Страница 119 из 252
Лею втолкнули, а иначе и не скажешь, в кухню. Агата развила бешеную деятельность — её большое тело юрко кружилось по комнате и подсовывало Лее то воды, то платок, то успокаивающий раствор…
Понемногу девушка успокоилась, только плечи её ещё дрожали, но это было уже дрожью затишья. Лилиан, не проронившая ни звука, села рядом с нею, коснулась тонкой руки.
Лея вздрогнула, но руку не убрала, встретила взгляд Лилиан и кивнула ей. дрожащим голосом сказала:
-А ведь он обещал показать мне своё поместье…
Это была странная фраза и странный голос. Обида, но какая-то более глубокая, чем сиюминутная. Тоска…
-Ты давно его знала? — спросила Лилиан, чтобы забить расширяющуюся пустоту немоты.
Лея задумалась над чашкой с отваром из успокаивающих трав, наконец, медленно кивнула:
-Кажется, большую часть жизни.
Лилиан не удержалась от вздоха удивления — ей граф Уриен не был знаком так долго. Лея же продолжала, пусто, и будто бы мертвенно:
-Он спас мне жизнь однажды. Да…помню, как сейчас. Я тогда была ученицей у Мерлина, но, плохой ученицей.
-У Мерлина не было плохих учениц! Ты зря на себя наговариваешь, Лея! — влезла Лилиан, принимая из рук Агаты чашку с отваром. — Спасибо, Агата.
-Я не о способностях, — Лея как-то судорожно дёрнула рукой и чуть не уронила чашку, — я о другом! Я была отдана Мерлину от отца, который не пожелал меня признать.
-Вот подлец! — вставила Агата, деловито протирая какой-то тонкий кувшин.
Лея странно усмехнулась ей, но продолжила ещё срывающимся, всхлипывающим голосом:
-Мерлин забрал меня. А я…помнила дом, всё помнила. Мать только не могу никак…неважно. И я дико злилась, что мне приходится жить вдали от всех, что меня предали. Я часто убегала от Мерлина, крутилась на рынке, попала однажды в компанию…ну, не попрошаек, но что-то рядом.
Лилиан обратилась вслух, удивляясь преображению Леи, преображению, в котором открывались какие-то новые грани этой девушки, вечно державшейся в тени.
-Попала почти сразу. Меня приметили. А я маленькая была, юркая. В толпе быстро смешивалась. Такие навыки ценят для воровок.
Агата уронила кувшин, но если Лилиан вздрогнула, то Лея, ткнувшись носом в чашку, даже не шелохнулась.
-Залезли как-то в одну лавчонку. А нас поймали. Шуму было… тогда времена не те были. Тогда много уличных мальчишек и девчонок забивали насмерть. Голодные годы и мы…поймали меня, вытащили за волосы…
Лея задрожала, мелко-мелко затряслась чашка и Лилиан приобняла девушку, пытаясь подарить ей тепло успокоения, хоть и запоздалого, но нужного.
-А он…- Лея уже почти плакала. — Он мимо ехал. Молодой, старше меня лет на семь! На лошади. С гербами…
Агата подошла и приобняла обеих девушек, пытаясь вложить в своё объятие материнское чувство и сострадание. Она сама всхлипывала по смерти графа Уриена, ей всегда было жаль всех
умерших, но здесь было жаль в особенности, замок пришёл в страшное омрачение, и предвестие беды поселилось плотным комком в душе незначащей кухарки.
-Спас…- выдохнула Лея и попросила жестом Лилиан и Агату отодвинуться. Они вернулись к своим местам — Лилиан села напротив девушки, Агата бросилась поднимать многострадальный кувшин.
-Спас, — повторила Лея. — И я тогда подумала, что есть ещё рыцари на земле, и тогда я…боже, я о многом подумала тогда!
Лея закрыла лицо руками, не плача, но пытаясь прогнать кровавую муть перед мысленным взором.
-Ты любила его? — тихо угадала Лилиан.
Лея кивнула. Не отнимая рук ответила:
-Любила. Он первый мужчина, кто заступился за меня. Он первый, кто посмотрел на меня не как на ненужного отпрыска или лишь ученицу. Но я знала, что мне не быть с ним. Признаться, я и не пыталась. Я понимала, что ему нужен друг больше очередной любовницы. и я стала таким другом! Клянусь, я никогда не дала ему понять своих чувств!
