Страница 71 из 252
Зарисовка - 22
По мере того, как приближался Камелот, Артур терял уверенность. Он представлял перед собою лицо Морганы, которая вот-вот должна была узнать, что Уриен арестован и едет в «позорной телеге» в свите короля.
Сестры Артур не то, чтобы открыто боялся, он, скорее, предпочитал её не злить и не раздражать. Во-первых, она обладала резким нравом и поразительной обидчивостью. Во-вторых, была скора на расправу и запросто могла разозлиться и даже отвесить пощёчину королю, а самое худшее было в том, что Артур признавал про себя, что стерпит всё. Моргана была его опорой, защитой и сестрой, что носила под сердцем наследника престола.
Несколько раз король оглядывался назад, на «позорную телегу», представляющую собою деревянную, грубо сколоченную и обитую железом карету, в которой нельзя было даже распрямиться или выпрямить затёкшие ноги — узкая и маленькая, давящая…
Артур даже подумывал выпустить Уриена, во всяком случае, позволить ему добираться до Камелота верхом, но мстительное злорадство не позволило ему этого сделать. Артур помнил, что Уриен Мори требовал на турнире справедливости к Мелеаганту, а в последнее время к нему и значительно потеплела Моргана и это для графа было гораздо более сильным определяющим фактором. Можно сказать — Артур жаждал подловить на чём-нибудь Уриена, чтобы заставить Моргану отречься от него, а здесь…как удачно! Наказать Уриена — отвадить его от Морганы, да и отношения с Гвиневрой должны наладиться, ведь он, Артур, делает это исключительно верша правосудие за её отца!
Но стратегия и планы не были стезёй Артура. Он был изрядно сбит с толку, когда Гвиневра попробовала попросить за Уриена, крича, что его оговорили, оклеветали и вообще, такой благородный человек, как Уриен, не мог совершить ничего подобного!
Для Артура такая страстность от жены, что давно уже не позволяла себе лишних эмоций в его присутствии оказалась обескураживающей неожиданностью. Погорячившись, Артур, взбешённый её вмешательством, выпалил, что женщины в его королевстве вообще не должны лезть в дела управления!
Прежде, чем он успел поймать себя на слове, Гвиневра опасно прищурилась, и Артур понял, что, в принципе, ближайшее время ему от Морганы, если она узнает об этих его словах, не стоит ждать никакого сочувствия или помощи. Она не позволит ему так легко уйти от собственных слов, будет издеваться, без сомнений.
Моргана вообще была очень обидчива к словам. Артура это изрядно раздражало, потому что она обижалась исключительно на его слова. Как единственная женщина в Совете она пользовалась вроде бы уважением, но и вызывала настороженность. Рыцари, что прошли к тому времени через битвы или интриги (в их числе, конечно, Уриен) и Мерлин, оценили её острый ум, дипломатичность и хитрость. Но были и те, кто считал, что Моргане не место в совете и вообще в числе сторонников короля.
Гавейн косился на неё насмешливо, слушал с презрением, поручения выполнял неохотно и всё норовил подловить её на чём-нибудь. Но Моргана была неуловима для его мозга, а ещё за ней стоял сам король.
Моргана попала в Совет и на первом заседании своём почти парализовала совещание. Рыцари, которые не стеснялись в выражениях и грубостях в отсутствии женщин, мялись и подбирали слова. Это оказалось не всем под силу.
Вскоре, впрочем, разозлённая очередной неудачей Камелота Моргана обложила попавшегося под руку пажа такими фразами, что Артур нервно икнул, Гавейн спешно бросился запоминать то, что она сказала, Уриен побарабанил пальцами по столу (ему пришлось раньше испытать на себе поток её оскорблений), Ланселот отчаянно покраснел, Кей выронил из рук гусли, а Мерлин осушил залпом бокал вина.
Когда совещание закончилось, Мерлин, глядя вслед уходящей Моргане, что на ходу раздавала последние распоряжения по кодификации рыцарских грамот, растерянно произнёс:
-Милая девочка…с чудным характером!
