Страница 14 из 16
-Я уезжаю! – Карл неистовствовал. Всё то, что он носил в себе, как в тюрьме, все несказанное, не пережитое, отравленное прорывалось в нем. – Я не вернусь! Я… я буду счастлив. Я не ты!
И Карл улыбнулся, произнеся последнюю фразу. Ему хотелось уязвить отца.
Но тот только покачал головою:
-Конечно, не я. Ты лучше.
И Карл, собиравшийся начать новый виток уничижения, осекся, с удивлением глядя на него.
-Ты лучше, - повторил отец. – У тебя есть будущее.
-И я никогда не вернусь! – тупо повторил Карл. Ему почудилось, что отец издевается, что он не понимает, что Карл никогда больше не хочет его видеть, что всё…решительно все кончено! Нет больше этой лачуги, этой экономии, этого…ничего этого нет!
И не будет.
-Не возвращайся, - согласился отец спокойно. В его глазах была странная тень. И все шло не по плану Карла. Он представлял себе, что в последний вечер отец будет умолять его остаться, а Карл – гордый и сильный просто перешагнет через это пьяное тело и исчезнет, сказав напоследок, как сильно ненавидел он прежние свои годы.
Но спора не возникало. Никто не собирался его держать.
-Ты меня не остановишь! – но заготовленный фразы срывались беспорядочно и жестоко, пока Карл яростно проверял запакованные сумки. – Ты – пропащий алкоголик без прошлого, настоящего и будущего, не умеющий даже писать без ошибок, ты меня не остановишь!
-И не собираюсь, - заверил отец еще тише. Оскорбления словно бы не касались его. он то ли оглох, то ли хотел оглохнуть на часть произносимых сыном фраз. – Я только хочу предупредить тебя кое о чем.
-Мне не нужны твои идиотские советы! – Карл распрямился. Вот оно – поле споров! – Ты – ничтожество. И советы твои не стоят и слова.
-Послушай, - жалобно попросил отец.
-Не хочу, - Карл скрестил руки на груди. Смотрел насмешливо, сверху вниз, неожиданно только сейчас заметив, что стал на голову выше, чем отец.
-Я прошу тебя, прошу в последний раз. Как отец!
-Отца вспомнил? – полыхнул Карл издевательской желчью. Хохотнул, хоть и не было ему смешно.
-Прошу тебя, прошу в последний раз,- отец словно бы не слышал. Он повторял как заведенный, как безумец.
У Карла не было жалости. Только отвращение. Полное отвращение к этому худому неопрятному человеку.
-Говори, - смилостивился Карл. – Две минуты.
Отец моргнул. Затем попытался приблизиться к сыну, но тот с брезгливостью отступил на шаг, показывая всем видом, что терпеть подле себя пропойц не собирается и тогда отец растерянно моргнул, остановился и заговорил сбивчиво…
-Мои ошибки, провалы ты мне ставишь в вину, но отметаешь весь опыт. Тебе смешно. Тебе противно. И ты пытаешься вытравить меня из своей жизни.
-Да. – не стал спорить Карл, - мусор нести в свою жизнь – это не уважать себя.
-Послушай! Сегодня ты смеешься надо мной и презираешь мою жизнь, но в городе, в том городе, да и вообще, по жизни, ты можешь не заметить ловушек…
-Ага, мы же на охоте, - ядовито вставил Карл. – На меня ставить надо как на кабана…
-Ошибки, ошибки! – мотал головою отец. – Ты не понимаешь. я тоже таким был! Я пошел за новой жизнью. Я ушел от отца, которого презирал. И это круг, это только круг! Я поклялся себе, что никогда не вернусь домой, хотя мой отец говорил, что будет ждать моего возвращения, что я всегда могу вернуться…
-Я не вернусь! – Карл выкрикнул. – Пойми, кусок человека…
-Я не вернулся, нет…- отец замахал руками, обрывая слова сына. – И ты услышь меня. ты не знаешь жизни.
-А ты ее видел, - хмыкнул Карл.
-Ты не знаешь жизни. и можешь не заметить всего, что она приготовит. Ты можешь быть на вершине, а завтра упадешь. И чем выше ты залезешь, тем больнее падение.
