Страница 206 из 252
Прекрасно зная, что предает корону.
Прекрасно зная, что доживает последние часы, что её не пощадят.
Прекрасно зная, что смерть ей уже не будет страшна, ведь после потери Эллен и, почти наверняка, потерянного Гавейна и навсегда утраченной чести придворной короля, смерть не страшит.
Нож, спрятанный в корсаже платья, как последняя защита для королевы, для Мордреда, Морганы и этой… Тамлин, холодил сердце, напоминая, что нужно держаться, что нужно пытаться драться до последнего. Нужно, нужно…
Какой-то особо ретивый рыцарь ворвется в эту маленькую комнатку, в гордом и сумасшедшем одиночестве, рассчитывая на легкую добычу. Из какой армии он будет, леди
Вивьен не успеет понять, но в минуту, когда этот человек бросится к королеве, оскорбляя её, намереваясь схватить её за волосы и вытащить к солдатам, как павшую дворовую девку, ей внезапно покажется, что этот человек — Кей. И тащит за волосы он не Гвиневру, а Эллен.
И с обезумевшим сердцем и криком, от которого очнется Моргана, от которого завизжит ответно Тамлин, заплачет Мордред, она выхватит из корсажа нож и всадит его куда-то в бок нарушителю мирного духа. Тот упадет…
Но успеет ответно ударить не сопротивляющуюся леди Вивьен…
Всё это безобразие прекратит Голиард, ворвавшись на шум, вместе с Ланселотом, чей меч перепачкан кровью, и несколькими верными солдатами. Он оглядит комнату, увидит напуганную Моргану, Мордреда на руках Тамлин, плачущую на коленях у тела леди Вивьен, что застыла с последней полуулыбкой и, оставив Ланселота в этой части в качестве стражи, велит им дожидаться прихода…короля.
И в ту же минуту из коридора на три этажа выше раздадутся крики:
-Славься король! Славься король Мелеагант!
И никто, кроме трех женщин и рыцаря не запомнит смерти леди Вивьен, которой показалось, что она защищает своё дитя, которая встретила смерть как освобождение, от осознания всех потерь.
У Леди Вивьен и её мужа — рыцаря Гавейна не было детей, но она была матерью. Она была в этом близка к чему-то, что ниже и выше рассудка одновременно, наделенная особым чутьем и чувством. Она считала своей дочерью воспитанницу — леди Эллен, павшую страшную смертью, обесчещенную, в грязи, в пыли…
И чтобы не потерять вторую, светлый лучик, несчастно попавший в царство теней, она пожертвовала собою. Упала на нож, упала на грязный каменный пол…
***
-Ты либо держи меч в левой руке, либо перестань скашивать удар! — наставлял Уриен, ловко отражая удар своего названного брата. — Ну, признаю, пару раз ты меня мог заколоть, молодец, но ты слишком много думаешь.
-Прошу прощения? — Мелеагант даже застыл на месте. — Это же бой! Я должен думать о тактике противника, о том, как…
-Не должен! — возразил Уриен, принимая от молоденькой служанки кувшин с ледяным травяным настоем. — Ох, на жаре — самое оно, спасибо, солнце!
Уриен шутливо поцеловал руку служанке, и та зарделась, смутилась, покраснела, вырвала кувшин и со смешком убежала.
-Да чтоб тебя! — беззлобно рассмеялся Мелеагант, — всех служанок мне испортишь. За кого потом возьмешься?
-Решили же, что не всех, — возразил Уриен, ничуть не обижаясь на слова Мелеаганта. Так повелось давно — он говорит, что хочет и как хочет, потому что умен.
Уриен признавал, что у него нет такого образования и склада ума, как у Мелеаганта, он признавал, что у того блестящее будущее и довольствовался своей ролью. Впрочем, принц не обижал намеренно Уриена, избегая острых тем.
-Решили же, что я твою целительницу не трогаю, — усмехнулся Уриен, проверяя равновесие своего меча. — Блестящая сталь!
-Лилиан не служанка мне, — сурово напомнил Мелеагант, оглядываясь на окно в замке девушки. Вообще, он не был уверен, что она видела его тренировочный бой, но, сражаться возле её окна было особенно приятно, надеяться, что она увидит…
Господи, Мелеагант, она всего лишь молодая девчонка, угомонись! Бери любую, и забудь, наконец, пронзительный и ясный взгляд этой диковатой девицы.
