Страница 3 из 14
Гремела древняя латынь и бессмертный русский мат, сотрясались от оскорблений стены, дрожали стаканы и стёкла.
-Хватит! – Распорядитель был жесток и печален. – Пусть живёт. Может ещё и придёт к кому. А не придёт – поможем. Списки подайте, кого там мало у нас…и прочь. Свободны.
Кабинет пустел быстро. Враги и друзья шумно переговаривались и обсуждали свои шансы на получение души какого-то человечка.
-Как же я хочу в отпуск, - пробормотал Абигор, мигом теряя свою стальную силу, растворяясь в бесконечной усталости. Он не обращался ни к кому, но его услышал тот, кто тщательно ищет подобный зов в ликах людей и в ликах мифических существ с одинаковой тщательностью.
-Приезжай, - отозвался Дьявол добродушно.
-Меня уволят за отдых у вас, - покачал головой несчастный.
-А ты с инспекцией приезжай, - рассмеялся лукавый…
И где-то, на другом конце жизни, совершалось чудо. Человечек обретал жизнь, возвращался из промежуточного состояния, поднимался из глубокой комы душою. Об одном только будет переживать этот человечек до конца дней – о шёпоте, который раздался, как будто бы прямо в его голове:
-Уверуй в великую богиню Хатор…
Человечек уверовал в Хатор…и в ещё десяток новых богов, не подозревая, какими словами кроют его в канцелярии Великого Абсолюта и, не слыша приглушённых проклятий откуда-то из-под земли сквозь треск вечного пламени…
4.
Золотой Город
Я снова вижу перед собой стены и величественные колонны Золотого города. Моего Золотого города…
Он притаился под раскидистым мраком кроны вековых деревьев, врос в могучие стволы, вцепился фундаментом в корни. Впрочем, нет уже давно никаких крон, лишь ветви, сухие и узловатые, иссохшие, омертвелые…
Да и стволы, и корни – лишь призраки былого величия и могущества, память для самых древних из нас. Стволы рассохлись, пошли трещинами и сколами, а корни уже обессилели и всё, на что они способны – продлевать агонию когда-то живого леса.
Этот лес доживает свои последние дни из-за города, моего Золотого города, который впился кровожадными дрессированными огоньками и тяжёлыми лестницами в его мирное существование. Город паразитировал, разрастался и добрый лес не мог отказать такому соседству, а потом уже было поздно – город выгрыз его сердце, выпил сок жизни.
В Золотом городе много существ… я знаю, что там поселились неприкаянные души заблудившихся гостей. Да, Золотой город не щадит никого – всякий, кто забрёл сюда случайно, оставался здесь навсегда, становясь частью огромного механизма до того момента, пока не закончится внутренняя сила, пока город решит, что ты больше не нужен…
А тогда ты становишься материалом для новых строений этого золотого чудовища. Ты можешь стать ступенью на лестнице, которая будет в скором времени вести на новый этаж или дорогой, что соединит какие-нибудь две башни города – тебе уже будет всё равно. Пока ты живёшь и действуешь во благо города, ты обладаешь отрывками жизни – а потом превращение в золотую вязкую массу, того, что недавно было человеком…
Никто не в обиде на город. Ему нужно жить – нам нужен приют. Вечный приют.
Раньше мне казалось, что после смерти должно быть тепло и спокойно душе, а сейчас я знаю, что нет ни рая, ни ада, и ты сам должен найти приют вечности.
В какой-то мере мне повезло - Золотой город появился вовремя, мне не пришлось скитаться по миру, искать и унижаться ради приюта.
Золотой город принимает всех радушно. Он рад каждому новому обитателю, стремится показать ему лучшие свои красоты и блеск дрессированных огней. Нет, это чудовище не лжёт нам – не думайте. Мы сразу знаем, что будем нужны ненадолго, а дальше – темнота, служение в виде материала. Но с другой стороны – мы были материалом и среди живых, только не имели никаких гарантий и не были уверены в завтрашнем дне.