-Куда ж больнее этого, - Карл обвел рукою комнату. – Оглянись, убожество! Одно убожество кругом.
-Карл, - отца оставило всякое безумие. Он смотрел на сына, зная, что видит его последний раз. – Я не пытаюсь тебя остановить. Я хочу, чтобы ты был осторожным. Я хочу, чтобы ты знал, что жизнь бывает коварна, что те, кто кажутся нам друзьями, могут быть предателями. Держи ухо востро с врагами, не забывай раздумывать о друзьях, о своем окружении и никогда не поступайся своими принципами!
Отец кашлянул и добавил:
-Даже если очень полюбишь. Даже если кажется, что это правильно. А самое главное, знай, что ты всегда можешь найти здесь приют. это твой дом, это маленький город, полный теней, но он может стать тебе приютом…
-Это помойка! – заорал Карл в бешенстве. – Ты…знаток жизненных сетей! Ты ничего не знаешь! Ты слышал о том, как далеко идет человечество? Ты слышал о том, как меняется мир? Ты знаешь о нем хоть что-нибудь? Ты не был за пределами этого поганого серого города, так откуда ты можешь знать…
-Всё, что я знаю, - отец перебил его. он заговорил спокойно и ровно, словно не касались его опять слова сына. – Всё, что я знаю, это то, что должен много работать, чтобы обеспечить своему сыну еду и образования, одежду и дом. Всё, что я знаю, что мой сын не останется в этом городе. Всё, что я знаю, что он поступает правильно. Я не знаю прогресса и не знаю поэзии, не знаю истории и математики, но этого и не дано мне знать.
-Попрекаешь? – с ненавистью спросил Карл, но в его душе бушевало что-то еще, кислотное, разъедающее, рыдающее.
Отец покачал головой:
-Никогда. Стань человеком. Ты станешь. И это всё, что я знаю.
Карл подхватил сумки, толкнул намеренно отца плечом и вышел за порог, краем глаза отметив, что отец так и остался стоять в комнате, не шевелясь, словно мраморная статуя. На улице было противно и сыро, но Карл и не помнил, чтобы в этом городе была какая-то другая погода, сколько он помнил себя – здесь всегда было противно и сыро.
Он зашагал в сторону автобусной остановки, хоть идти было всего двадцать семь минут, а до автобуса оставалось еще полтора часа, Карл торопился уйти из дома.
Торопился, словно бы боялся, что лишняя минута заставит его тело врасти в этот дом. Карл старался представить новую жизнь, как сейчас подъедет автобусик, сверкая отвратительной белизной боков, как он поедет по тяжелым дорогам, как приедет на вокзал, возьмет на скопленные деньги билет…
И там – новая жизнь.
Но почему-то мысли, казавшиеся ему легкими еще несколько минут назад, теперь ворочались тяжело, словно змеи. Мысли обрывались, шипели с рассерженностью и на сердце его была тяжелая хмарь.
Карл думал, что все изменится в один миг. Но пока ничего не изменилось. Он стоял на автобусной остановке под моросящим противным и серым дождем и на сердце его была печать пустоты. Он словно бы сделал что-то не так, не до конца, и это теперь жгло его насквозь.
А дождь усиливался. До прибытия белобокого автобуса оставалось сорок пять минут. Карл ждал…
12. Снова идти
Как определить свой провал? Время будто бы замирает, замирает вся жизнь и ты, безумец, пытаешься сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти хоть что-то, но не успеваешь, и падаешь навзничь, раскинувшись уродливой звездою по покрывалу своей жизни, лежишь и смотришь в несвершенное будущее.
Лилиан
Лилиан не умела проигрывать, не умела отступать. Она брала цель за целью усердием, усидчивостью и завидовала (хоть и пыталась скрыть это от себя самой) всем тем, кто получал всё без особенного труда. Лилиан корпела над своей жизнью, складывая ее по кирпичику, и каждый провал был ей болезненнее, чем многим.
Но сегодня, после долго труда, когда пришел самый разрушительный провал, Лилиан поняла, что не встанет. Всё вдруг потеряло для нее интерес, и весь мир выцвел.