Страница 85 из 88
Она, бледная, мотает головой, смиряясь с болью очередной, внезапно подкатившей схватки. Быстро, слишком быстро они набирают обороты. Не остановятся.
Плечо у неё все синее, и кость явно сломана. Да хорошо так, что еще чуток и был бы открытый перелом. Плохо дело. Оттого и боль у нее сильная, и сознание мутится.
Жалость и сострадание, обычно чуждое к женщине, поднялось откуда-то изнутри. Господи, за что ей это все? Девочке… она ведь совсем еще ребенок. Боль такую терпеть невыносимо.
Но сейчас некогда раскисать. Уколы Люда никогда не делала сама. И те, что назначены врачом, делал ей Петр. Приходил ежедневно и легко, выверенным движением, шлепал в предплечье по несколько штук. Лекарство вводил медленно и совсем не больно.
А если так же и ей попробовать? Только в другую, здоровую руку? Из всего арсенала, что у нее хранится в коробке с лекарствами, на табурете возле кровати, самый безобидный — это «кеторол». Можно ли? Можно, наверное… иначе девчонка просто свихнется, или отключится. А сейчас никак нельзя потерять ее сознание.
Руки дрожат, но нужно уложить Катеньку на расстеленное на полу покрывало. Да, прохладно на полу, но ее не поднять, а сама Катька плачет и взбираться на кровать не хочет. Очередная схватка и она снова кричит, выгибается, опираясь на здоровый бок.
" Мамочка, мамочка моя…"
— Я здесь, Катя, я здесь.
Утереть пот со лба, освободить ее от одежды, стянуть гамаши. Тоненькие какие, ну как она в таких ходит!
Катька бьется, мотает головой, прикусывает губу до крови. Больно ей. Страшно. Как и Люде. Но Люде некому было помочь, некому поддержать. И рожала она страшно, и жила, будто в аду. А Катя здесь с ней, не одна все-таки.
Нашлепала ее по щекам, пытаясь вывести из шокового состояния, из полузабытья.
— Катька, дура! Смотри на меня, говорю. Смотри! Я тут, я рядом. Мы справимся. Вместе. Но я без тебя никак. Не смогу. Я не врач. Я ничего не знаю и не умею. Но рожала сама, помню, как это все. Справимся, слышишь меня! Только не отключайся. Иначе ребёнок погибнет. Сейчас я сделаю тебе укол, обезболивающее. Но оно только притупит боль, ненадолго. Ненамного. Нужно вытерпеть. Нужно родить. Только сама, я за тебя этого не сделаю, понимаешь? Терпи, Катя, терпи.
Катька смотрит обезумевшим взглядом, потом кивает.
— Не закрывай глаза, Катя, не закрывай. Смотри на меня. Смотри. Давай, ноги пошире. Под спину, давай, подушку подоткну. Я буду рядом, не бойся.
Схватки нарастают, торопятся, скручивают мышцы, стягивают, выворачивают. Катька хватается рукой за покрывало, тянет, скребет об пол ногтями. Приходится вложить ей свою руку и держать. И уговаривать. Стирать пот со лба, гладить волосы. И впитывать ее боль, делить напополам со страхом, убирая подальше свои - и боль, и страх, и безумие.
Приготовила одеяло, простынь. Еще одну порвала на тряпки, убирать из-под Кати. Нож рядом. Но до него еще далеко. Схватки стихают, вот-вот пойдёт потуга, но Катя уже на пределе. Сколько они уже так? И что делать потом, дальше? Внезапно осеняет. Как же она не догадалась.
— Катя, Катенька, милая. Посмотри на меня. Давай, девочка, скажи. Ты телефон с собой брала? Да? А где он? В куртке?
Катя сначала смотрит непонимающе, а потом хрипит:
— Там, в коридоре, из рук выпал…
На подкашивающихся ногах приходится идти в сени. А там темно, хоть глаз выколи, проклятущая эта лампочка…
Пошарила на полу, по углам. Нашла.
Катька кричит нечеловеческим голосом. Потуги.
Кричи, Катя, кричи. Больше ты ничем себе не поможешь. Выпускай свою боль, не держи. Здесь мы одни, здесь некого стесняться.
Телефон практически разряжен. И заблокирован. ДАТА. КАКАЯ?...
День рождения Кости? Да…
Руки дрожат, не выронить бы. Но нужно успеть, пока не выключился. Какой же там номер этого МЧС, черт бы его побрал…
В списке, рядом с цифрами, в столбике исходящих звонков высвечивается "Петр".
Вызов. Гудки.
Гудки. Отбой.
Не услышит, спит. Ночь.
— Катя, девочка, потерпи. Сейчас еще больнее будет, но уже рожать пора. Расставляй ноги пошире. Я проверю. Я не сделаю тебе больно, Катя. Давай, ты сможешь, милая.
Катька снова тужится, вдруг интуитивно понимая, что делать и как. Идет голова, медленно, но идет. Узкие у нее бедра, тяжело.
Снова тишина, снова пауза.
Слишком долго. Слишком тихо. КАТЯ!
— Катя, Катька, ты чего! А ну-ка, открывай глаза, слышишь! Катя…