-Не служанка, а это…- Уриен сделал вид, что припоминает, — вынужденно трудоустроенная!
-Идиот, — фыркнул Мелеагант, — в моих землях нужен целитель, а ей некуда особенно податься, с Мерлином у неё е то скандал, не то провал…вот и взял. Она мне помогла недавно на турнире, там и познакомились нормально, поговорили.
-А я ничего и не говорю, — Уриен поднял руку, примиряясь, — все как хочешь! Но я надеюсь, что если у вас появятся дети, то тактом они пойдут в нее.
-Я сама дипломатия! — засмеялся Мелеагант, против воли оглядываясь на её окна…показалось, или действительно дрогнула занавеска? — Ты сказал, я много думаю в бою. Как это понять?
-А, да, — Уриен уже успел забыть, не умея держать в уме сразу же две-три задачи и темы для разговора, он предпочитал диалог, темы которого переходят плавно из одной в другую, с Мелеагантом такого не выходило никогда.- Так вот…да. Ты много думаешь. Вернее, ты слишком хорошо думаешь. Ты полагаешься на разум, а должен полагаться на инстинкт…
-Чего? — Мелеагант внимательно вгляделся в лицо друга. — Тебе голову напекло?
-Нет…- Уриен перекрестил рот. — Или да. Не знаю, неважно. Ты полагаешься на рассудок, но он не нужен в бою. В бою погибаешь, если думаешь. В ближней битве нужно не стратегией брать, а умением или же…инстинктом, опытом.
-По-человечески, — обозлился Мелеагант. — Ты говоришь, что нужно просто…не думать?
-Да, — признал Уриен. — Ты не должен думать, тебе сердце подскажет.
-И в этом секрет рыцаря Уриена? — не поверил Мелеагант, хмурясь. — Полагаться на чутье, а не на разум?
-Да, — кивнул Уриен, понимая, первый раз, как глупо звучит на самом деле этот совет. — Так поступают многие рыцари и солдаты. Храбрец не думают, когда бьются, об ударах…
-Храбрецы погибают первыми! — вспомнил Мелеагант, но пояснять отказался. — Давай ещё раз.
-Что, заметил — таки, что она смотрит? — не удержался Уриен и Мелеагант прожег его самым ласковым взглядом…
Странное чувство — идти по замку, в который приезжал мальчишкой вместе с отцом, на поклон к королю Утеру…
Странное чувство — идти по замку, что был по праву твоим и был отобран…
И теперь стал твоим. Навсегда. Уже навсегда.
Это даже не восторг! Восторг — это тлен, это легкое помутнение, а тому, что испытываешь, когда поднимаешься по каменным ступеням, нет иного слова, как «безумство». Вот оно, совсем рядом, в камне, в мечах рыцарей, в блеске факелов по стенам! вот оно! Вот оно!
Колокола гудят, славя нового короля, а старый заперт и ждет милостивого разрешения Мелеаганта бежать, трусливо бежать с сестрою и сыном…
Королева сейчас тоже в изоляции, ждет его милости, бежать с любовником.
Жизнь, поганая ты тварь…великая ты штука! Странное чувство — это не победа, это не триумф, это…вознесение!
Так может чувствовать себя пророк, когда сбылось его самое великое пророчество. Подниматься к трону, что стал твоим — все равно, что восходить в чертоги Богов, став им же подобным.
Пламя дрожит, дрожат слова приветствия, сгущается воздух и триумф в каждом движении Мелеаганта. Это победа, это полное покорение судьбы, это то, что он должен был сделать!
-Ваше величество! — Голиард склоняется, сходя со ступеней, ведущих к престолу, где стоял он Стражем, ожидая прихода нового короля, уступает дорогу. — Трон ваш!
Мелеагант унимает внутреннюю дрожь и милостиво кивает ему, идет…
Всего три шага разделяют жизнь. Три шага до трона, три шага от трона. Два шага. Шаг. Как просто и как сложно. Главное не остановиться. Главное, суметь не остановиться.
Ему подносят мантию короля…уже сшитую специально для него, из черного бархата, с торжественным золотым и серебряным шитьем, с гербом его дома и знаком Камелота. Ему подносят королевский меч…не Экскалибур, конечно, но не знать — не отличить от настоящего, уложенного каменьями и острого. Ему подносят королевский кубок и перстень…