: то неожиданно щипал, проходя мимо, то подкладывал булавку или прятал туфли (как-то Игорю показалось, что Михаил, как кот, обнюхивает Ларисины туфли) – для сорокалетнего мужчины такое поведение выглядело странным, и Игорь не мог найти никакого другого объяснения, кроме того, что Михаил когда-то пытался ухаживать за Ларисой, но получил отпор и теперь мелко мстил. Или поведение его являлось каким-то очень странным извращением. Сам Игорь, как истинный джентльмен, неизменно в случае таких конфликтов старался защитить Ларису, из-за чего не раз сталкивался с Волосевичем.

Но, пожалуй, самым колоритным человеком в отделе был Димон, как он сам себя называл. Широколицый, скуластый, лысоватый, с большой головой и глубоко посаженными глазами, Димон по профессии был музыкантом, в своё время он много выступал по ресторанам и начал регулярно пить, отчего ему и пришлось податься в риэлторы. В отделе Димон с присущим ему нахальством захватил самый большой и удобный стол рядом с Ириной Шотаевной, развесил над ним фотографии группы «Лесоповал» и Михаила Танича – то ли он когда-то играл в этой группе, то ли был с кем-то из артистов знаком – и огромную собственную фотографию в обнимку с Разбойским (кто-то из остряков назвал её «Два толстяка»). Фотография была ненастоящая, смонтированная, но Димон очень гордился близостью к начальству. Он не скрывал, что и сам хочет стать начальством, – в отсутствие Барзани всегда пересаживался в её кресло, утверждая, что является её заместителем. Димон был груб, любил сквернословить, без стеснения перехватывал чужие дежурства и нередко расхаживал по отделению, распевая:

Но настоящий его день была пятница. Вечер пятницы в «Инвесткоме» на Новом Арбате считался чуть ли не официально праздничным. Здесь не боялись тараканов, как в «Бесте». В начале праздников нередко присутствовал сам Разбойский, но обычно он с ближайшими клевретами очень скоро укатывал в баню, эксперты же, разбившись по отделам, праздновали дни рождения и завершение сделок. Однако самым большим любителям выпить, повеселиться и побузить дней рождения и завершения сделок не хватало, они собирались отдельно, и тут Димон с его гитарой, с его размахом и кошельком оказывался незаменим. Разбушевавшись, Димон, бывало, гулял всю ночь и приводил девочек прямо с Арбата.

Как-то отмечая день рождения, он впал в запой и, прогуляв с пятницы до понедельника, с утра в понедельник снова приехал на фирму с ящиком спиртного, встречал и заставлял пить пришедших первыми на работу экспертов. В этот день у него намечена была сделка; пьяный Димон, захватив документы, поехал в банк на закладку денег, но очнулся лишь через два дня у себя дома и, конечно, без документов. Где он пропадал всё это время и как оказался в собственной постели, кто его привёз, Димон якобы, а может, и в самом деле не помнил. Все ожидали, что Разбойский выгонит Димона из «Инвесткома» с волчьим билетом, но бывший кооператор его только пожурил – с Димоном они были чем-то очень крепко связаны. Димон хвастался, что именно он нашёл помещение для офиса на Новом Арбате, но, скорее, это было не всё.

Случай с Димоновым загулом произошёл уже при Игоре, года через два после его прихода в «Инвестком». О продолжении же этой детективной истории, так до конца и не разгаданной, Игорь узнал лишь много позже, когда в «Инвесткоме» уже не работал.

Следующая была Чинара, «дочь советской Киргизии», как изящно выразился Димон. На шестом десятке лет Игорь начинал уставать от европейских лиц. По одной этой причине он был бы готов признать Чинару красивой, если бы не бородавка на подбородке. Кроме восточных черт и поэтического имени, Чинара привлекла внимание Игоря ещё по двум причинам. Над столом у неё за трудовые успехи чуть ли не за каждый квартал висели в аккуратных рамках грамоты за подписью Разбойского – выходило, ещё и отличница. С другой стороны, в один из первых же дней своего пребывания в «Инвесткоме» Игорю пришлось услышать, как Чинара разговаривала по телефону. Кто-то в чём-то её, видимо, подвёл, и она очень долго, нудно и педантично выговаривала этому невидимому человеку. Так долго, нудно и ворчливо, по-стариковски, что Игорю даже удивительно стало, как этот невидимый человек терпит. Такой же разговор, скорее всего с кем-то другим, повторился и на следующий день. И потом ещё не раз происходило то же самое. Очарование восточной почти красавицы пропало. «Ворчунья и зануда», – сделал вывод Игорь и решил держаться от Чинары подальше. Она же со своей стороны с мужчинами на фирме практически не общалась. При такой демонстративной необщительности казалось не очень понятно, откуда у Чинары столько сделок и как она находит клиентов.

Милу, старинную подругу Ирины Шотаевны, Игорь знал с «Жилкомплекса». Там он с ней почти не общался, но однажды, встретив в метро, разговорился. Оказалось, что, помимо риэлторства, Мила работает администратором в театре. Близость к искусству вызвала у Игоря уважение и симпатию. Но потом отношение переменилось. Как-то в «Мегаполисе» Игорь хотел купить для клиентов комнату у Милы. Цена, однако, оказалась сильно завышена, но сколько Игорь ни убеждал, Мила упёрто стояла на своём, так что в конце концов он не на шутку обиделся. В другой раз – Игорь только пришёл в «Инвестком» – требовалось на кого-то выкупить неприватизированную квартиру и воспользоваться правом на приватизацию. Обычно в «Инвесткоме» за это платили тысячу долларов, но Мила для своей дочки потребовала с Полтавского две. Игорь возмутился и отказался. С тех пор он с ней почти не разговаривал.

Массовку в отделе составляла семья. Глава семьи Саша, бывший офицер, демобилизовавшись из армии, развёлся с женой, оставил ей квартиру в тмутаракани и сына и с одним чемоданом в преддефолтном девяносто седьмом прибыл в Москву. В новой московской жизни он удивительным образом преуспел – женился и обзавёлся квартирой. Рассказывали, что Саша некоторое время очень успешно работал с цыганами. И вообще семья, как вскоре узнал Игорь, постоянно кочевала – они то приходили в «Инвестком», то уходили на другую фирму, то пускались в свободное плаванье, то возвращались назад. Вначале Игорь предполагал, что семья состоит из Саши с его новой женой, которая выглядела значительно старше мужа, из отца этой новой жены и её дочки. Но вскоре выяснилось, что Игорь ошибался: молоденькая Светлана, которую Игорь принял за дочку супруги, оказалась Сашиной новой женой, предполагаемая жена Валентина – Сашиной старшей сестрой, а пожилой мужчина, принятый Игорем за Сашиного тестя, мужем сестры, известным переводчиком испаноязычной поэзии. Семья работала дружно: все они то надолго исчезали, то возвращались всем квартетом, и тогда отдел мгновенно превращался в табор – члены семьи одновременно шумели, смеялись, делали распечатки, встречались с клиентами, спорили с Ириной Шотаевной, подписывали договоры, звонили, ели бутерброды, кипятили чай, переводчик с потерянным видом сидел за столом и что-то невнятно шептал («сочиняет стихи», – с гордостью объясняла Валентина), а Саша в это самое время ходил к Разбойскому и одновременно шептался с подозрительными личностями на лестничной площадке. Как-то Игорь обнаружил, что к Саше приходил отсидевший своё Зелимхан. Игорь сделал вид, что не заметил старого знакомого, но вскоре он передумал, однако Зелимхана уже нигде не было.