Страница 66 из 88
— А не знаю я, Петр. В самом деле не знаю, да и проблемы это не мои. Сейчас молодежь такая продвинутая, и на дому работать можно. А денег ей хватит на целый год заранее за жилье оплатить. Ну а тут что? В глухомани? Молодуха свою жизнь устраивать должна, а не горшки за старухой мыть.
Смотрит. Петр смотрит и словно злится. Губы поджал, жалеет, видимо, притихшую Катеньку. А та снова молчит. Судьба ее решается, а ей хоть бы что. Бедненький такой ангелочек, невинный.
— Не понимаю я тебя, Люда, правда. Может есть у тебя причины…
— Есть!
—… но это не значит, что нужно бросать человека в таком положении, практически в беде. Знаешь, Катя, у нас есть вдова, Ирина Коломейцева, бывшая бизнес-вумен. Живет она тут давно, просто дела сыну передала, а сама вот в нашей глуши осела. Так, знаешь, у нее полдома пустует. Но я много раз слышал, что ей помощница нужна. Она там какие-то то поделки на заказ делает, украшения да косметику вроде. А потом отправляет почтой. Да и хозяйство у нее большое, птицы полный двор, корова. Я могу с ней поговорить, может возьмет тебя в помощницы с проживанием.
— Поговорите, пожалуйста, Петр Андреевич! Буду очень признательна…
— Так значит, да? Мое мнение тут не учитывается? Петр, а не много ли ты на себя берешь? Нет? Может быть не стоит ручаться за человека, которого совершенно не знаешь.
— Не знаю, Люда, да. Тебя я, действительно, не знаю. Оказалось. Не ожидал. А Кате я помогаю, не со зла к тебе, а просто помочь человеку хочу. Женщине. Ей рожать скоро.
— Родит. Вырастит. Воспитает. И работу найдет. Только не здесь. Я запрещаю здесь! Хоть где, где угодно, только не здесь, слышишь, Катька! Не здесь…
— Кать, собирайся. Мы прям сейчас к Ирине пойдём. Не здесь, так не здесь. Людмила Григорьевна определённо выразилась. Давай, одевайся уже.
— Петр, а не много ли вы на себя берете!!!
— Не много! Просто пытаюсь защитить девчонку. Поражаюсь, насколько порой женщина может быть настолько жестока по отношению к другой. Спасибо за чай, Людмила Григорьевна. Катя, ну, что же ты?
Катенька трясется, как осиновый лист, смотрит то на Петра, то куда-то на свои худенькие руки, прижатые, видимо к животу. А потом резко встает, идет собирать свои вещи в спортивную сумку. Собирать особо нечего, потому через две минуты она уже стоит у порога, а Петр помогает ей одеться и обуться.
Предатели….
В глазах темнеет от гнева, от душащих рыданий. Но нет, не по ним слезы. Не дождутся. Только вот как теперь с кресла перебраться к кровати. Да и в целом, как теперь быть...