Отзвуки

— Ну и чего ты хочешь?

— Видеть будущее! — с готовностью отчеканил Алданон, как подобает наивному студенту, ещё не разочаровавшемуся в академической сфере. Мастер грубо фыркнул.

— К Баалу в задницу это будущее. Прошлое — вот нескончаемый источник знаний!

Алданон оказался в затруднительном положении, но не отступил и вытряс все скопленные на образование золотые монеты, которых хватило на несколько месяцев занятий. Отмахнувшись от вопросов о столь скромном сроке, мастер сказал, что всему обучать и не намерен — только самой технике, а дальше придётся самому крутиться. То есть, его снова принялись учить, как учиться, и на безрыбье Алданон радовался даже малому.

С каждым днём видения становились всё более чёткими, словно кто подкручивал им яркость и громкость, а вскоре Алданон узнал, что именно привязывало воспоминания к предметам — сильные эмоции. Незнакомые ему люди кричали, плакали и даже порой трагически умирали, но что-то было в этом — безопасном созерцании. Через пару месяцев мастер расслабился и присоединился к Алданону за тренировками: раскуривал какие-то сладковатые душные благовония, усаживался на пол на манер восточных мудрецов и «улетал» в чужие жизни. В дом часто наведывались дамы разного достатка и передавали личные вещи мужей, чтобы проверить тех на верность — так мастер и жил, за счёт чужих измен.

Личные вещи, вроде колец и амулетов, хранили куда больше воспоминаний, чем, например, оружие, и со временем мастер усложнил задачу: предложил остановиться на одном предмете и углубиться в несколько видений.

Перекатив на ладони первый попавшийся перстень с крупным камнем, Алданон снял самое яркое воспоминание — как у старушки прихватило сердце, — затем увидел вдруг женщину куда моложе, с первой проседью. Образы сменялись, углублялись, и почившая хозяйка перстня молодела буквально на глазах. Её волосы насыщались чернотой, будто кто чернила на видение пролил, морщины разглаживались. Алданон невольно засмотрелся на её полные, чувственные губы, а затем вдруг похолодел, когда девушка, игриво стрельнув глазками, широко распахнула их, словно намереваясь что-то съесть…

Пока ему не хватало опыта, чтобы увидеть кого-то кроме хозяйки перстня, но фантазия охотно дорисовала пустоты. Рубашка примялась, стиснув грудь; сами собой распустились узелки сбоку, ткань поползла. Девушка чуть откинулась назад, не закрывая рта, поднесла руку к подбородку, обхватила пустое место в кулаке и чуть подалась вперёд, вглядываясь снизу вверх. Тем временем кто-то ещё стягивал с неё штаны, и когда Алданон полностью осознал, что происходит, вся кровь в теле устремилась вниз, и член будто сковало «каменной кожей».

Оставшись без одежды и не подозревая о слежке сквозь время, девушка раздвинула ноги прямо перед Алданоном и взглянула (не) на него широко распахнутыми от вожделения глазами. Теперь она помогала себе рукой быстрыми движениями сомкнутых пальцев, не вынимая член изо рта, и приглушённо застонала, выгибаясь, когда бёдра чуть приподнялись. Её ноги развели шире, подхватили под коленями и немного сместили в сторону, однако Алданон прекрасно видел, как раскрылись её блестящие складки под напором незримого партнёра; как вздрагивала от толчков её упругая грудь. Булькающий звук, с которым она принимала первого партнёра ртом, словно выжигал в венах кровь.

Алданон не мог отвести взгляд от красоты напряжённых тугих мышц под бледной кожей, капелек пота, родинки на внутренней стороне бедра, курчавых завитков на лобке и острых сосков. Когда же первый партнёр излился ей на лицо, Алданон почувствовал острое желание сбросить напряжение, иначе бы он попросту взорвался. Рука сама собой потянулась под мантию, а там схватилась за пряжку на поясе…

— Всё хорошо, парень? — вдруг послышался голос мастера, и Алданон чуть не вскрикнул. Видения настолько поглотили его, что заставили забыть о реальности.

— Д-да, — пролепетал он, бросая ошарашенный взгляд то на девушку, извивающуюся в тисках наслаждения, то на старого взлохмаченного полурослика в пижаме. Облизнув губы и продрав горло, Алданон уточнил: — А эти… видения… ещё будут проясняться? В смысле, можно ли увидеть всё окружение?

— О, ещё как. Надо хорошенько присматриваться — и тогда всё раскроется, — мастер хитро сощурился, словно смог увидеть то же, что и Алданон. — Поначалу тяжело их контролировать, но потом ты сможешь выбирать только то, что хочешь увидеть.

Внезапное открытие дополнительного бонуса Прорицания повергло Алданона в шок. Теперь он искренне не понимал, почему школу так недооценивали… но понял, чем на самом деле занимался мастер целыми днями в одиночестве со всеми доказательствами супружеской неверности.

Выполняя наказ мастера, Алданон продолжил наблюдения: все участники видения как раз прошли стадию разогрева. Девушка со смехом упала на живот и тут же подставилась, как гулящая кошка, демонстрируя без стеснения растянутое, блестящее от соков лоно. Теперь она играла кончиком языка с пустотой перед ней и двигала сомкнутой в кулак рукой быстрей и быстрей. Перстень, который Алданон сжал вспотевшей ладонью, мелькнул на пальце, и собственный член сжался до сладкой судороги. Слишком велико было желание представить себя на месте её партнёра — одного из партнёров хотя бы.

Потребовалось небольшое усилие, чтобы незаметно для мастера сжать головку, болезненно упёршуюся в штаны, затем пара движений — и долгожданный оргазм позволил хоть немного расслабиться, вдохнуть без страха умереть от прилива крови к голове. Алданон возблагодарил тех, кто придумал свободные мантии для магов, но всё же впервые задумался и о покупке пижамы.

Тогда же он понял, что карьера на поприще азартных игр тоже вряд ли сложится.

========== Он сгорает (Дэйн/Кара, любования и ещё пока UST) ==========

Комментарий к Он сгорает (Дэйн/Кара, любования и ещё пока UST)

В подарок citrinitas. Спасибо за твоих вдохновляющих ребят и пылкие чувства, выкладывай уже работы с ФБ!

Сборник с работами: https://ficbook.net/readfic/9922267

Огромное спасибо Aldariel за вычитку. <3

Есть что-то притягательное, демоническое в плясках пламени — дерзкое, жестокое в своей честности. Треск дерева отзывается в душе приятной дрожью, нежностью и воспоминаниями из детства, полными неги, сонливости и уюта перед очагом. Тьма учтиво, в страхе забивается по углам, за укрытия, когда комнату опаляет мягкий танцующий свет.

Для Дэйна нет ничего прекраснее.

Он мог бы просидеть перед костром всю ночь, вглядываясь в изгибы пламени и скармливая ему сухие ветки, искренне считая, что оно живое. Внутри, в истоке, куда и руку и близко не поднести, точно должно биться сердце, потому и вздрагивает без ветра этот чистый жар, отчаянно тянется за пищей, чтобы протянуть ещё немного — ярко, жадно, скоротечно.

Однако Дэйн не дурак, чтобы бездумно тянуться к пламени: он лично на себе испытал силу неуправляемого пожара и знает, что разрушительная стихия требует почтения. Её легко спровоцировать и сложно убить — даже залитый огонь может доставить неприятности, а тлеющие болота так и вовсе головная боль всех жителей Мерделейна.

Дэйн согласен жить в хрупком балансе страха и благоговения — лишь бы не замёрзнуть, не сгинуть в темноте… в одиночестве.