Страница 10 из 16
-Тимке плохо! Тимке! Открой!
Я рыдала и тряслась. Дядюшка Тойво уже появился на пороге, а я все кричала и звала его, да и вообще хоть кого-то, кто пришел бы и помог моему младшему брату.
Кажется, я испугала тогда дядюшку больше, чем Тимка, тихо сползавший по стене от боли. Меня привели в чувство с помощью ивового настоя, затем отправили за целителем. Дядюшка впервые заговорил со мною с самого приезда, сказал, неловко потрепав по волосам:
-Всё…будет хорошо, Лея.
У меня в горле мгновенно образовался комок. Я взглянула на дядюшку с изумлением и он, кажется, сам только что осознал, что сделал.
А потом появился мрачный целитель и сказал, что дело плохо. Не дав целителю продолжить, дядюшка взял его за локоть и выволок в соседнюю комнату, плотно закрыв перед моим носом дверь.
-Но твой срок смерти еще не скоро, - продолжала я. – Ты будешь жить еще долго, сменишь много домов, познакомишься со многими людьми…
-Почему же…- Тимка облизнул губы, - почему умирают дети?
Почему… ну откуда я знаю. Несправедливо это. Нечестно. Я видела многих стариков, что ждут смерти и знала много молодых, что сталкивались с нею, не успев коснуться мира и вздохнуть полной грудью.
-У каждого своя судьба, - предположила я.
-А кто…- Тимка негромко застонал, коснувшись головы, но тотчас отдернул руку, когда моя ладонь коснулась его лба, - я в порядке! Так – немного заболело. Кто решает судьбу, Лея?
Хороший вопрос и плохой одновременно.
-Я не знаю, Тимка. Никто не знает. Кто-то считает, что мы сами ее определяем, кто-то, что есть сила…
-Бог?
-Необязательно. Бог, Дьявол, Ангелы… все, что угодно. Кто-то верит, что есть просто сила, что ведет наши жизни.
-А ты, - он открыл глаза и попытался повернуть голову, чтобы увидеть меня, - ты во что веришь?
Во что мне можно верить? Мне, оставшийся так рано без родителей, несущей ответ за брата, не знающей, что есть на свете? Куда мне самой идти и что делать? Кто подскажет? Я не знаю. Во что мне, такой вот, верить?
-Я верю в свет, - после недолгого раздумья решилась я. – Наверное, так. Я верю в то, что мы сами определяем себя. Мы не выбираем, откуда идти, но решаем, как следует нам дальше, понимаешь?
Тимка кивнул. Некоторое время я сидела тихо, размышляя, потом решила дать лекарство брату и поняла, что он преспокойно заснул. И даже дыхание его будто бы стало ровнее.
***
-Как твой брат? – спросил дядюшка Тойво, когда я вышла в столовую.
-Заснул, - мне все еще непривычно говорить с этим человеком. Он не очень бывает и вежлив, не так, как был в записках, но даже странно…словно он только вспоминает, как говорить.
-Целитель сказал, что если Тимка переживет эту ночь, то поправится, - дядюшка поднялся с места и встал спиною ко мне, глядя в окно.
-Что? – я вскочила. – Почему ты мне не сказал? Я…
Заметалась, не зная, куда смотреть и о чем просить.
-Не мог решиться, - ответил дядюшка. – Это нелегко. Но ты должна знать. Я считаю так.
Обратно в кресло я рухнула, не помня себя.
***
Ночь была тягучей. Она пугала, подступала из каждого угла, перехватывала дыхание. Я молилась.
Прежде не думала даже, что умею. Молилась, сама не зная кому, но взывала к небесам, к маме и папе, просила их не забирать Тимку с собою.
-Мамочка, папочка, - плакала я, - оставьте Тимку со мною, оставьте его с вашей дочкой! Она совсем-совсем одна. Вы есть друг у друга, а что есть у Леи?
Заговаривалась, срывалась на каждый хриплый вздох в комнату к Тимке, где сидел дядюшка Тойво – такой же мрачный и нелюдимый, носивший в своем сердце тюрьму из собственных переживаний, которые прятал ото всех.