Лея убрала руки, взглянула грустно и устало:
-Он любил Моргану. Я служила Моргане. И я полюбила её тоже, следом за ним. Я отдам за неё жизнь, если придётся, потому что он отдал бы её, не колеблясь.
-А Моргана знала? — снова спросила Лилиан, поражённая внезапным откровением.
-Если и знала, ни разу не дала этого мне понять, — признала Лея. — Относилась ко мне всегда хорошо. Даже порою лучше, чем я заслуживала. А я играла…играла перед нею, перед ним. Я препиралась с ним, чтобы он не посмел даже подумать…боже…
-Жизнь на земле это ад, — прошептала Агата, снова обнимая дрожащие плечи девушки. — Выпей это, Лея.
Пока на кухне происходили откровения, похороны закончились. Тело графа Уриена Мори предали земле и чувство грядущего пепла посетило каждого, кто был на кладбище.
Мелеагант направился к замку, ни на кого не глядя, когда к нему подбежал сэр Голиард, пришедший следом за Морганой:
-Ваше величество, я хочу выразить вам своё сочувствие.
-Высочество, — не оборачиваясь, отозвался принц, — благодарю.
-Величество, — поправил сэр Голиард. — Вас должны были предупредить обо мне.
Словно стена встала перед Мелеагантом. Он круто повернулся, его плащ взметнулся россыпью тьмы. Не веря, Мелеагант прищурился:
-Сэр Голиард?
-Верно, — рыцарь склонился, — верно.
-Я ожидал вас! Прошу за мною, — Мелеагант взял рыцаря под руку и быстрым шагом повёл его к северной части замка.
Тем временем Моргана, наконец, смогла отвести взгляд от свежей могилы, на которую складывали последние дары придворные Мелеаганта. Подношение складывалось из вин, роскошных застёжек плаща, шёлковых тканей и золотых монет…
-Неужели это всё? — прошептала Моргана, пытаясь найти хоть что-нибудь, что поможет ей удержаться от падения, которое опасно приближалось к ней, словно тёмная вода.
«Что-нибудь» оказалось Ланселотом. Он вынырнул сбоку, придерживая её, будто бы знал…
-Его дух будет ждать на другом берегу, — с мрачным сочувствием сказал рыцарь. — Он будет ждать тебя, Моргана.
-Мне страшно, — прошептала Моргана, вцепилась в плащ Ланселота, словно бы утопая на самом деле в чёрной воде, искала она спасение. — Мне страшно! Я не труслива, но я очень боюсь. Боюсь, понимаешь?
-Бояться не стыдно, — тихо отозвался Ланселот. — Бояться не стыдно, слышишь?
Моргана одарила его полубезмным-полунасмшеливым взглядом:
-Как это? Страх — это слабость. Слабость — поражение, поражение — бесчестие…
-Я понял, почему вы сошлись с Мелеагантом, — вдруг сказал Ланселот и продолжил уже гораздо твёрже, — нет, Моргана! Страх — это значит, что ты ещё живёшь. Страх — это значит, что тебе есть, что терять. Если тебе есть, что терять — значит, ты всё же что-то обрела! Ты живая, Моргана. Ты живешь, и бояться — это не стыд, это благо. Ты понимаешь, что живёшь, что ты чувствуешь, ещё можешь…
-Ты очень странный, Ланселот, — Моргана попыталась спрятаться будто бы в его объятии, позволяя себе почувствовать слабость и пытаясь не устыдиться. Она зажмурила глаза, чтобы не смотреть, не видеть…
-О странности говоришь мне…ты? — Ланселот тихо вздохнул, и Моргана почувствовала, как зашевелились от его дыхания волосы на голове, и поёжилась, и ветер был здесь не виноват.
-Завтра ещё одно прощание, — прошептала Моргана, боясь открыть глаза.
-Мы выдержим. Мы всё выдержим, Моргана. У нас будет время для скорби, но, кажется, что сейчас нам…
-Да, — Моргана отпрянула от Ланселота. — Да, нам пора. Пошли, отыщем Лею и вернёмся.
-А сэр Голиард? Кстати, зачем ты привела его?
-Не знаю, но кажется нужно. И он сказал, что доберётся сам. Пошли за Леей.
-Она так жутко завыла…я и не думал, что она так была близка с графом, — признал Ланселот, подавая Моргане руку для удобного выхода на тропинку к замку.