Страница 180 из 252
Зарисовка - 49
Каждый раз, когда отряд воинов собирается в путь, будь то поход, война или небольшая вылазка, кажется, словно воины идут на какое-то торжество.
Щиты блестят, начищенные до зеркального отсвета, солнце играет своими лучами по поверхности, проливая свой свет, даруя причудливые блики и узоры. Рукояти мечей блещут каменьями, сложенными в сложных узорах и кромках, и больше напоминают произведения искусства, чем орудие убийства…
Впрочем, смерть тоже может быть искусством, разве нет? Разве достойно пролить кровь врага своего, сокрушить его в смертельной, последней схватке — это не искусство?
Тревожно зовёт горн, строятся отряды, собираются военачальники, сверкают доспехи и мечи, плащи развеваются дорожным шёлком того особенного качества выделки, когда ткань способна хранить форму, но не стесняет грубостью своего хозяина, покоряясь его телу.
Шелестят знамёна земель де Горр, ржут лошади, готовые броситься со всех горячностью тёмных земель в бой, нервно переступают с ноги на ногу придворные дамы, выбежавшие провожать своих мужей, возлюбленных, сыновей и братьев.
-Мужчины, как вы эгоистичны! — не выдерживает одна из женщин, облачённая по случаю, в торжественное тёмно-синее платье, из которого исчезла лёгкость ткани и покрова, превращённая своими одеждами в мраморную статую.
-Вы заставляете нас смотреть на то, как вы идёте на смерть! — вторит ей другая, явно имеющая совсем другие корни и черты лика, но сейчас чем-то очень схожая с первой, заговорившей в таком духе.
И всхлипы, всхлипы, всхлипы — но едва слышные, ведь Он не должен слышать, должен видеть скорбь, но не слышать недовольства.
Каждый знает, что даже на этих последних военных сборах, где ожидают принца де Горра — каждая полянка, каждая площадка в замке и перед замком — это сцена, прячась возле которой Мелеагант делает свои выводы.
Заверить в преданности, обещать службу, клясться на любви и крови…
Все ждут появления принца Де Горра. Каждый знает, что как принц он доживает последние мгновения, скоро народ Камелота будет звать его королём, станет приветствовать его, встречать с дарами и цветами, как освободителя, как миротворца, как истинного правителя! Каждый знает, что он едет добывать вместе с принцем трон Камелота, каждый готов резать и убивать тех, кто встанет на пути.
Время чувств кончается. Наступает время игрищ у трона, где никто не побеждает честно, а более того, даже в победе встречает горечь пепла!
И бессмертие. Ещё при жизни. Каким бы не был король Артур в своём правлении, он уже заслужил место в страницах летописей, В книгах и на свитках будет выбито его имя. Но скоро там появится и ещё одно — имя Мелеаганта.
Кто-то ждёт этого с ужасом, кто-то с трепетом священности, кто-то с безразличием.
Крестик на шею, ну, господи, помоги! Защити сына, возлюбленного, мужа, брата, друга от беды, береги от боли, от стали спаси. Молиться, молиться, молиться!
Кто-то не выдерживает и начинает беззвучно шевелить губами под звуки тревожного горна. Ещё немного и скоро воины двинутся в бой, двинутся на спасение Камелота и возглавит их всадник на лучшей северной лошади, у которой в гриве стальной блеск, а бока блестят от чёрного матового блеска, и сильные ноги несут её по дорогам и тропам…
Сам же всадник уже идёт — его приветствуют, кто поклоном, кто воплем: «Славься!», кто падает на колени…
Всадник облачён в серебряные и чёрные одеяния, без доспеха, смело и открыто. Плащ развевается за его спиной, вышитый шёлком герб отливает на солнце. На голове его — тонкая нить короны принца де Горр, узловатая и жуткая, надеваемая лишь на встречу с послами из почётных земель и во время походов.
Скоро эту корону сменит другая! Скоро, скоро! Тогда тревожнее запоёт горн, восславляя нового короля, и моля небеса о долгой его жизни.
За принцем — две тени. Женщины. Одна прячется под нежно-кремовой мантией, другая — под тёмно-зелёной. Обе скрывают свои лица, но и без лиц все прекрасно знают, кто они.