Целитель, тоже пришедший на всю ночь к Тимке, все взбалтывал и смешивал какие-то порошочки и микстуры. Время ползло медленно. Я металась туда и обратно, молилась в углу, тихо плакала, потом рвалась к Тимке, убеждалась, что он дышит, возвращалась обратно.
В ту ночь во всем доме горел свет. Оставить хотя бы один угол темным было страшно.
В ту ночь не было ничего, кроме хмурого «Гм!» - целителя, тяжелого вздоха дядюшки, моих тихих стыдливых молитв и хрипов Тимки.
И то, как я провалилась в сон, я уже не помню. Просто какая-то сила унесла меня прочь.
***
И пришло пробуждение также неожиданно, как накатил сон. Я открыла глаза, обнаружила себя спящей в кресле, с трудом размяла затекшие в неудобной позе ноги и бросилась в комнату Тимки, сонная и неуклюжая.
Бросилась, чтобы обнаружить маленькую, чистую, белую и сиротливую постель. Постель аккуратно и болезненно заправленную, но абсолютно пустую.
Сама не знаю, как не потеряла сознание, уже рисуя все самое страшное, но смех из столовой…смех Тимки?
Безумной тенью метнулась в столовую, едва не влетев мимо дверей в каменную стену, и увидела бледного, но уже подвижного Тимку, который впервые за неделю сидел за столом и уплетал похлебку, громко стуча деревянной ложкой. Рядом с ним сидел бледный, осунувшийся и постаревший за дну ночь старик, в котором я не сразу узнала дядюшку Тойво.
-Садись, Лея, - предложил он, указывая на стул подле себя. Я села, покорная. Тимка отложил ложку:
-Я прекрасно себя чувствую. Хочу гулять, мы пойдем?
-Может быть немного позже, - с трудом промолвила я.
В груди жгло от невыплаканных слез облегчения. Дядюшка молчал. Я тоже. Тишину нарушал только стук деревянной ложки. Словно сердце. Тук-тук…
9. Молли ничего не знал о звездах
Молли ничего не знал о звёздах, ему просто нравилось смотреть в чёрное небо на огоньки. Это его успокаивало. Даже в самые тяжелые дни, когда весь мир катился к чертям, звёзды сверкали, подмигивали и, словно бы говорили:
-Эй, приятель, всё ещё будет хорошо!
И Молли верил им. Молли запрокидывал голову, подмигивал им в ответ, смотрел так долго, пока не начинали слезиться глаза, и не было ему ничего важнее. Это утром, когда звёзды исчезали, могло быть всё, что угодно: борьба с врагами вокруг и внутри, опасности, путешествия, скитания, попытки собрать воедино свою душу.
За день он очень сильно уставал. А звёзды возвращали его телу легкость и подвижность.
Ему казалось порою, что он родился где-то среди этих звёзд, где-то на маленькой и очень далекой планете, а потом почему-то оказался здесь.
Доказательств этому, Молли, конечно, не находил. Опровержений тоже – он вообще ничего не знал о своих корнях, все детство его пришлось на бродячий цирк, куда его подбросили совсем крошечным. Но в детстве уже, как Молли помнил, его манили звезды. Бывало так, что Молли во вред обязанностям, возложенным на него цирковой труппой, засматривался на небо, за что бывал бит хворостиной…
Но это не помогало, стоило звездам подмигнуть, Молли снова смотрел в небо, словно это была самая прекрасная ему книга.
А он просто пытался научиться читать.
А однажды появилась Яша.
Яша походила на Молли. Тоже одинокая, диковатая, но не утратившая при этом чувства юмора, ловкая, гибкая, сильная, несмотря на маленький свой рост. И звёзды! Она их любила, как, наверное, любил сам Молли.
Может быть, и дружба их на этих звёздах и взошла.
***
-Ты, наверное, всё знаешь про созвездия? – Яша лежала на темной мягкой траве, удобно положив руки под голову. Она смотрела в небо и звезды блестели в ее глазах серебряным магическим светом.
Но Молли ничего не знал о созвездиях и звездах. Он просто любовался. Но Яша смотрела в небо так…голос же ее звучал надеждой, что Молли вдруг тряхнул головою и соврал: