Отзвуки

— Вы что, следите за мной? — Лина настолько устала, что уже не думала о вежливости — её она заперла вместе с «Утонувшей Флягой».

Сэнд не шевелился, и только вспыхивающий в темноте огонёк доказывал, что он на самом деле жив. Рука, будто нехотя, покинула карман и небрежно указала куда-то позади себя; приглядевшись, Лина заметила вывеску: «Ломбард».

— Я только вышел с работы, так что вопрос встречный.

— Простите, — выдавила она, чувствуя, как холод выместили разгоревшиеся от стыда щёки. — Просто… я беспокоюсь за дядю.

Ей было неловко не только за резкие слова, но и за то, что наткнулась на него здесь, за иллюзии: никакой он не интеллектуал, а обычный торговец — нет, поправила себя Лина, грабитель, что покупает последнее за бесценок и продаёт втридорога. По крайней мере, это открытие расставило всё по своим местам, включая его скользкие, неприятные речи и приличный внешний вид, что должен был, не иначе, усыпить внимание, расположить к себе. Лина не удержалась от типичного для Квары фырканья.

— Вряд ли Дункан тебе признается, что практически разорён. Новый кредит банк не одобрит, пока не будут погашены предыдущие задолженности, поэтому он хочет кое-что заложить.

Лина так и застыла, будто громом поражённая. Что бы он ни хотел заложить, это не могло продолжаться бесконечно, а значит, «Утонувшую Флягу» однажды отберут за долги. Ещё она знала, что не могла так просто молчать, зная правду.

— Зачем вы мне это рассказали?

Окурок полетел в лужу; для верности Сэнд накрыл его подошвой ботинка.

— Дункан — не самый приятный тип, но мы с ним давно знакомы. Думаю, единственное, что вы хотите знать, обману ли я вашего дядю, наживусь ли на беде, как последний паразит, — она почувствовала, как его пронзительный взгляд буравит сквозь тьму, но не отвернулась. — Я сделаю, что смогу, но не стану и себе вредить. Такой ответ вас успокоит?

Она удовлетворённо кивнула.

— И всё же вы не ответили на вопрос.

— Почему так легко поделился с вами? — Сэнд на миг задумался, спрятал уже обе руки в карманы, и Лина подумала, что он хочет уйти. — А почему нет? Кто-то же должен спасти его, и вряд ли этим человеком буду я.

Где-то протяжно подал голос грузовой корабль, приближающийся к порту. Вдалеке ожил массивный кран, мигнул красными фонарями-глазами, отсоединяясь от бесформенной тёмной массы других силуэтов. Казалось, Сэнд, как и она, залюбовался раскинувшимся видом, поэтому и не спешил уходить.

— Значит, всего два пути — встать на сторону закона или пойти против него?

— Да, и боюсь, опыт в снятии шкур пригодится вам в обоих случаях.

========== Концентрация (свободная фантазия; Зджаэв) ==========

Комментарий к Концентрация (свободная фантазия; Зджаэв)

Внимание: отсебятина, чистые домыслы на скупом для меня ЛОРе. Пинайте меня, пинайте.

Если бы кто-то из жителей далёких Планов спросил её, на что похож Стихийный хаос, Зджаэв бы крепко задумалась перед тем, как что-то говорить — даже с высоты тысячи прожитых лет. Возможно, ей понадобился бы срок не меньший, чтобы смириться с собственными разрозненными чувствами и прийти к однозначному, исчерпывающему ответу. Всё-таки двойственность — суть всего сущего для Зджаэв.

Слова ничего не значат для гитзераев, в отличие от других народов; ощущения, псионный поток, концентрация, совершенство формы и мысли — единственные боги, которых Зджаэв готова слушать целую вечность. Слова эти, а точнее, их материальное и духовное наполнение, — не пустой звук, к коему привыкли другие разумные расы.

Крепкая чешуйчатая кожа и псионная рябь, окружающая её, точно круги на тихой воде, не обманут проницательный взгляд: под крепким панцирем доблести и мудрости скрывается неукротимый, вечно юный и пытливый дух, будто холодная искорка в горячем первородном хаосе. Именно этот баланс, противоречивая гармония, удерживают Зджаэв единой, когда многих, кого она знала, давно разорвало на части бушующим потоком.

