Эбер

Сцена 1.19 «Но если…»

Дом Камиля Демулена. Люсиль нервно ломает пальцы, боясь взглянуть на мужа. Камиль хоть и сохраняет напускное спокойствие, видно, что он встревожен куда больше жены.

Люсиль. Это ужасно…

Камиль. Они сделали то, что давно нужно было сделать, Люсиль! Я давно говорил, что Эбера нужно арестовать, слово «мир» ему незнакомо, ему нужно восстание, бунт и он вносит смуту, не разбирая сторон, между тем, именно сейчас, когда мы не можем показать слабости…когда вся Европа смотрит на нас…

Люсиль (не выдержав) Камиль, но его обвиняют в борьбе против Революции! Его! (опускает в бессилии руки). А ведь он был в ней так давно!

Камиль (примиряюще, берет жену за руку). Люсиль…иначе народ не поймет, но мы – именно мы должны понимать, и…

Люсиль.

Но

Если правда

Смысл потеряла,

То

Скажи – разве не надо

Начать все сначала?

Высвобождает ладонь из руки Камиля, отходит к окну, скрещивает руки на груди. Камиль наблюдает за нею.

Но

Если плевать

На всех строк суть,

Всё равно

Что сказать,

И куда вести путь,

Не значит ли это -

Тупик всех идей?

Камиль бросается за нею, разворачивает к себе лицом, она поворачивается покорно, но руки на ее груди также скрещены, в глазах невыплаканные слезы.

И поражение?

Если его назвать победой

Для всех людей,

Без сомнений?

Мягко отстраняет Камиля, он остается у окна, смотрит на улицу.

Но

Если неважно

Начало побед,

И кто

Был в битвах отважным,

И оставил за это свет,

То

Разве это не значит,

Что

Всё ушло?!

Люсиль делает паузу, ожидая ответа от Камиля, но он даже не оборачивается, словно она сказала то, о чем он сам боялся подумать.

Всё утонуло в плаче

И крови,

Нет света, темно!

Но…

Решительно, овладевая собою.

Если не звучат слова

И Франция молчит,

То

Значит ли это, что пора

Ждать ее среди битв?

Камиль оборачивается на нее, порывается что-то сказать, но отворачивается, ничего не сказав.

Но

Если нельзя сказать

И можно бояться,

То

Как поверить и понять,

Что мы сумеем остаться?!

Камиль подходит к Люсиль и обнимает, пытаясь утешить. Люсиль делает вид, что верит.

Сцена 1.20 «Мне страшно»

Люсиль (прижимаясь к Камилю, словно он может ее защитить от всего)

Мне страшно, мой милый, родной,

Я боюсь спать, я боюсь дышать,

Если пришли за ним -

Могут прийти за тобой,

И тебя отнять,

А как же я…а как наш сын?

Камиль (делая вид, что слова Люсиль бессмыслица, и ему почти что весело от ее тревоги)

Люсиль, так было нужно,

Поверь, никто не посягнет на меня!

Есть вещи, что важнее смерти,

Эбер забылся – славой застужен,

Но Эбер – это не я!

И он узнает свой последний ветер!

Люсиль (в беззвучном рыдании)

Мне страшно, Камиль!

Мне страшно, я боюсь,

За тебя, за сына, за дом…

Камиль.

Милая моя Люсиль,

Я – защита вам и я остаюсь,

Мое имя переживет еще много времен…

Люсиль.

Камиль, но сегодня? Сейчас?

Мне так страшно…нет сил,

Я люблю тебя! В словах своих Клянись!

Камиль (с тихой улыбкой).

Не бойся, милая, за нас,

Иди наверх – там наш проснется скоро сын,

Я люблю вас! И вы мне – жизнь!

Люсиль, еще выждав объятие, наконец, находит в себе силы и выходит из комнаты прочь. Камиль остается один.

Сцена 1.21 «Так сходятся тени…»

Камиль Демулен садится за свой стол, где, при неровном свете свечи начинает что-то сосредоточенно записывать, ломая в волнении перо и ставя кляксы.

Камиль.

Наш век сошел с ума

Или это только мы?

Облекли себя в слова

Но это – стены тюрьмы,

А кто вчера был в верхах,

В славе, в любви, усладе -

Сегодня обвинен в грехах,

Что лишь смерть оплатит!

Вскакивает, в волнении ходит по комнате взад-вперед, бросая быстрые взгляды на дверь, чтобы не пропустить Люсиль, если та появится и не напугать ее своей нервностью, ведь то, что сказала Люсиль – давно уже и в его собственных мыслях.

Так сходятся тени -

Наши судьбы, слова,

Рождаются и пугают лики тьмы,

Уносят тех, кто слаб и потерян,

За предел…а ведь были мечты,

Но сходятся тени – это только мы!

Подходит к столу, но не садится за него, а пишет несколько строк, опираясь на руку.

Я не всегда честен был,

Но верил в свободу и свет,

Верил в завтрашний мир,

Но «завтра» будто бы нет!

И может ли быть? Кто

Скажет? Ведь каждый потерян,

Прежнее уходит в ничто,

Так сходятся тени!

Оглядывает написанное, кивает сам себе с удовлетворением и бережно складывает листы, кусая губы.

Так сходятся тени!

В них судьбы и души наши,

Слава, забвение…

Одной горечи чаша!

Сцена 1.22 «Лик смерти»

Запруженные людом улицы, смех, выкрики: «Вор! Предатель, подлец…укради и мое белье», «А у меня вчера пропала пара панталон, не ты ли, Эбер?» - улюлюканье. Среди этого улюлюканья едет – медленно, будто бы нарочно позволяя осужденным все услышать, позорная телега. В телеге Эбер и несколько его соратников – все коротко острижены. Соратники ведут себя по-разному, кто-то тихо что-то бормочет себе под нос, кто-то тихо плачет, кто-то хранит себя за мрачным каменным молчанием, Эбер смотрит на народ с презрением и яростной ухмылкой.

Эбер.

Я умираю без вины,

Вы еще не знаете это,

И верите лжецам!

Я вел вас для войны

За место под светом…

Выкрик. Веры нет ворам!

Лицо Эбера перекошено от этого выкрика.

Эбер.

Перед ликом смерти они порочат меня,

Поскольку знают, что мог совершить я!

Перед ликом смерти унизят хотят они,

Но сочтены уже их дни!

Выкрик 2.

Эбер, предатель с давних времен…

Выкрик 3.

Не он ли упер пару моих панталон?!

Улюлюканье, Эбер прикрывает глаза.

Перед ликом смерти славы не бывает,

Перед ликом смерти есть лишь унижение,

Но я знаю, почему они меня убивают

И это мое утешение.

Я был их сильнее и они боялись…

Боялись, что я силой снесу их слабость,

И пусть они сегодня остались,

Им отсчитана малость…

Позорная телега сворачивает в последний раз и устремляется уже к виднеющейся гильотине. Улюлюканье в толпе усиливается.

Как хочется жить перед ликом смерти,

Как хочется дышать, говорить, спорить, петь!

Как назло…сегодня такой холодный ветер,