Отношение к Моргане после этого изменилось. Теперь Советы оживали, ругательства и проклятия, ровно, как и грубости не становились какими-то из ряда вон выходящими или оскорбляющими случаями. Фея, попав в члены Совета, бросилась налаживать связи со всеми. Она прикрывала одних перед другими и королём, она шутила и отвечала на ругательства ругательствами, стала своей в довольно короткий срок…
Или, почти своей.
Не изменилась только её обидчивость по отношению к необдуманным словам Артура. Однажды король, не подумав, сказал, что в Камелоте живут только люди, а не «всякие выродки магического толка!».
Моргана после этого две недели не говорила с братом, демонстративно отмалчивалась и не появлялась на Советах. На третье заседание появился вернувшийся из отлучки Мерлин и тяжко вздохнул. И на этот вздох отозвались и рыцари. Эжон и Уриен переглянулись и в унисон спросили:
-Где леди Моргана?
-Она… — Артур неопределённо махнул рукой, — я не желаю её видеть.
-Отлично, — не сдался Мерлин и, с лукавой улыбкой толкнул к Артуру толстый свиток пергамента, — ваше величество, утвердите это соглашение о торговле на Морском пути.
Король развернул с самодовольной ухмылкой пергамент, и ухмылка оставила его лицо. Король ойкнул и выскочил из-за стола, метнулся к дверям…
Через пятнадцать минут появилась торжествующая Моргана, за которой семенил Артур. Фея прошла к столу, швырнула на столешницу перчатки и подняла свиток, пробежала его глазами, спросила у короля:
-Вы желаете работать в убыток Камелоту, ваше величество?
-А? — растерялся Артур и заглянул через плечо Морганы в свиток, нахмурился, явно не понимая.
-А вот, — Моргана ткнула пальцем в строки, — эти корабли не поднимут массы, за которую мы берём налог. То есть, корабли будут ходить по нашим водам бесплатно. Вернее, учитывая, что мы содержим порт и…
-И что делать? — Артур обратился снова в мальчишку на престоле. Моргана смерила его тяжёлым взглядом, вздохнула и попросила:
-Дайте мне чернила, ваше величество!
С того дня восстановилось хрупкое перемирие, которое, как опасался Артур, сейчас будет разрушено его же собственной фразой, если ещё до этого не будет разрушено арестом Уриена.
По мере того, как земли Камелота приближались, Артур чувствовал, как уверенность покидает его силы. Камелот должен был не только встретить короля, но и стать тюрьмой для графа Уриена, а ещё — лазаретом для больного герцога Кармелида, которого везла Гвиневра в своей карете.
-Господи, как я ей скажу… — прошептал про себя Артур и вдруг сам же разозлился на себя: — то есть, как это «как я скажу»? я — король! Будет так, как я хочу!
***
Мерлин встретил короля Артура и его свиту в первой зале замка, когда больного герцога уже унесли в его новые покои, а Уриена отвели в темницу, и с королём осталась лишь жена, пара верных рыцарей: Гавейн и Ланселот, да ещё Лея — служанка королевы.
-Моё почтение, ваше величество, — Мерлин выглядел усталым, но, казалось, чем-то даже довольным.
Артур коротко кивнул ему и бросил, проходя мимо:
-Займитесь больным герцогом, друид! Я привёз его в замок.
-Как пожелаете…- каменным голосом отозвался Мерлин, не выдавая ни одним мускулом лица, что речи Артура его, по меньшей мере, оскорбляли. — Как пожелаете, мой король!
Артур остановился у дверей в Главную залу и обернулся к наставнику. Что-то старое, знакомое Мерлину, ещё мальчишечье показалось друиду в его глазах, но тотчас это видение прошло, когда король спросил сурово:
-Как моя сестра?
-Ваша сестра недомогала, — Мерлин поклонился королю, изящно и просто, — но сейчас ей лучше.
-Мерлин, её здоровью ничего не угрожает? — встревожилась Гвиневра, вцепившись взглядом в друида. — Вы ведь ей поможете?