Мир — изменчив, но не древние создания, которые об этом порой забывают. Покрываясь толстым слоем камня, их мысли застывают и становятся лёгкой добычей стихии. В этом факте нет ничего горького — так уж устроен мир. Живой, юркий поток всегда стачивает древний камень в песок, а юные и куда более дальновидные создания приходят на смену. В конце концов, ничто не умирает окончательно, а сливается с первородным хаосом воедино — это прекрасно, правильно, то к чему ведёт каждое рождение. Гитзераи не горюют о смерти, ибо видят искры пылкого духа в потоках хаоса; ядовитая ярость мнимых богов стекает с чешуйчатой кожи водой. Плоть же — лишь мост, который при любом раскладе не сможет существовать вечно.

Пусть мост Зджаэв и сделан из базальта, она ощущает, что час, когда и сама расколется, уже близок, и смело идёт навстречу судьбе. Лёгкое псионическое воздействие расталкивает хаос и формирует по её воле тропу; небольшие серые плиты возникают будто в последний момент, мешая ногам провалиться в пустоту. Нагие плечи чувствуют каждое движение стихии, с ревностью она запоминает мельчайшее псионическое касание — недолго осталось Зджаэв наслаждаться раздробленностью, идти ей со сладкой истомой наперекор, как делали гитзераи на протяжении долгих веков.

В это мгновение ни у кого не возникло бы сомнений в крепости её духа, как и в том, что Зджаэв будет жить вечно. Не то чтобы в Стихийном хаосе существует время — порядок и хаос, переплетаясь и сталкиваясь на хрупких точках соприкосновения, каждое мгновение ведут равную борьбу, созидая и разрушая, и в этом бесконечном процессе не задерживается ничего, кроме чистой воли и разума, способного осознать меру каждой грани. Лишь немногие из касты путешественников сквозь Планы могут похвастаться столь сильной концентрацией, не считая гитзераев.

Только разум способен ощутить энтропию, а воля — взять под контроль рассыпающиеся фрагменты и создать нечто упорядоченное, цельное. Нашёптывая себе порядок действий, точно заклинание, Зджаэв устремляется к бесконечному созиданию. Псионическое касание пробуждает в потоке величественный портал с гладкой, словно тончайший шёлк, поверхностью. Арка грозно высится над маленькой гитзерай, однако взгляд её прикован только к светлому полотну. Свет по ту сторону отчаянно скользит к ней, но рушится, изламывается до мельчайших песчинок в потоке хаоса. Она протягивает руку и ловит энергию, пытаясь прощупать, что же там, по ту сторону.

Портал делится разноцветными красками: зелёными ветвями деревьев, яркими бликами солнца и радугой. Ничего похожего нет здесь, в буйстве стихии, в чистой материи — только гитзераи научились выращивать пищу в безвременье. За долгую жизнь Зджаэв видела сотни порталов, но каждый из них остаётся особенным. Перед ней в огромной арке теснится мир, далёкий от привычного Стихийного хаоса — уж там её точно не будут рвать на части — простой и скучный, упорядоченный, как ей кажется.

Мост из базальта трещит, но ещё держится — Зджаэв не оборачивается.

— Жрица?.. Жрица кого? — чернокнижник, которому не хватает согласия даже с самим собой, бросает слова вместе с пламенем Баатора, устами душ пленённых им демонов, и Зджаэв откровенно жалеет его: такой, как Аммон Джерро, не прожил бы в Стихийном хаосе и мгновения, распавшись на части и схлеснувшись с хаосом — возможно, именно к этому и стремилось всё его существо, кто знает?

Одними губами, незримо, она улыбается собственным мыслям, что частичка дома всё-таки её не покинула. Рука же бессильно упирается в мёртвую, упорядоченную, холодную стену, и сердце пропускает удар. Здесь она может сплести что-то только пустыми звуками — неповоротливым, словно чужим, языком.

Она вздыхает и с болью подбирает примерно подходящие слова.

========== Четыре сезона, шесть поворотов не туда (AU, Фарлонг - студентка Академии; Кормик/Фарлонг) ==========

1.

Холодно, промозгло, слякоть чавкает под хлипкими подошвами, но Лина счастлива даже этому. Во дворике никто не курит, не болтает, только стайки студентов ручейком перебегают из корпуса в корпус — мантию перепачкать никому не хочется, да и простуда перед зимними испытаниями совершенно ни к чему.