А Город честен, и, что важнее – вечен. И, слившись с ним, будет вечна и моя душа, неприкаянная среди живых, не нашедшая ничего, кроме ржавой тоски, она станет ступенью на пути к чему-то более могучему, чем свершение одной ничтожной жизни…
Возможно это и подкупило меня, лишило желания выбирать. Я не знаю, что было со мной при жизни – далёкой и странной, но сейчас, здесь я существую не зря, и это утешает меня.
Шаг. Ещё один…
Я оглядываюсь в последний раз на умирающий лес, на золотые стены строений. Всё кончено. Я стану ступенью на пути к чему-то новому, к чему-то бесконечно великому…пусть это и требует оборвать всё моё существование, сделать меня вязкой массой, стереть обо мне все страницы судьбы – я жду своего назначения. Я верю в величие Золотого города и это величие, эту участь принимаю едва ли не с радостью.
Меня сделают частью вечности. Единицы могут добиться этого при жизни…
Я снова вижу перед собой стены Золотого города. Моего Золотого города. Навсегда моего. Яркая вспышка ослепляет меня, вязкое тягучее тепло расползается внутри огромной змеёй…
И я просыпаюсь. С ненавистью и бешеной яростью. С тем, чтобы потерять Золотой город, лишиться идеи, исчезнуть из вечности.
Исчезнуть до следующей ночи, забыть в дрессированном свете.
Исчезнуть и вернуться со светом настоящим: серебристым, седым светом, болезненно проникающим сквозь грязные стёкла в мою, давно потерявшую всякий блеск и солнечный блик, квартиру обыкновенного человека…
5.
Всё равно – люди!
Убедившись в том, что девятнадцатилетняя Луиза Кеннингман совершенно точно мертва, что ее жизнь оборвалась за два дня до свадьбы, я выдержала еще честные пять минут подле юного тела: нужно было собраться с мыслями и привести себя в должный вид.
Глубоков вздохнув, я подошла к зеркалу и осторожно потерла глаза, чтобы придать им болезненный вид, затем навела пудрой бледность на щеки, слегка растрепала волосы – мне нужна была скорбь, мне нужна была трагедия, сочувствие, которого я уже давно не испытываю. Только после этого, придирчиво оглядев себя и убедившись в том, что вид мой сойдет к случаю, я вышла из комнаты, оставив в ней тело Луизы Кеннингман.
Идти было недолго, но с досадой я поймала себя на том, что нарочно иду куда медленнее обычного. В комнату, где ожидал своей участи мой лучший друг и соратник – Гастон, я ввалилась с заранее заготовленной фразой:
-Всё кончено! Я пыталась, но даже моей магии…
Недаром жизнь привела меня однажды к порогу бродячего театра пару столетий назад, где и произошла моя встреча с Гастоном, ведь сейчас, я, имея полное спокойствие в душе, слышала себя со стороны и точно знала, что прозвучала искренне.
Гастон стоял у окна. я знаю, что он угадал свою участь с моим появлением, а возможно и раньше, когда услышал мои шаги в коридоре.
Он был бледен, его глаза лихорадочно блестели, а руки не находили покоя: он действительно любил Луизу Кеннингман и собирался на ней жениться, несмотря на запрет Высшего Совета Магов, согласно которому мы не могли создавать семьи и любить тех, в ком нет волшебной силы.
-А зачем? – рассуждал Совет, - они смертные. Вам будет больно. Мы хотим вас сберечь. Они умрут быстрее вас, их легко убить, или они могут попытаться убить вас, ведь людей так пугает магия!
Правда, запрет этот был больше бумажный – всегда находились те, кто шел в обход, кто открывался людям, или же продолжал жить тайной, бессильно наблюдая за тем, как угасает их любимый человек.
-Я пыталась, Гастон! – я рухнула в кресло, изображая из себя полное бессилие, - я пыталась!
-Я знал, что она умрет, - Гастон взглянул на меня с мольбой, голос его звучал очень тихо, - но я не думал, что это произойдет так скоро!