Женщина под нежно-кремовой мантией делает шаг вперёд к Мелеаганту, и он обнимает её, ласково утешает, проводит пальцем по щеке, задевая капюшон и обнажая ненадолго копну волос. Женщина смущается, натягивает капюшон обратно и отступает, успев сохранить на губах своих послевкусие сказанного принцу.
«Я люблю тебя, будь осторожен».
«Раз любишь…придётся! Я тебя тоже люблю, моя Лилия»
Он прекрасно знает, что Лилиан ненавидит этот цветок, имя которого по иронии переплетения судьбы, носит. Но сейчас ему нужно поддержать её, поддразнить, вернуть боевой дух, чтобы в памяти осталась лёгкая улыбка, а не только эта бесконечная светлая печаль.
Она знает, что так должно было быть. Она видела это, ей предвещал это и Мерлин, и все, кому было не лень. Но Лилиан посмела надеяться, что с нею, здесь, в замке де Горр, он может быть забудет о Камелоте, заживёт мирно…
Хорошая шутка для тех, кто не знает Мелеаганта. Плохая надежда для тех, кто, напротив, знает его очень хорошо.
Вторая скользит, словно змея или…скорее, как ящерица. Кажется, одно мгновение, и она сбросит с себя свою мантию и нырнёт в толпу, исчезнет — юркая и быстрая. Короткое объятие, кивок…
«Славься, великий король Камелота!»
«Пригляди за…всем»
Мелеагант чувствует, что у него общая боль с Леей, боль за Уриена, но знает и то, что боль эта всё-таки разная. Он потерял брата, который всегда был рядом, готов был отдать жизнь в любую минуту, готовы был на всё, но со смертью, которого жизнь не остановилась.
У Леи остановилась. Лея знала Уриена большую часть своей жизни, и он явился к ней в самый трагичный момент, момент преломления, расцвета юных чувств. Явился, спас, занялся её судьбой…
Конечно, Лея не только посмела влюбиться, но и совсем в этих чувствах потеряла себя. У Мерлина то забавы, то интриги, то очередной ученик, выходящий из покорности, жить его интересами Лея не могла, а всё, что раньше её интересовало — стало пресным. Благо, Уриен свёл её с Морганой, и так Лея получила возможность жить чьей-то жизнью, чтобы не болело сердце от своей, явно безнадежной, наполненной безвыходным чувством…
Но Моргана быстро показала свою самостоятельность и независимость. К тому же — ревность была не последней чертой их союза. Лея попыталась найти отца, и жила некоторое время его интересами, потом столкнулась с сестрой и пусть та о ней не знала, но всё-таки, у девушки появилась возможность существовать в нескольких жизнях сразу, пусть частично, пусть хоть как служанка, но всё же!
Пустота подстерегла её. Моргана нашла себе увлечения, стала проводить больше времени с Ланселотом, променяла Уриена на Артура… Уриен же погиб. Гвиневра теперь далеко…
Лея пытается жить вместе с кем-то чью-то жизнь, потому что не видит более смысла в своей. Мелеагант продолжает же свой путь.
У них общая потеря и разная судьба.
Тревожно зовёт горн в последний раз, ударяют колокола с башни, напевая уже королевский гимн: «Славься!».
Мелеагант уже признан королём Камелота в своих землях. Странное это явление — народ! он готов идти на битву с неизвестностью, не зная толком ничего. Никто не знает доподлинно, насколько плох Артур на деле (ведь решения идут от Совета), но каждый считает его негодным королём и идёт с Мелеагантом.
Да, встречаются фанатики, и, хотя, Мелеагант не жаждет проливать крови, его воины действуют по своему разумению. Народ же поддерживает их кровожадность.
Оскорбил короля? Умри! Народ любит смотреть на смерть, если смерть не касается его. Народ любит чудовищ, но что плохо — чудовищ идейных. Артур не успел понять этого, он не успел дать людям идею великого Камелота, не позволил им жить самообманом, оправдывать, хоть про себя, хоть по ночам, отсутствие урожая, голод, набеги саксонских наёмников, налоги…